Татьяна Устименко - Хроники Рыжей (Трилогия)

– Боги, вот это клинок! Стоит уйму золота! – Торвен, впечатляюще поигрывающий рельефными квадратиками налитого гибкостью пресса, ухнул, примеряясь к тяжеленному двуручному мечу. – И с одного удара горгулье хребет перешибет!

– Ну да, еще бы, с твоей–то силищей! – беззлобно поддел его тролль, заплетающий в косу свои длинные черные, будто вороново крыло, волосы.

Орк насмешливо оскалил крепкие зубы:

– Госпожа принцесса не зря вернула нам молодость и здоровье! Настал наш черед поучить демонов уму–разуму!

– Ах ты, задира! – рассудительно улыбнулся Арланмир, куда более уравновешенный по характеру и, безусловно, привыкший сначала думать, а уж потом – драться. – Но если Ульрика решит объявить войну Ринецее, то я первый встану под ее знамена…

– И я! – К нам решительно подскочил молодой, вооруженный прекрасным луком эльф, так и искрящийся избытком бурлящей в жилах энергии.

– И я! – Этот воин, желающий попасть в ряды моей армии, отличался умными, проницательными глазами, выдающими в нем образованного человека.

– Хозяйка… – подошел ко мне Кса–Бун, торжественно несущий на вытянутых руках какой–то гигантский топор, изукрашенный причудливыми надписями на непонятном даже мне языке. – Сбылось древнее пророчество моего народа! Много лет назад, когда я был еще мальчишкой, верховный шаман нашего племени Сенуру рассказывал о волшебном топоре, хранящемся в Обители богов и якобы созданном самим принцем демонов. По легенде, воинство демонов падет, когда знаменитое оружие достанется избранному бойцу темнокожего народа. И вот сегодня ты отдала мне оружие из сказки – топор «Третья рука демона Амбопу»…

Я печально вздохнула, сразу же догадавшись, о каком демоне идет речь…

– Если вы пойдете за мной, – я говорила тихо, но меня услышали все, – то я согласна выступить против армии Ринецеи. Почему–то мне кажется, что наш путь лежит обратно на побережье.

– И мы сможем одолеть полчища демонов? – с недоверием в голосе вопросил все тот же мальчишка–эльф. – Но как? Ведь их – тысячи, а нас всего лишь сотни…

– Не знаю, – призналась я. – Но верю – это нам по силам!

– Да здравствует принцесса! – Согласный клич моих соратников нарушил мертвую тишину этих проклятых мест. – Да здравствует свобода!

– Мы победим! – негромко повторила я, стараясь сердцем поверить в то, во что упорно отказывался уверовать мой разум. Но разве не благоволит удача к отважным? Разве города берут не смелостью? Разве не должно добро в итоге победить зло? И в тот момент мне почему–то казалось, что я не вру ни себе, ни готовым следовать за мной людям.

Ну или почти не вру…

– Ой, ножки мои, ножки… – жалобно канючил Ланс, спотыкаясь на каждом шагу и всем своим видом выказывая готовность немедленно принять мученическую смерть из–за одного сломанного каблука и двух мозолей.

– Не идут они по дорожке! – с мнимым состраданием поддержал полукровку Генрих, всегда испытывавший к прекрасному полуэльфу некое двойственное чувство смешанной с отвращением симпатии. С одной стороны, Лансанариэль отнюдь не трус и уже не раз являл истинные чудеса отваги и самоотверженности, а с другой – жуткий нытик и выпендрежник. И как только подобных недотеп земля носит? Хотя, если разобраться, Ульрике он предан всей душой, почище иного сторожевого пса. А посему, как ни крути, выходит, что Генриху на Ланса дуться не резон… Короче, Ланс – это Ланс, а значит, его придется и сейчас, и впредь принимать именно таким, каков он есть на самом деле! Окончательно запутавшись в собственных необъективных выводах, барон в сердцах сплюнул на каменистую тропку, по которой в настоящий момент друзья с натужным сопением карабкались на вершину очередного холма, как назло попав на сапог пресловутого недотепы–полуэльфа. Причем на тот самый злополучный – со сломанным каблуком…

– А–а–а, – вреднюче взвыл Лансанариэль, при этом не забыв отвести со скулы прядь волос и кокетливо заправить ее за ухо. Обретшая новый акцент прическа красавца тут же привлекла к себе внимание всех, подчеркивая безупречно правильный овал лица ее обладателя. – Я так и знал, ты меня ненавидишь! – капризничал уставший полукровка, будто ребенок.

– Да что ты, Аола с тобой! – поспешил утешить его сильф. – Ничего против тебя не имею, но вот твои ноги… – Он хотел добавить: «…изнежены шибко», но не решился, опасаясь вызвать еще большие попреки со стороны Ланса.

– А чем тебе опять мои ноги не угодили? – с подозрением прицепился полуэльф. – Между прочим, они куда красивее и стройнее твоих. Да если хочешь знать, за этими самыми ногами половина твоего демонического гарнизона бегала…

– И как? – заинтересовался де Грей.

– Догнали, противные! – хвастливо потупился Лансанариэль, позволив волосам эффектно упасть на глаза и скрыть его девически–стыдливый румянец.

– Чего? – пронзительно взвыл ревнивый орк, уязвленный в самое сердце. – Догнали? Да я Азуру за это знаешь что оторву…

– Догнали и свидание назначили, – торопливо пояснил красавец. – А я не пришел…

– Продинамил, значит, демонов! – гнусаво хохотнул Марвин. – Ну и плутишка же ты, голубчик! А мужики–то так надеялись, так надеялись…

– Ой, скажешь тоже, – высокомерно отмахнулся ладошкой ветреный объект всеобщего поклонения, – да я таких грубых мужиков вообще терпеть не могу!

– Ага, – радостно подхватил Генрих, еле сдерживая рвущийся наружу смех, – вот прямо как увижу симпатичного – так сразу терпеть и не могу…

Ржали все, включая Огвура, обычно весьма болезненно воспринимающего любые пикантные выпады в адрес своего сердечного дружка. Ржали взахлеб, до слез и икоты, как попало рассевшись на разбросанных по тропе валунах, а вернее, перегораживающих ее целиком и делающих совершенно непроходимой. Наверно, со стороны это выглядело по–дурацки. Четверо мужчин, донельзя умотавшихся, однако не спасовавших перед завалами да рытвинами, сидят дружным кружочком и знай себе хохочут, вытирая выступившие на глазах слезы, рисующие светлые дорожки на темных от пыли щеках.

– Все, я больше не могу! – сдавленно хрюкнул Огвур. – И чего вдруг на нас веселье напало?

– Скажи спасибо, что веселье, а не кто–нибудь поопаснее! – резонно буркнул Генрих.

– Стресс! – заумно прокомментировал некромант, трескуче сморкаясь в огромный носовой платок. – У нас абсолютно нормальная реакция на стрессовую ситуацию. Произошла нервная разрядка, снявшая излишки напряжения.

– Напряжение прошло, а усталость – осталась, – пожаловался полукровка. – Да и вечереет уже, пора бы нам о ночлеге подумать…

Видимо, в умственном отношении Ланс оказался не совсем уж безнадежен, потому что высказанное им предложение являлось на редкость здравым и своевременным. В самом деле, небо, и днем–то не радовавшее особо яркими красками, начинало заметно темнеть, в придачу затягиваясь рыхлыми дождевыми тучами. В воздухе запахло сыростью. Марвин настороженно оглянулся, чувствуя приближение чего–то непонятного, но безусловно опасного.