Лана Туулли - Алхимические хроники

— Понятно, — откашлялся в кулачок Шарль. — Значит, преступник украл у вас кувшин сливок, и…

— Не скрал он сливки. Он их сглотил, подлец. А кувшин разбил. Записали? Тогда дальше. Он мне: «Мамаша, не кричите». Я ему: «Ллойярдский грач тебе мамаша». И тут эта дура начала стонать.

Карандаш, которым Шарль записывал протокол, сломался.

— Какая дура? — решился задать уточняющий вопрос господин младший капрал.

— Анхен, доченька моя ненаглядная. А подлец, как услышал, сразу уши торчком, спина горой, глазищами на меня моргает и говорит: «Мамаша, кто это у вас в доме страдает? Может, помощь требуется?» И так бочком, тишком, к ступенькам, к лестнице из подпола. Я ему: «Трухлявый пень тебе мамаша! Пшёл, говорю, вон, пока мужнину дубину об тебя не сломала». А эта дурочка… — госпожа Амели заплакала. Слёзы ее, как струйки дождевой воды, побежали по морщинистым щекам. — Сама пришла. И подлецу этому…

— Не плачьте, сударыня. Может, водички? — сочувствуя, предложил Шарль. Прочие служители закона — капрал Стопик и капрал Жиль, невольные свидетели работы «специалиста прямиком из столицы», резво подали стакан воды. Госпожа Амели, всхлипывая, отпила пару глоточков.

— Стоит, значит, Анхен на пороге. А подлец к ней подбирается. Я его и веником, и топором, и ведром… Ему, кобельцу, всё ни почем. А она ему песни распевает. А она ему улыбается… Я быстрей к лестнице. Думаю, успею увести мою девочку от этого совратителя. И… — тут уж отдельные всхлипы перешли в спорадические рыдания. — На разлитых сливках посклизнулась да хряпнулась… Пока поднималась, спину разгибала, они вдвоем в дом сбежали. Ой, что они делали!.. Что вытворяли! Занавески мне подрали, буфет оскоромили, посуду вместе с полками побили… Я их и ведром, и водой, и дубиной, и свёкровой рукой… Только перец помог. Он, сволочь, расчихался, да от Анхен отстал. Да ведь и моя ненаглядная тоже расчихалась… Беру ее на руки — она, милая, так дрожит, так дрожит… Мамочку свою не признала, укусила меня… А этот: «Мамаша, меня на руки возьмите! Я тоже хочу!» и как на меня прыгнет!..

У Шарля сломался и второй карандаш.

— И что? — задал он вопрос. Положа руку на сердце, надо признать, что Шарлю в тот момент представились заголовки столичных газет: «Доблестный полицейский спас старушку от маньяка».

— Юбку мне когтями своими подрал. Я ж не стерпела. Кричу: «Рогатый демон тебе мамаша», да в него, что в руках было, и кинула… — Завсхлипывала госпожа Амели дальше.

— Постойте… — спохватился Шарль. — Погодите. Какими когтями?

— Острыми, — высморкалась старушка; спрятала комочек носового платка в левый рукав. — А юбку мне покойница маменька еще дарила, когда я…

— Постойте-ка! Вы мне про когти объясните, мамаша!..

— Дракон казённый тебе мамаша, — откликнулась госпожа Амели. Высморкалась еще раз, спрятала платок теперь уже в правый рукав. Потом стрельнула в полицейского глазками и по-старушечьи зарделась скромным румянцем. — То есть, конечно, мы со всем уважением, но маменьками вашими, господин капрал, становиться не могём… О чем я, бишь, говорила?

— О юбке. Нет, о демонах. Нет, о преступнике! Вы ж его видели, разговаривали, значит, узнать должны! Или он был в маске? — ухватился за исчезнувшую было нить разговора Шарль. — Вообще, в чем он был одет, рассказать сможете?

— Конечно, смогу. Я ж не дура какая. Без ничего он был. Таков, как есть, по подполу шастал. Наверх когда пробрался, он занавеской прикрывался. Но потом, когда на меня полез…

Рассказ пожилой горожанки так захватил Шарля, что он не услышал, как сзади подошёл его нынешний начальник. Господин Иво грузно опустил свою тушу… Пардон, своё дородное тело в придвинутое к столу нового подчиненного кресло, выпустил облачко табачного дыма из маленькой (и вонючей) трубки, и грозно спросил:

— Ты, Амели, мне сотрудника не пугай. Он у нас человек новый, еще с населением тутошним познакомиться не успел. Ты сразу говори, чего пришла.

— Комьпеньсацию получить, — с охотой, бойко ответстовала пожилая дама. — Вот, у меня тут всё записано, — откуда-то из недр платья Амели достала смятый клочок бумаги. — И порванные занавески, и посуда, и…

Господин Иво на бумажку хмыкнул.

— Ты ж сама говорила, что твоя Анхен в разгроме тоже поучаствовала. Теперь поди, докажи, что это он всё один разбил… Нет, за это компенсация тебе не положена. Вот за кувшин, да за сливки — может быть.

— Кувшин хороший был! Вместительный! и старый. Этот, как его… Аньтикварьят!

— Где черепки? — с дотошностью бывалого служителя закона спросил господин Иво. — Предъяви черепки, наши сотрудники проведут экспертизу. Если не врёшь…

— Не вру, не вру… — закивала головой старушка. — Так я пойду за черепками. Я, дура, их на помойку скинула, пойду, поищу…

— Всего хорошего! — попрощался Иво. Шарль кивнул головой, не в силах подобрать адекватных выражений.

В растерянности обернулся… Чтобы увидеть, как давятся от смеха Жиль и Стопик. Повернулся к начальнику.

Слова с трудом продирались сквозь пересохшее горло:

— а… Как же… Это, как его… Вы что, знаете, кто преступник? Вот так, без расследования, без погони, даже не глядя на улики?..

— Конечно, знаю. — Попыхтел трубкой Иво. — И ты бы знал, если б не второй день у нас жил. Это Черно-Белый развлекался. Она, — кивнул господин начальник на дверь, захлопнувшуюся за посетительницей, — неделю кругами вокруг участка ходит. Я ребятам запретил ее пускать, чтобы время попусту не тратить. Подумаешь, кошки в порыве страсти мебель поцарапали… Если б Амели пускала свою Анхен погулять, как все нормальные люди делают, ничего бы не вышло. А то тряслась она над ней, тряслась… Дескать, «уникальная окраска», «цинская порода», «смотрите, какие у нее глазки голубые», «муж, покойник, такой подарок на старости лет отмудрил»… Тьфу. — Подытожил Иво. — Я вообще кошек за зверей не считаю, особенно таких мелких, комнатных… Вот рысь там, или барс какой — да. А это… Баловство одно. Рыбу на них переводят, да и…

— Анхен — кошка? — в ужасе осознал действительность Шарль. — Это что же получается?! Он — с кошкой?..

Стопик упал на пол, визжа от хохота. Иво похлопал нового подчиненного по плечу. Плечо прогнулось.

— Он хочет сказать, что Черно-Белый тоже кот. И, пока ты размышляешь над следующим вопросом, отвечу: да, он, подлец, разговаривать умеет. Маг научил.

— Вот зараза… — уныло протянул Шарль.

Хотя Шарль и знал, что в любом коллективе розыгрыши и шутки над новичками являются обыденным, привычным делом, хоть и простил он доржавшихся до выговора от начальника Стопика и Жиля, а всё равно неприятный осадок от происшествия остался. Шарль немного поразмышлял и решил: во что бы то ни стало добиться успеха на профессиональном поприще. Добыть преступника. Раскрыть что-нибудь. Разоблачить козни врагов.