Татьяна Устименко - Хроники Рыжей (Трилогия)

Но мои безмолвные, богословские изыскания, вдруг грубо прервали ледяные твари, притащившие к колодцу огромный, занозистый деревянный шест, опутанный ржавыми цепями. Мое полумертвое, заиндевевшее, утратившее способность сопротивляться тело, прислонили к шесту и намертво прикрепили к нему железными звеньями и кольцами. Десятки острых щепок немедленно впились в мои руки и спину, протыкая тонкую ткань рубашки, но боли совсем не чувствовалось и из ранок не вытекло ни капли крови. Ужасающий холод итак уже почти убил меня, так что не думаю, что мне предстояло мучиться слишком долго, после того как мое беспомощное тело опустят в темный колодец. И, скорее всего, именно так бы вскорости и произошло на самом деле, если бы не одно существенное но. Где–то там наверху остался мой любимый мужчина, остались друзья, которым требовалась моя помощь, остался весь мир, почти павший к ногам Ледяного бога, осталась наша невыполненная миссия. А значит, как любит говорить Эткин – « Не спешите нас хоронить, есть у нас еще дома дела»…

Твари легко подхватили меня, прикованную к деревяшке, и перевалили через край колодца. Ладно хоть, не вниз головой меня туда опустить надумали. За моей спиной, туго прижатый к корявой древесине, испуганно завибрировал Нурилон. С ума сойти, мой меч, оказывается, тоже может чего–то бояться. Что же такое загадочное обитает в глубине колодца? Я чуть наклонила голову, разглядывая непроницаемую тьму, клубившуюся под ногами. Мрак, пронизываемый короткими всполохами хаотически загорающихся и потухающих огненных искр, будто там проскальзывали крошечные, грозовые разряды. И я внезапно поняла, что там, в глубине колодца – нет ничего, одна пустота, и в тоже время там есть нечто, воистину являющееся началом всех начал. То, от чего нет спасения. И сердце мое испуганно сжалось, замерев от панического ужаса. Меня ожидало неизведанное…

Отдельного внимания заслуживал и странный способ избранной для меня казни. Столбование, смерть на ритуальной архате – устремленном в небе шесте, по преданиям – открывала новый путь в небесный эфир только душе ведуна или героя–воина, покидающей землю. Вид смерти – способной позволить стать началом чего–то нового, ощутить себя свободным духом, вырвавшимся на простор, а не погибнуть подобно бессильной, обреченной на заклание жертве. Знал ли об этом Ледяной бог? Что это – слепая удача, в очередной раз мне улыбнувшаяся, или же высший промысел благой судьбы? Когда–то я сознательно отвергла путь Мудрости, но сейчас понимала, что воин чести и ведун (человек, изведавший истину), во многом схожи. И я невольно вознесла молитву великой Пустоте, ожидающей меня внизу и являющейся исходной истиной в своем первородном, первозданном виде, испрошая высочайшей милости – обрести знание, пусть даже ценой гибели своей бренной, физической оболочки.

Твари ухнули, перегнулись через край колодца, подтолкнули скользкий, обледенелый шест, и я стремительно полетела вниз – в ничто…

Падение длилось бесконечно. От любопытства я широко распахнула глаза, желая узреть последние мгновения своей недолгой, земной жизни. Сначала меня окружал один лишь мрак, густой и вязкий, ощутимо облекающий мое ослабевшее тело. Затем появился свет – нечеткий, расплывчатый и лунно–белый, он окружил меня туманными пятнами, понемногу согревая испускаемым им теплом. Я мучительно застонала, ощутив жаркое, все усиливающее покалывание, охватившее затекшие конечности. Жизнь в моем теле восстанавливалась, а процесс рождения неизменно сопровождается сильной болью. Пятна света сформировались в необычные, гибкие фигуры. Приглушенно звучала негромкая, торжественная, похожая на гимн песня:

Все кто живой – и ты, и я,

Кто сам себе благой творец,

Есть высший смысл бытия,

Природы–матери венец

Наш дух Ничто и Пустота,

Он есть эфир, и он есть кровь,

А миром правит доброта,

И бесконечная любовь…

– Смотрите, она жива! – музыкой сфер удивленно выпевал один хрустальный голос. – Но как такое возможно?

– Еще ни одно смертное существо не преодолевало барьера Пустоты! – воскликнул другой призрак.

– Разве она смертна? – протестующе вознегодовал целый хор нежных звуков.

– Нет, – счастливо прозвенел первый голос, – как же мы не узнали ее сразу? Она одна из нас, наша сестра, дитя столикого Логруса.

– Кто вы? – наконец–то смогла спросить я, жадно впитывая лучи живительного света.

– У нас нет имен. – Печально ответили тени. – Мы потоки сознания, отпрыски Пустоты, силы космического разума, нити магии – образующие Порталы!

– Но при чем тут я?

– Ты одна из нас! Ты – ходящая через Портал Оружия, разбудившая драконов, дитя Старшей крови, замкнувшая Кольцо равновесия, возлюбленное порождение Логруса, – с готовностью пояснили тени. – Ты носишь кулон Оружейницы и оружие демиургов. Тебе подвластны скрыты пласты сознания и глубинные слои мироздания.

– Но я ничего этого не делала! – отнекивалась я.

– Сделаешь! – убежденно уведомили меня тени. – Чего ты ищешь?

– Знания! – трепетно выдохнула я слово, неожиданно родившееся в глубине души.

Голоса мелодично рассмеялись, рассыпая звонкие стаккато солнечных лучей:

– Тебе ли искать знания, если ты сама призвана созидать гармонию и справедливость!

– Не понимаю! – пожаловалась я.

– Бог – в тебе, – важно вмешался густой баритон, прорвавшийся сквозь массу других звуков. – Ты и есть бог – творящий добро и свет, если ты, конечно, пожелаешь им стать.

– Но как? – изумилась я. – Как обрести себя?

– Слушайся голоса сердца! – наперебой запели тени. – Люби, твори, живи!

– Так просто? – не поверила я. – Просто жить и все?

– Конечно, – подбадривающе громыхнул баритон. – Бог есть любовь и добро, свет и жизнь. В этом и состоит суть искомого тобой знания. Иди обратно, сестра, твой путь только начинается.

– Но я, – я попыталась пошевелить скованными плечами, – я не свободна!

– Чем можно сковать душу? – иронично вопросил баритон. – Ты сама ее сковала…

– Да–а–а? – громко возмутилась я.

Я невольно представила жаркое пламя жизни, наполненное жажды свободы и любви, разгорающееся в моей душе. Пламя несгибаемой воли и веры в себя разрасталось, выплескивало наружу, делая мою фигуру намного ярче любой из окружающих меня, светящихся теней. Мои железные, толстые цепи вспыхнули, разом истончились и рассыпались облачком светлых брызг. Густой баритон довольно хмыкнул. Тени дружно запели что–то ликующее и закружились пестрым хороводом, подхватывая меня и вознося обратно вверх.

– Я буду жить. Я буду любить. Я принесу людям свет и добро! – громко, победно кричала я, воспаряя все выше и выше, пока не увидела далекий неясный круг выхода из колодца. Мой путь завершился, Тьма отступила, голоса умолкли, тени исчезли, я осталась одна.