Лана Туулли - Алхимические хроники

Далия резко и очень удачно остановилась: ее локоть вонзился под дых Фриолару; тот коротко охнул и замолчал.

— Что ты там говорил о цифрах, маленький Фри-Фри? — медовым голоском осведомилась милая дама.

— Я молчу о цифрах, молчу… Я о том говорю, что, если ты вызвала меня за тем, чтобы помочь Напе — которую, как и тебя, очень ценю, уважаю и бесконечно люблю, — разобраться в чувствах… ох… Ну и локти у тебя, коллега… То, собственно, зря. Категорически не представляю, что можно сделать. Ты бы с какими-нибудь святыми братьями, монахами посоветовалась, с астрологами или с поэтами — они тоже неплохо разбираются в тонких материях девичьих душ… А у меня совершенно другая тематика исследований… Другая, так сказать, плоскость.

Далия, справившаяся с приступом сострадания и соучастия, смерила Фриолара взглядом торжествующей укротительницы тигров (или, к примеру, налогового инспектора, которому принесли обещанные налоги с пеней за прошедшие десять лет).

— Ну, раз ты спрашиваешь… Отвечаю по порядку. Первое. С монахами и жрецами советовалась, сказали, что само пройдёт. Конечно, если уговорить Напу наведаться еще раз в обитель Святого Париса, пройдет быстрее…

— А что, она там уже разок была? — учитывая, что Святой Парис благоволил блудницам, куртизанкам и просто неверным женам, Фриолара сама мысль о том, о чем может беседовать священник указанной обители со стыдливой гномкой, впечатлила до глубины простой алхимической души. — Далия, а ты не врёшь? Гномка — и…

— Оставь свои улыбочки и приструни воображение. Да, Напа туда сходила. Починила им дверь на воротах, петли смазала, чтоб не скрипели… Фри-Фри, не отвлекай меня. Так, дальше у нас пункт «во-вторых». Астрологи от меня почему-то сбежали.

— Почему? — удивился Фриолар. Далия пожала плечами:

— Сама не знаю. Я всего лишь попросила их подробнее обосновать, откуда они берут свои выводы и рекомендации, предъявить мне статистику правдивых и ошибочных предсказаний, а они вдруг взяли, да и сбежали, будто я в них шаровыми молниями кидаться принялась… Тогда я принялась за сочинителей. Трубадуры и менестрели тоже сказали что-то вроде того, что душа Напы сама успокоится, как только любовное возмущение схлынет или найдет соответствующий объект восхищения. Только с цитатами из стихов собственного сочинения. Так что у меня остался только один запасной вариант. Ты. Так что, как это ни печально, господин Фриолар, придётся вам на время переменить вашу тематику. Так сказать, — передразнила Далия. — переложить плоскость.

— Далия… Извини, я, наверное, поглупел…

— Нет, уж, что уродилось, то уродилось, — поджала губы мэтресса.

Фриолар с терпением истинного дворянина пропустил мимо ушей колкость дамы:

— Но я никак не могу понять, что я-то могу сделать в этой ситуации? Подержать Напу, когда она лезет по лестнице на первый этаж? Съесть всё, что она готовит? Сидеть рядом с вами и, рыдая, раскрашивать печенье ванильным кремом?

— Крем апельсиновый, — поправила Далия. — Ну, я надеялась… Слабо надеялась, что у тебя как у человека честного, и… честного… и… — алхимичка бросила косой взгляд на румяного широкоплечего верзилу, которым был Фри-Фри и попыталась сказать что-нибудь колкое о его характере, привычках или научных достижениях. Фриолар же, как назло, выглядел настолько обычным, «своим», алхимическим бравым парнем, что на ум Далии не шло ничего оригинального: — И опять-таки, не побоюсь этого слова, честного, и совсем немного заинтересованного человека, будут какие-то свежие идеи…

— Это в чем я «немного заинтересован»? — с подозрением спросил Фриолар.

Далия притормозила, чтобы невинно захлопать длиннющими ресницами, глядя прямо в глаза собрата по научному призванию:

— Ну, если ты мне не поможешь, я напишу твоей матери. Вдруг госпожа Фиона не знает, что ты тут творишь без надлежащего присмотра?

— Мама и так знает, что я нашёл подработку у почтенного волшебника, помогаю ему оформлять научные труды.

— А то, что волшебник — маразматик, маньяк и некромант?

— Он не некромант! — возмутился Фриолар. — Он всего лишь практикующий криптозоолог! Ну да, ему свойственна некоторая забывчивость и настойчивость в проведении экспериментов, но пока никто не жаловался…

Далия упёрла кулачки в крутые изгибы талии.

— Ты хочешь сказать, что я вру? или что я заблуждаюсь? Или, может, тебя устроит третий вариант ответа?

Фриолар за секунду сообразил, как приблизительно этот третий вариант должен звучать.

— «Не надо писать маме лишнего, дорогая Далия»?

— Может быть, Фри-Фри, может быть, я и не буду. Значит, уговор? Ты делаешь всё, чтобы отвлечь Напу от ее влюбленности, а я, так и быть, не жалуюсь на тебя твоей дорогой матушке.

— Уговор, — со вздохом согласился Фриолар.

Они пошли дальше. Минуту Фриолар был грустен. Потом открытое, и, аналогично Далии, не побоимся повторить это слово, честное лицо магова секретаря просветлело:

— Далия! Ты же только что меня успешно прошантажировала!

— Фри-Фри… — опешила мэтресса.

— Я мечтал об этом три недели! Я так соскучился по старому доброму дамскому шантажу… У Вига он никогда не получается столь изящным, старик предпочитает сильнодействующие средства… Далия! Подумать только! Ты в свои годы — не надо локтей, я имел в виду, крайне молодые годы, — превзошла этого старого маразматика!.. Далия! Ты гений!..

Как и все дамы, у которых Фриолар долго учился искусству выживания со слабейшим из полов, падкая на лесть и похвалу Далия зарделась.

— Ну… Я стараюсь…

— Только я всё-таки не понимаю, чем могу помочь. Ну, влюбленная Напа тихо страдает не известно по кому; работает себе и работает… Держу пари, на кафедре невероятной статистки она такие результаты выдает — закачаешься!

— Вот тут ты не угадал. С недавних пор у Напы какие-то досадные оплошности в вычислениях. То запятую не там поставит, то цифры перепутает… Любовь и математика редко совместимы, я давно это заметила; и Напа пала жертвой этой закономерности макроэргической реальности.

Фриолар довольно ухмыльнулся.

— Ах, вот оно что! Напа делает ошибки в вычислениях, а у тебя наверняка из-за этого какая-нибудь статейка пропадает.

— Я не настолько корыстна, — обиделась Далия, уязвленная тем, как легко разгадал этот «перекормыш-недоучка» ее коварные замыслы. — Я, между прочим, боюсь, что Напа сейчас, в состоянии эмоционального возбуждения натворит что-то, что потом вовек не расхлебать.

— Далия, — голосом демона-искусителя промурлыкал Фриолар, — скажи честно. Тебе просто нужно кого-то шпынять и пинать, пока Напа не успокоится, а все остальные мужчины вдруг оказались вне зоны досягаемости твоих сапиенсологических ловушек. Ну, что, ради всех богов, может натворить Напа? Отремонтировать мостовую? Испечь фигурное печенье? Побить в очередной раз мэтрессу Долли? Выковать кнопку, чтоб опять подложить ее на стул госпоже Гиранди? Поспорить с кем-то из ученой братии? Переложить перцу в спаржу мэтра Никанта? Напа — безобиднейшее существо, — говорил Фриолар, выворачивая на знакомую улицу и уже созерцая огромный ярко-алый щит в виде розы, поскрипывающий над входом в одноименную ресторацию. — Я уверен, что с ней ничего страшного произойти не может, и никакие коварства, беды и тревоги ее светлое чувство омрачать не будут.