Александр Сивинских - Проходящий сквозь стены

— Где-то я уже подобное высказывание встречал, — сказал я мстительно. — Про тонкую шкурку цивилизованности.

— Вероятно, читаем одни книги, — сделал вывод Кракен. — Но не огорчайтесь, Поль. Мы сами недалеко от вас ушли. Посмотрите хотя бы на моих помощников…

— А разве они?.. — Я повесил вопросительную паузу.

— Ну да, модифицированы по варианту «спартанец-про», — спокойно сказал Кракен. — Вследствие чего исполнительны, бесстрашны, выносливы, неприхотливы, обладают превосходной реакцией и большой силой. Они даже по-своему сообразительны, но… Но, но, но… Бесхитростны, безынициативны, легко управляемы. Поэтому я так высоко ценю Жухрая.

— Значит, прозревшие слепцы и отбросившие костыли калеки могут стать точно такими же? Легко управляемыми, послушными. Марионетками в ваших руках. «Спартанцами-про», «избирателями-про», «камикадзе-про»… Что там еще у вас имеется в запасе?

Он безразлично пожал плечами.

— Наверно, можно смотреть на дело и с этой стороны. Ну и что тут такого? Поверьте, я не заставлю их взрывать бомбы в магазинах и на вокзалах. Или голосовать за пресловутого депутата Сикеленкова. Меня это не интересует даже в принципе.

— Однако сравниваете себя почему-то не с мирным миссионером, а с вооруженным колонизатором-конкистадором.

Кракен поскучнел.

— Я мало смыслю в дискуссиях и не люблю их. Ошибся с терминами. Подумаешь, преступление…

— Допустим, — проговорил я. — Конечно, я нипочем не поверю, что вы явились на Землю из чистого альтруизма. Чтобы ускорять прогресс человечества научным содействием. А также для закупки злаков и древесины. — Кракен как будто намеревался возразить, но я остановил его нетерпеливым жестом. — Погодите, знаю я, что вы мне сейчас запоете. Будто именно ржаной муки в вашем мире отчаянно не хватает и отчаянно не хватает сосновых досок, и это ставит его на грань глобальной катастрофы. Что, мол, не было подковы — лошадь захромала, лошадь захромала — командир убит, конница разбита и к едрене фене бежит, враг вступает в город, пленных не щадя… И все это безобразие оттого, что в кузнице не было гвоздя. То бишь кубометра сибирского леса и тонны кубанского зерна…

Кракен, утомленно прикрыв веки, кивнул:

— В общих чертах — да, так.

Похоже, он не лгал. Я коротко и значительно глянул на беса. Тот ответил мне, выразительно тряхнув башкой. Значит, тоже заметил реакцию Ареста Откровеновича.

— Допустим, это так, — повторил я, внутренне ликуя: «С паршивого кракена — хоть присоску на холодильник». — Допустим, вас действительно не интересует власть над людьми, даваемая «Гуголами». Вас — нет. А Жухрая? — вкрадчиво спросил я.

Бес с одобрением тявкнул.

Кракен помассировал пальцами глаза, шутливо поднял руки вверх. Дескать, сдаюсь, сдаюсь. Ему явно надоела беседа. Печально улыбаясь, он достал свой чудо-портсигар, раскурил пахитоску, предложил мне:

— Хотите?

— Да ну вас с вашей отравой, — сказал я. — Меня и без того однажды уже чуть не привлекли за курение марихуаны.

Продолжая скалить зубы (только улыбка из печальной как-то незаметно превратилась в угрожающую), Арест Макиавеллиевич шепнул:

— Ну, подумайте, Поль, что мне мешает ввести тому же Жухраю пару миллиграммов прозрачной жидкости без вкуса и запаха? В нос, во сне. Ну? Из обычной пипетки. Каплю — в левую ноздрю, каплю — в правую. Он даже не почувствует ничегошеньки… А?

Он выжидающе смотрел мне в глаза, формируя красивые дымные кольца.

И я поступил так, как ему хотелось. Опустил уголки губ, брови сделал домиком и сокрушенно простонал:

— Откуда вы только свалились на нашу голову? Кракен со счастливым смехом ткнул пахитоской в потолок. Вслед за чем шутовски раскланялся и, продолжая похохатывать, удалился.

— Сын Неба, доена мать! — презрительно пролаял Жерар, когда дверь за Кракеном закрылась. — Принц Марса! Селенит жуев! Тьфу, чума… Слышь, Паша, там расстегаи остались?

Сначала у беса все шло тип-топ. Он попробовал, легко ли сможет пролезть под дверью кабинки, — оказалось, запросто. Затем обследовал клозет и нашел его безупречно ухоженным, почти стерильным, с множеством укромных уголков, где среднего размера йоркширский терьер мог бы при необходимости легко спрятаться. Выглянул осторожно в коридор. Там стоял тьма египетская. Временами, точно небо над осажденным городом, страшащимся ночной бомбардировки, темень вспарывали белые лучи фонарей. Хлопали петарды. И еще был крик, и визг, и заполошный топот. Резко, едко пахло потом, разлитым спиртным и рвотой.

«До чего все-таки людей пугает темнота», — подумал Жерар, испытывая законное удовлетворение от колоссального собственного превосходства над двуногими прямоходящими. Сам он к темноте всегда питал объяснимую слабость нечистого духа и ночного жителя. Он прилег за порогом, наблюдая панику в щелочку приоткрытой двери. Думается, огромному множеству посетителей «Скарапеи» в то время настоятельно требовалось навестить сортир, но ни один так и не появился. В штаны гадят, цинично сказал себе Жерар и хихикнул. Настроение у него было преотличным — он успел-таки за столом вылакать рюмочку «Африканской иконы». Настоянной, как известно, на удивительных плодах марулы. Той самой марулы, чья забродившая сладкая мякоть, по утверждению кенийцев, пьянит даже слонов. Что уж говорить о терьерах…

Мало-помалу шум начал стихать. Послышались уверенные командирские голоса и звуки пощечин, после которых женского визга значительно поубавилось. Замерцали откуда-то возникшие керосиновые лампы. Дела у администрации налаживались, и бес счел, что подоспел срок отходить на запасные позиции.

В «нашей» кабинке прямо за унитазом имелась небольшая чистенькая полость, куда Жерар заранее упихал одежду напарника и где сумел теперь с известным комфортом поместиться сам.

Вскоре в щель под дверцей проник плывущий свет керосинок. Пожаловали гости. Вне всякого сомнения, они кого-то разыскивали. Недобрым словом поминалось «смазливенькое рыльце», светлый костюм с черной рубашкой и черная орхидея в петлице. Обнаружив запертую дверцу с надписью «Не работает», сыщики выразили бурное недоумение. Про какие-либо неисправности в мужском туалете им было решительно неизвестно. Они сейчас же принялись стучать и грозно требовать, чтобы закрывшийся выходил немедленно. Не получив ответа, сняли дверь с петель, предварительно предупредив, что сидящий внутри сам во всем виноват.

Жерар забился поглубже. Хмель с ужасающей быстротой выветрился, не замедлив столь же стремительно смениться на редкость тяжким похмельем. До беса как-то сразу дошло, вследствие каких причин африканские слоны прославились скверным характером.

Поганая марула, думал он, поджимая трясущиеся лапки и сглатывая горькую слюну. Поганые шлюхи, думал он, вспоминая угостивших его ликером поэтесс. Да и сам я хорош, думал он, с трудом преодолевая рвотные позывы.