Татьяна Устименко - Хроники Рыжей (Трилогия)

Гигант недовольно повел носом:

– Нехорошее это место. Воздух здесь так и пропитан мириадами искусно переплетенных магических нитей. Я их всегда чувствую безошибочно. Магия враждебная, темная. И невероятно сильная. Она намеренно опутывает мне крылья, не дает взлететь…

И словно разбуженный этими словами, мой амулет, итак постоянно напряженный от присутствия Гельды, дернулся сильнее и предупредительно завибрировал. Я изумленно оглянулась, обшаривая прищуренными глазами однообразный скалистый ландшафт. Но даже мое острое зрение не смогла ухватить никакого постороннего элемента, хотя амулет продолжал явственно сигнализировать о приближении сильной некромантической магии.

– Как же не люблю я все эти тайны и загадки, – ворчала я, медленно снимая со спины сначала ножны с Нурилоном, затем колет, а потом отстегивая многочисленные ножи и извлекая из–за голенища ботфорта серебристые метательные звездочки. Сунула в руку Огвура драгоценную «Рануэль Алатору»:

– Береги, головой за нее отвечаешь, потом – вернешь.

– А ты куда собралась? – забеспокоился бдительный друг.

– На тот берег, – я повесила на плечо моток тонкой, крепкой веревки из конского волоса. – Если дракон не может перелететь реку, значит, придется мне ее переплыть!

– С ума сошла? – с негодованием взвился Белый волк. – На этот раз как пить дать, сошла! Только безумец полезет в подобную стремнину!

Я довольно показала ему язык:

– Лансу духа не хватит, ты – слишком тяжелый, а я, к твоему сведению, отлично плаваю, причем – давно привыкла к холодной воде лесного озера. Так что мне и карты в руки!

Орк даже застонал от раздражения, вызванного моими нарочито дурашливыми манерами:

– Мелеана, у меня такое ощущение, что ты испытываешь какое–то мазохистское удовольствие, в очередной раз рискуя собственной жизнью!

– А то ж! – насмешливо подмигнула я. – На то я и прозываюсь Сумасшедшей принцессой! Да и не зря мне с самого раннего детства внушали, что в жизни всегда есть место подвигу.

– Недальновидные тебе достались учителя! – осуждающе покачал головой мудрый Огвур.

Но я успокаивающе похлопала его по плечу и вступила в воду. В голове вертелась шальная, невесть откуда взявшаяся мысль – возможно, если я стану как можно чаще совершать нелогичные поступки, то и судьба, в свою очередь – ослабит бдительность, и побыстрее сведет меня с белокурым принцем? Я фыркнула этой несуразице, погрузилась по плечи, оттолкнулась ногами от дна и поплыла.

Вода оказалась не просто холодной, она тут же впилась в мое мгновенно заледеневшее тело сотнями острых, обжигающе смертельных игл. Я из всех сил боролась с тугими струями потока, неумолимо сносившего меня вниз, на гребень водопада. Сначала я довольно уверенно продвигалась вперед, преждевременно радуясь замаячившему не вдалеке берегу. Но река не собиралась сдаваться без боя. Мощная струя воды, являющаяся стержнем, душой двух противоборствующих течений, опомнилась, встрепенулась и с кровожадным рычанием набросилась на неосторожную жертву. До меня смутно доносились испуганные крики друзей и бессильный, растерянный рев мечущегося на мелководье дракона… А потом водоворот накрыл меня с головой, оглушил, ослепил и бросил в темное сердце водопада. Вместе с победно грохочущим водяным вихрем, я летела вниз, став всего лишь одной из тысячи крохотных капелек, образующих прекрасную, но бездушную радугу. Со всего маху я с душераздирающим воплем грянулась на жесткие валуны. Цепочка с медальоном Гельды, как живая выскочила из промокшего, разорванного ворота рубашки. Золотые створки распахнулись, и мое лицо уткнулось в эмалевую миниатюру. Уже теряя сознание от холода и боли, я неясно увидела, как глаза нарисованного юноши внезапно ожили и расширились, а его алые губы приоткрылись и шепнули недоверчиво, но обрадовано:

– Ульрика? Ты?

Красивые женщины редко рождаются умными. Ринецее не повезло вдвойне. Обладательницы миленькой внешности всегда особо рьяно ненавидят своих более привлекательных соперниц, понимая, что сами они, по какой–то неведомой насмешке судьбы, промахнулись мимо истинной красоты на каких–то вшивых полпальца. Обидно. Ринецея всегда жутко завидовала ослепительной красоте богини Аолы. Может быть, молодая демоница и имела довольно неплохие шансы стать со временем весьма умной особой, если бы на беду не поддалась обуревавшим ее чувствам – зависти, жадности, суетности и мании величия. Недоучившаяся магичка, воспитанница великой богини самонадеянно возмечталась занять место своей излишне доверчивой покровительницы. И ведь надо же – получилось! Хитроумный Астор, по своим интеллектуальным качествам намного превосходивший посредственную сестру, умудрился добыть один из шести легендарных клинков демиургов, хранившийся в заброшенном святилище Радужного уровня. За последние сотни лет, конечно же, не без вмешательства Ринецеи и самого Астора, могущество Великих значительно поослабло, что оказалось только на руку окончательно распоясавшимся демонам. Но если гранд–мастер всегда мечтал лишь о расширении территории Изначальных, вынужденных ютится в сумрачном краю за порталом Тьмы, то его завистливая сестра стремилась к достижению личных, отнюдь не настолько благородных и альтруистических планов. И удача оказалась на стороне рискнувших. Богиня Аола, получившая удар усыпляющего лезвия «Нумриэль Алаторы», уже давно пребывала в состоянии пограничном между жизнью и смертью. Ее божественные братья, не устоявшие против чар принца демонов, разделили печальную участь сестры, заняв отведенные им места на дне Озера безвременья. Ринецея сумела соблюсти видимость мнимого равновесия сил добра и зла, принудив короля Грея – возлюбленного Дарящей жизнь, отнести саркофаги богов на дно колдовского озера. Свергнутых Пресветлых ожидало забытье, медленно, но верно сменяющееся постепенным угасанием. Король заживо гнил и каменел в отдаленной пещере, эльфы не вмешивались, сильфы проиграли войну, получили наказание и еле выживали, а люди не понимали что происходит, и все в целом складывалось замечательно. Прикрывшись кожей, содранной с лица богини Аолы, демоница вполне успешно дурила всех и вся, накапливая силы и постепенно набираясь ума–разума. И даже само Око времени вроде бы начинало потихоньку подчиняться новой повелительнице, показывая что–то туманное и малопонятное. И тут планы демонов значительно подпортило одно мешающее но – королева Смерть, дипломатически не нарушая личным присутствием едва установившегося хрупкого равновесия добра и зла – умудрилась втянуть в историю противостояния богов и демонов свою сумасшедшую внучку. Вот это то и стало началом конца! Все сразу же пошло наперекосяк. Сумасбродная, непоседливая, уродливая рыжеволосая девчонка играючи разрушала продуманные, тщательно спланированные проекты демоницы, повергая ту в полнейший ступор совершенной нелогичностью каждой своей новой и всегда неимоверной, невероятной, непредсказуемой выходкой. И Ринецея возненавидела Ульрику де Мор до самой глубины своей мелкотравчатой, черной, злобной душонки – поклявшись любым способом извести неугомонную принцессу. Не важно как – с помощью первой подвернувшейся под руку, пускай даже самой грубой и недостойной подлости, купленной по высочайшей цене… Ослепленному ненавистью не виден свет истины. Ринецея зарвалась, витающий в любовных облаках Астор проявил халатность и пошел на поводу у своей недальновидной сестры. Хроники Бальдура были найдены и прочитаны, заклятие, наложенное демиургами – спало, Дети стужи вырвались на свободу…