Татьяна Устименко - Хроники Рыжей (Трилогия)

Стены портала так и мелькали вокруг меня, вполне сочетаясь с царившим в голове сумбуром. Пространные речи Единорога, бывшего, как я поняла, отнюдь не отображением темных или светлых сил, а скорее единой квинтэссенцией великой Пустоты – начала всех начал и сути всего сущего, ввергли меня в пучину продолжительного самоанализа. Итак, эгоистичная Игра, задуманная демиургами, утратила для меня свое исходное значение. Думаю, что все свои обязанности перед ними, обусловленные воскрешением брата, я исполнила с лихвой. Пришло время отказаться от навязанной роли и ввести свои правила, ведь именно на это и намекал хитроумный Единорог. Пустоту не интересовали Свет или Тьма, ее интересовало их равновесие – единственное условие, при котором изначальное Ничто могло оставаться самим собой. Я тоже стремилась к равновесию, к созданию того нового мира, в котором Тьма и Свет стали бы противоположными полюсами непоколебимого бытия, сосуществуя мирно и уравновешенно, и не вмешиваясь в судьбы людей. Земля должна избавиться от власти богов, демонов и демиургов, мир должен взять свою судьбу в свои руки, а не зависеть от прихоти высших существ. Тогда люди обретут счастье.

Несмотря на памятный разговор с Марвином, я сама до сих пор так и не постигла потаенного смысла жизни и осознания факта личного счастья. «Счастье – это когда все тебе завидуют, а нагадить – не могут!» – любит изрекать Эткин. « Счастье в том, чтобы у нас все было, а нам за это ничего не было!» – добавляет красавец Лансанариэль, при этом – трепетно посматривая в сторону Огвура. Возможно, Лансу уже удалось обрести свое долгожданное счастье. « Счастье есть, оно не может не есть!» – подмигивает ему никогда не унывающий орк, впиваясь зубами в хорошо прожаренный свиной окорок и запивая его кружкой доброго эля. « Жизнь называют счастливой, если ее удается прожить так, чтобы боги наверху обалдели и сказали – а ну–ка, повтори!» – бесшабашно улыбаюсь я. «Счастье – в мудрости!» – стеснительно изрекает Марвин. И возможно – все мы по–своему правы!

Нужно просто любить и жить – учили меня мудрые тени в Колодце пустоты. Жить весело и полноценно, торопиться сделать как можно больше хорошего до того, как ты сыграешь в деревянный ящик, в котором есть все для того, чтобы никогда из него не выбраться. Великие боги, как же оказывается трудно на самом деле воплотить в жизнь столь банальный совет, подкупающий фальшивой на первый взгляд простотой. Только не нужно возводить себя в ранг властолюбивого тирана, и устраивать личное счастье за счет несчастья других. Подобное поведение рано или поздно аукнется огромными неприятностями. Не нужно извращенно выворачивать наизнанку прописные истины, подменяя их собственной интерпретацией законов мироустройства. Не нужно изобретать колесо, и менять местами добро и зло, ибо каждое из них уместно именно в своем исконном образе. Стоя на голове – легко вообразить, что ходишь по небу ногами. Именно поэтому, в глубине души, я всегда жалела не шибко умную, зарвавшуюся Ринецею, видевшую счастье в овладении властью. Нет, я желала совсем иного счастья. Я мечтала вдоволь испить недопитое лето своей рано отцветшей любви, топтать сапогами пыль своих – еще не пройденных дорог, воевать на своей – а не на чужой войне, не подрезать крылья птице–надежде, не сжигать мосты за спиной… Я хотела свободно дышать полной грудью и жить, просто жить…

Безумие ветра излить на страницы,

Раскинуться гладью холодной воды,

И слышать, как с небом прощаются птицы,

Не в силах отсрочить прихода беды.

Сгорая в слезах, не стыдиться испуга,

И может лишь год, но прижить без зимы,

В котором отступит холодая вьюга,

В котором с тобой повстречаемся мы.

Главы не клонить под жесткой лавиной,

Удары судьбы принимая без слез,

Воскликнуть с надеждой: «Не бойся, любимый!

Ведь это лишь игры. Но игры – всерьез!»

Ушедшие дни облекая в страницы,

Истлевших, написанных мной дневников,

Смотреть, как на юг устремляются птицы,

И наши мечты из пророческих снов.

Рукой отметая беду и сомненье,

Я воем волчицы в ночи обернусь,

Я знаю, любовь не уходит в забвенье,

Я жить обещаю, а значит – вернусь…

Заметно сказывался практический опыт, приобретенный при перемещении по порталам. И поэтому, когда передо мной в очередной раз распахнулась светящаяся мембрана перехода в реальный мир, я уже не вывалилась из туннеля неловким, громоздким грузом – а вышагнула грациозно и горделиво. Я не промахнулась, Портал Оружия привел меня прямиком во двор королевского замка, вежливо выгрузив в центре обширной клумбы с пышно цветущими, синими розами. Среди любовно взращенных самой природой символов моего королевского рода, так сказать. Вот и стояла я в этом шикарном розарии дура–дурой, еще один геральдический тотем воплоти – девушка с мечом и полнейшей растерянностью на лице. И недоумение мое объяснялось весьма просто, ибо ну кто же мог предположить, что я попаду в самый разгар драматических событий, разворачивающихся в непосредственной близости от моей замершей персоны?

Видимо, ходящие через порталы посвященные, приобретают какие–то неожиданные свойства или качества, позволяющие им запанибратски обращаться с естественным течением времени. Вернее, для всех прочих участников разыгрывавшейся сцены, время существовало в привычном режиме, априори не подвластное какому–либо воздействию извне. Но для меня оно почему–то замедлилось, позволяя внести в реализуемый перед моими глазами процесс любые, угодные мне коррективы.

Я увидела Ланса, непередаваемо медленно поднимающего руку в бесполезном жесте преграды на пути облака черных точек, от которого так и веяло смертоносной угрозой. Туманное облако шлейфом шло от фигуры некроманта–альбиноса, в котором я без особого труда опознала своего, гораздого на различные пакости, дядюшку. Правда, на этот раз он выглядел весьма постаревшим и захиревшим. Но, тем не менее, становилось очевидным, черное облако насквозь пропитано убийственной магией, и соприкосновение с ним не предвещает Лансу ничего хорошего. В паре метров от нас, беззвучно раззявил рот в отчаянном крике Огвур, схватившийся за Симхеллу, но явно проигрывающий магу в скорости реакции. Ситуация складывалась угрожающая. Меня же от обреченного на гибель полуэльфа отделяла всего–то одна–единственная, причем – не шибко широкая клумба со злополучными розами. Не найдя лучшего решения, я торопливо сдернула с шеи амулет тетушки Чумы и сунула его в раскрытую ладонь друга. Пальцы полукровки рефлекторно сжались, стискивая белую косточку защитного артефакта. И сразу же после этого, время снова ускорилось – обретая свой привычный, стремительный ход.