Татьяна Устименко - Хроники Рыжей (Трилогия)

– Мудро сказано, – отметила я. – Но принц рассудил иначе…

– Он выбрал вторую! – выдвинул предположение Максуд. – Ибо из всех трех она любила принца больше всех!

– Очень обоснованно, – похвалила я. – Но принц рассудил иначе…

– На третьей! – претенциозно заявил Алимас. – Она отличная хозяйка и надежная опора дому!

– Степняки отлично разбираются в женщинах! – сделала я комплимент. – Но принц рассудил иначе…

– Но как же так? – возмущенно заорали пираты. – Не отверг же он всех трех?

– Не отверг! – поощрительно хмыкнула я.

У мачты тихо ржал Маллер, зажимая рот сдернутой с головы красной банданой.

– Принц выбрал ту из трех красавиц, – тянула время я, – у которой оказалась самая большая… грудь!

От шквального хохота пиратов с мачт чуть не сорвало паруса.

Отличительной чертой Акульего залива является воистину бездонная глубина, поэтому даже при свете дня его воды выглядят непроницаемо черными. Ночь же и вообще превратила гладь моря в однотонную антрацитово–черную поверхность, где–то у линии горизонта незримо сливающуюся с тьмой небес. Густая, почти осязаемо тяжелая и плотная темнота давила на корабль, будя во мне предчувствие неминуемой опасности, неуклонно приближающейся вместе с концом пути. Угрозы, наподобие холодного ветра дующей с берега Диких земель…

Я зябко повела плечами.

– Тебе холодно. – Маллер неслышно подошел сзади и накрыл своей сильной ладонью мои лежащие на ребре планшира пальцы. – Не стоит мерзнуть, иди в каюту и ложись спать. Утром мы достигнем мыса, за которым начинается Холодное море. Нас поджидают шторма и сильная качка, и возможности выспаться тебе больше не представится.

Я хотела высвободить пальцы и последовать благоразумному совету капитана, но Маллер меня не отпустил. Наоборот, нажим его ладони только усилился. Я удивленно обернулась.

– Хм, Ульрика… – смущенно пробубнил де Вакс, отводя взгляд. – Ты не перестаешь меня удивлять. Моя команда… Гм… Ну в общем, понимаешь, они не так легко идут на контакт, как ты могла это подумать…

– Я заметила! – Я улыбалась светло и открыто. – Они замечательные парни, прямолинейные и надежные. Ты должен ими гордиться!

Капитан польщенно зарделся.

– Ну тогда ты меня поймешь. – Он неожиданно распахнул ворот своей рубашки, снял с шеи висящей на ней амулет и подал его мне. Я поднесла затейливую вещицу к огню фонаря и принялась с интересом разглядывать. Это оказался шип неведомого мне морского животного, оправленный в серебро и прикрепленный к серебряной же цепочке.

– Прими от меня этот подарок! – сбивчиво попросил Маллер. – Чую, он тебе еще пригодится, и потом, мне будет спокойнее, если он останется в надежных руках.

– Это какой–то охранный амулет? – предположила я, надевая подарок себе на шею.

Капитан смущенно кашлянул:

– Не только. Шип морского ската–хвостодера уже много десятков лет передается от капитана к капитану, но всегда достается лишь тому, кого предыдущий Король пиратов избирает своим преемником!

– Ничего себе! – шокированно присвистнула я. – И ты отдаешь его мне? Почему?

– Я не знаю никого, более достойного титула нашей Королевы! – торжественно изрек де Вакс. – К тому же инстинкт мне подсказывает – однажды эта вещь поможет тебе совершить великое деяние, направленное во благо всем. И потом… – он задумчиво вглядывался в горизонт, – меня мучают нехорошие предчувствия…

«Это да, – сумрачно подумала я, зажимая в кулаке бесценный подарок пирата. – Я тоже слышу надвигающуюся угрозу. А уж если к моему предвидению добавляется еще и проверенная интуиция опытного морехода… Что же такое страшное и в самом деле ждет нас там, впереди?»

Генрих де Грей ощущал себя самым несчастным человеком в мире – такой несмешной и непарадоксальной на первый взгляд казалась сия нелепая формулировка. Если вдуматься, то повелитель Силя имел все, о чем только может мечтать любой иной, пусть даже самый избалованный жизненными благами человек. Его страна процветала. Он восстановил волшебный город своих предков, сделав его еще богаче и краше. Население столицы успешно приумножалось, а высокомерные Белые эльфы, после войны с кланом Синих рассеянные по всей Антее, постепенно сплачивались под мудрым правлением барона де Грея, признав авторитет того, кого совсем недавно считали слабым и нерешительным мальчиком. Король Нарроны Ульрих де Мор называл Генриха братом и с каждой подвернувшейся оказией слал ему письма и подарки как вещественные подтверждения своего монаршего благоволения. К тому же Генрих недавно женился на самой прекрасной эльфийской княжне, происходящей из правящей семьи Поющего Острова, а сейчас – ждущей от него ребенка. Казалось бы, чего Генриху желать еще? Но вот надо же – при всем своем внешнем благополучии барон считал себя несчастным!

Умница Марвин, ближайший друг и первый советник, непрерывно талдычил: внутренний мир человека неизменно воплощается во внешнем мире его вещей и происходящих с ним событий. Глупо и бесполезно искать причины своих несчастий в окружающем тебя внешнем мире. Вместо этого обрати взор внутрь себя. Ибо наш внешний мир – это достоверно реализованный мир наших внутренних помыслов. В ответ Генрих тяжко вздыхал и соглашался. Ведь Марвин всегда и во всем оказывался прав! Сто, тысячу раз прав, но…

Генрих четко осознавал – всего предусмотреть нельзя. На подобное тотальное предвидение неспособны даже Марвин с Саймонариэлем. Ошибки совершают все люди, включая самых мудрых и сильных правителей. От ошибок не спасут ни богатство, ни магия, ни армия, ни интуиция с ясновидением вкупе. Каждый из нас – родись он королем или бедным вилланом [24] В и л л а н – феодально–зависимый крестьянин. – из пышного многообразия окружающих нас событий и явлений видит и слышит лишь то, что понимает и принимает, поэтому он и не может учесть всех сопутствующих своей судьбе обстоятельств. Все зависит от наших внутренних преград, комплексов и ограничений. Случаются события, происходящие помимо нашей воли, их нельзя предвидеть, они неизбежны, и мы не несем за них ответственность. При всем своем огромном желании ни один человек не может контролировать всех без исключения событий своей жизни. Зачастую они оказываются сильнее нас…

Так учит великий Саймон. Примерно то же самое изрекают и умудренные личным опытом сильфские маги. И, говоря откровенно, здравый рассудок Генриха бескомпромиссно соглашался со столь логичными речами. Рассудок – да. Но вот душа… Душа была категорически против!

Разум подсказывал – женитьба на Лилуилле стала самым верным решением, направленным на сохранение и продолжение династии. Но пылкое сердце кричало: это ошибка, которой Генрих не мог избежать при всем своем желании. Ведь он любил Ульрику, а женился – на эльфийке. Но попранное мужское самолюбие не простило столь странного выбора Сумасшедшей принцессы, пренебрегшей его чувствами. Ему – повелителю и воину Старшей крови, красавцу и избранному – вдруг предпочли другого мужчину. И кого? Мерзкого демона, изгоя и ренегата [25] Р е н е г а т – человек, изменивший своим прежним убеждениям и сознательно перешедший в лагерь противника. . Причем предпочла именно та женщина, которая, согласно пророчеству, предназначалась лишь ему – Генриху де Грею. Барон обиделся, распсиховался, будто безусый мальчишка, и наломал дров. А дрова эти имели золотые волосы, точеную фигурку и красивое имя – Лилуилла. Впрочем, дрова, как их ни назови, всегда остаются именно дровами… Боясь скатиться в открытые скабрезности, барон остановился на этом грубом сравнении, тоже отнюдь не делающем чести его мужскому и королевскому великодушию, которое, впрочем, и так уже почти иссякло.