Лана Туулли - Алхимические хроники

Шарль с трудом добрёл до каменной фантазии, украшающей площадь, присел в ее тени и попытался сфокусировать разбредающиеся глаза. Увы. Внутри капрала было столько нового, что один глаз смотрел в, другой на север.

Очнулся Шарль от какого-то навязчивого звука. Пригляделся. Рядом стояла госпожа Амели, сверкая белоснежными накрахмаленными чепцом и передником, и рассказывала:

— И тут он мне говорит: «Мамаша, мне приснились эти зубы». Я ему: «Блохастый ёж тебе мамаша». А он как обиделся, как заорёт на меня… А мой-то вдруг как замычит!..

— Кто-о… — простонал Шарль.

— Подлец этот. Охренолог который.

— Который вам юбку подрал? — припомнилось Шарлю.

— И энтот пьян, — с удовлетворением заключила госпожа Амели. — Солнце еще не село, луна не взошла — валяется себе, будто ему мёдом намазано… Правильно мне маменька говорила: «Амели, все мужики сволочи. Все пьют» А я ей тогда, дурочка совсем молоденькая была, и говорю: «Мамаша, вы мне женихов не пугайте. Оставьте хоть одного на племя»… Или время? — задумалась Амели. Махнула рукой на точность и продолжила повесть временных лет: — А она мне…

— Уйдите… — захрипел Шарль.

— Вот и она мне говорит: «Изыди, Амели!»… — озвучила старушка былое. Запнулась. Задумалась. — Или она это не мне тогда говорила? Или не она говорила, но мне? Или не говорила, но она — мне? Как ты думаешь? — спросила Амели совета у младшего полицейского чина.

Шарль на четвереньках пополз от навязчивой старушенции прочь. Сначала было трудно, но потом коленки и ладони сработались, переполненный желудок договорился с чувством равновесия и силами гравитации, и скорость младшего капрала увеличилась. Госпожа Амели попыталась догнать, но где уж ей тягаться в скорости с натасканным на ловлю преступников сыщиком!

С разбега Шарль налетел на чьи-то ноги.

— Простите, — раздалось с высоты.

Шарль потёр лоб, сел и хмуро посмотрел на причину своего споткновения. Вот он, подозреваемый… Сам нашёлся!..

А Фриолар тем временем задумчиво и по-алхимически рассеянно шарил по карманам. Потом совершил то, за что его следовало придушить на месте: погладил сидящего на мостовой Шарля по головке (!), запихнул ему что-то в губы и пошёл себе дальше. Младший капрал автоматически разгрыз солоноватый, пахнущий рыбой сухарик. Прожевал. Выплюнул. С ненавистью посмотрел в спину удаляющемуся Фриолару. Тот раскланивался с госпожой Амели, которая воспользовалась случаем и пересказала в свободные уши свою историю о чьих-то там зубах и — ологах. А Шарль понял, что этого конкретного человека он ненавидит.

Расследовать, что этот алхимик натворил, засадить его в тюрьму, связать и скормить ему десяток фунтов кошачьих галет стало для Шарля личным делом чести.

Не подозревая о том, что только что нажил себе смертельного недруга, Фриолар забрал оплаченные заказы у Краузера, у мастеровитого гнома, аккуратно упаковал их, сложил в арендованную тачку, посмотрел на уходящее в закат солнце, и поспешил вглубь Леса. Меряя тропинку до заветной поляночки, господин алхимик размышлял над тем, что поведала ему старушка-горожанка. Конечно, не следовало принимать ее слова на веру. В конце концов, возраст явно отрицательно сказался на ее умственных способностях. Но будем логичны. Мэтр Виг еще старше. Рассуждает еще более путано. Но всё-таки иногда, согласно теории невероятности, бывает прав. Ладно. Поживём, как говорится, увидим.

Сзади раздался шорох. В любое другое время Фриолар и внимания бы на него не обратил. Но сегодня… К тому же, солнце почти зашло.

Фриолар приостановился, осмотрелся по сторонам. Лес как лес. Деревья, деревья и еще раз деревья. Кое-где качаются ветки; должно быть, или птица взлетела, или случайным сквознячком потянуло… В сгущающихся сумерках не видно. Пожав плечами, Фриолар прибавил шагу.

Нужной полянки Фриолар достиг уже в темноте. Прислонив тачку к дереву так, чтобы завтра ее смог найти работник, достал из кармана деревянную свистульку, высвистал условный сигнал. Медведь явился почти тотчас же, судя по довольной, перепачканной сладким морде, он где-то поблизости откушивал медовых сот. Водрузив на огромного зверя свёртки, Фриолар уселся сам, вцепился в густую (между прочим, довольно неприятно пахнущую) шерсть, и скомандовал поворачивать к Башне. Хоть и старался господин алхимик сохранять невозмутимость, хоть и вёл себя так, будто «рысак» его полностью устраивает в качестве ездового животного, — в душе Фриолар развлекался, как пятилетний мальчишка, которого родители впервые повели в цирк. Он едет верхом на настоящем медведе! Гип-гип — ура!

Всё-таки мэтр Виг молодец. Одно дело — выдрессировать одного конкретного мишку, чтобы позволил на себе ездить. Трудно, достойно настоящего мастера, не всем подобный талант дан. А убедить живность целого Леса, — да еще какого! — в том, что волшебник, его нужды и вольнонаёмные кадры являются неотъемлемой частью лесного существования… Это ль не признак высокой магической квалификации?

Появление медведя спутало все героические планы младшего капрала службы охраны правопорядка Флосвилля. Некоторое время Шарль бежал за медведем и подозреваемым — уже не столь заботясь сохранять инкогнито; но быстро понял, что хорошо замагиченный медведь действительно может на скаку обогнать среднестатистическую лошадь.

Шарль остановился. С трудом выровнял дыхание. Ну, ладно. Далеко не уйдет. Действительно, лучше добраться до Башни не спеша, с достоинством… Благо, дорога уже известна. И тропинка отчётливо видна — вон, луна как светит… Со дня на день полнолуние; луна сияет неровным золотым шаром, и видно всё, как на ладони…

Чувство неуверенности и сомнения в принятом решении посетило Шарля далёко не сразу. Только после того, как услышал младший капрал волчий вой, и только после того, как понял господин полицейский, что волков много, и все они — приближаются…

Многому учат в современной школе. Арифметике, каллиграфии, истории, географии, риторике, изящной словесности, наблюдательности, доказательности… Говорят, в пансионах для благородных девиц в Ллойярде и Иберре появилась новая мода: юных дворяночек учат самостоятельно готовить обед и штопать чулки — дамы из благородных семейств, разоренных ушлыми банкирами Пелаверино, сами хлебнувшие чудес внезапного лишения надежд, такие занятия очень рекомендуют.

С тяжким вздохом Шарль был вынужден признать, что сейчас ему больше всего подошли бы уроки смирения, пропагандируемые христианскими орденами. Как-то трудно слушать за своей спиной хихиканье, как-то тяжело принимать поучения о том, что нельзя бросаться в подбирающихся волков пирожками — дескать, от этого у них только аппетит разыгрался… И неприятно молчать: знать, что обязан помирающему от нездорового юмора Стопику своим спасением, и молчать, не произнося ни слова в оправдание. Оправдываться младшему капралу Шарлю было нечем.