Александр Сивинских - Проходящий сквозь стены

— Это, Сулейман Маймунович, и есть тот самый друг, который… которая хотела бы получить работу в «Серендибе», затарахтел он. — Мой очень близкий друг. Анечка, познакомься с Сулейманом Маймуновичем.

Ни меня, ни Жерара для него, конечно, не существовало.

— Рада знакомству. Где бы мне присесть? — спросила Аннушка. Очень ловко хлопнулась в придвинутое расторопным Максиком кресло и помахала пальчиками: — Привет, Поль! Привет, Жорик!

— Его зовут Жерар, — сказал я механически. Лишь только она вошла, меня бросило в жар. Когда эта лакейская морда начал ее лапать — в холод. И сердце все еще колотилось, как бешеное.

Бес нарочито громко и отчетливо пролаял. При известной фантазии в лае можно было разобрать: «Же-рра-рр!»

На лице Аннушки промелькнуло что-то вроде замешательства. Однако лишь на мгновение.

— Но мне казалось… Впрочем, разумеется. Прошу прошения, Жерар.

— Гав, — сказал он, принимая извинения, и поклонился.

— Итак, милая девушка, что вы имеете нам сообщить? — спросил шеф, делая бесу знаки, призывающие к осторожности. — Павлинчик, сердце мое, уйми собачку! Что-то она слишком уж расшалилась!

Я взял обиженно сопящего Жерара под мышку, прошагал к окну и уставился наружу. Снаружи был двор, и там поил коней раздевшийся до пояса цыганистый кучер. На жирном волосатом плече у кучера была татуировка — русалка с огромными персями. Неподалеку Зарина играла в классики. Может быть, последний раз в жизни. Детство ее заканчивалось.

Набить Максику лицо, тоскливо думал я, слушая, как звенит Аннушкин голос.

Было совершенно ясно, что мордобой ничего не изменит.

Аннушка же имела сообщить следующее.

— Кое-кто из здесь присутствующих считает меня смазливой куклой, которую удобно принять в штат, чтобы потом крутить любовь, не отходя от рабочего места. Правда, Максим?

Максик смущенно хихикнул. «Все-таки придется бить, — сказал я себе. Сразу стало легче.

— Кое-кто знает меня как опекающего «Серендиб» функционера «КОРОНЫ». Отдела контрразведки, следящего за деятельностью частных детективных агентств, — уточнила Аннушка для непосвященных. Для меня, значит. После чего обратила взгляд на шефа: — Не так ли, Сулейман Маймунович?

— Экая ты болтливая, душенька! — пробурчал Сулейман. — И вовсе им незачем знать, что «Серендиб» под колпаком у «КОРОНЫ».

Я нарочито громко хмыкнул. Интересная информация. Так чьи же, позвольте уточнить, задания я выполняю в самом деле?

— Кое-кто голову ломает, стараясь разрешить вопрос: кто же я такая — доверчивая модистка из дорогого магазина или вероломная представительница чужой цивилизации? Да, Поль?

В ответ я холодно улыбнулся.

— Кое-кто… Впрочем, кем считает меня этот забавный и умный песик, так и останется тайной для всех нас.

Холодно улыбнулись уже трое. Исключая Аннушку. Одно дело — «следить за деятельностью частных детективных агентств» и совсем другое — знать истинное положение вещей в этих агентствах. Например, что за сотрудник скрывается под неброским именем Георгий Собакин.

— Ну а истина, как всегда, многогранней, — подытожила она. — Все эти личности действительно заключены во мне. И контрразведчик, и представитель «альтернативной цивилизации Земли», и просто красивая девушка.

Я обернулся и не без вызова скользнул взглядом по ее груди.

— Уверяю тебя, Поль, с бюстом у меня все в порядке. Родилась и выросла на высоте всего лишь трех тысяч над уровнем моря. Поэтому у родителей не было причин уродовать мне фигуру жабрами. Что же касается секретных служб…

После того как на Земле загремели первые ядерные взрывы, кракены начали понимать, что на смену спорадическим контактам идут долговременные деловые отношения. Бомбы, обрушенные на Японию, столкнули их дальневосточные колонии с такими проблемами, что впору было думать об эвакуации. Свертка пространства, как оказалось, плохо защищала население потаенных вершин от некоторых видов заряженных частиц, а сейсмические возмущения так даже усиливала. Кроме того, быть незаметными становилось все труднее. Зонды-разведчики (не без помощи все более мощно вооруженных и быстрых человеческих истребителей) начали падать с угрожающей регулярностью. Кракенам пришлось спешно насаждать в массовое сознание технологически продвинутых народов образы «летающей посуды» и «зеленых человечков» из космоса. Однако это были только заплатки на ветхий тришкин кафтан секретности. Потому что похищения людей, испокон производимые кракенами для освежения генофонда, начали привлекать внимание не только энтузиастов уфологии, но и специальных служб. Никого больше не удовлетворяли побасенки о чертях, утащивших грешника в ад заживо. Так же, как и истории о вознесшихся на небеса праведниках.

Расцвет шпиономании периода «холодной войны» сыграл мрачную шутку с несколькими тщательно законспирированными агентами. Их провалы были неожиданными; для сохранения инкогнито бедняг пришлось уничтожить. Но все было напрасно. После запуска первого искусственного спутника Земли кракены с тоской заключили, что раскрытия не избежать. Геофизические и геомагнитные аномалии в местах расположения «потайных карманов пространства» наблюдались из космоса даже четче, чем со стратосферных самолетов-разведчиков.

Переломным моментом стала осень тысяча девятьсот шестьдесят второго года с ее Карибским кризисом. Именно тогда кракены в полной мере осознали, что всем их стараниям по выращиванию человеческой цивилизации может очень просто прийти конец. «Черный понедельник» двадцать второго октября ознаменовался первыми прямыми контактами с руководством секретных служб СССР и США. Ситуация, как известно, разрешилась к полному обоюдному удовольствию. Разумеется, явив себя миру и начав взаимодействие с правительствами ведущих государств, кракены вовсе не отказались от идеи управлять ходом истории.

Жерар был прав, предполагая, что «мудрецы» сделали ставку на продвижение в широкие слои человечества компьютерных технологий. Но не только. Почти за двадцать лет до «черного понедельника» КГБ каким-то сверхъестественным нюхом почуял, какая страшная угроза таится во взрывном развитии кибернетики, генетики и психологии. Однако разгром «лженаук» в СССР лишь незначительно отодвинул время заглатывания человечеством привлекательной наживки. Расцвет рекламы (как формы управления массовым сознанием) и падение социалистического блока (последнего оплота нерекламной цивилизации) — вот что стало последними гвоздями в крышку гроба, куда кракены положили труп человеческой автономии.

— Ну и на хрена ты нам это рассказываешь? — спросил я грубо. — В предательницы подалась?

Жерар одобрительно гавкнул, Сул кивнул, а Максик чего-то промямлил о чувстве такта.