Джек Вэнс - Вечная жизнь

— Я Гвил из Сферы, которая находится за рекой Скаум в Асколайсе. А твое имя?

Она засмеялась, открывая входную дверь. Мягкий желтый свет упал на булыжную мостовую.

— У меня нет имени. Зачем оно, ведь кроме нас с дядей здесь никого нет.

Гвил удивился, все было очень загадочно, но он постарался скрыть свое удивление.

Может, она считает его колдуном и боится порчи? Когда они вошли в дом, звуки флейты стали громче.

— Я буду называть тебя Амис, если можно, — сказал Гвил. — Так называется южный цветок, золотистый и прелестный, похожий на тебя.

Она кивнула:

— Пожалуйста, если хочешь.

Они вошли в комнату, украшенную гобеленами, большую и теплую. У одной из стен ярко горел камин, невдалеке от него стоял накрытый стол. В кресле сидел старик, взлохмаченный и неопрятный. Его спутанные седые волосы падали в беспорядке на спину, всклокоченная грязно-желтая борода выглядела не лучше. На ногах старика были потрескавшиеся сандалии. Как ни странно, он продолжал играть на флейте, не замечая вошедших. Гвилу показалось, что девушка движется в такт музыке.

— Дядюшка Людовик! — весело крикнула она. — Я привела гостя, сэра Гвила из Сферы.

Гвил остановил взгляд на старике и поразился. Его глаза, невзирая на возраст, лихорадочно и молодо блестели и очень умно смотрели. Гвилу даже показалось, что они как-то странно смеются, и это немного обескуражило его. Но морщины на лице старика говорили о перенесенных страданиях.

— Дядя — великий музыкант, в этот час он всегда занимается музыкой. Он придерживается такого режима уже много лет…

Гвил вежливо поклонился.

Амис направилась к столу.

— Угощайся, Гвил, я налью тебе вина. А потом, может, ты тоже поиграешь нам на флейте.

— С радостью. Я неплохо музицирую, — откликнулся юноша и увидел, что лицо старика просветлело, а уголки рта задрожали.

Гвил ел, Амис подливала ему вина. Наконец, комната поплыла у него перед глазами.

Дядя Людовик продолжал играть свою мелодию, нежную и журчащую, которая убаюкивала юношу. Сквозь дрему тот еще видел, как Амис танцует.

“Странно, — подумал Гвил, — эти люди живут в одиночестве, но они добры и прекрасно образованны.”

Гвил очнулся, закончил есть и встал из-за стола. Людовик все еще что-то наигрывал, мелодия походила на пение птиц на восходе солнца. Амис танцевала, подвигаясь все ближе к Гвилу. Он чувствовал тонкий аромат духов и совсем близко видел ее золотые волосы. Ее лицо дышало счастьем.

Людовик почему-то смотрел на нее сердито, не говоря ни слова.

— Ну, а сейчас, может, поиграешь ты? Ты такой молодой и сильный, — сказала Амис, увидев, что Гвил раскрыл глаза. — Я знаю, что ты не откажешься сыграть для дяди, он будет очень доволен и скоро уйдет спать, а мы посидим и поговорим.

— С удовольствием! Я поиграю, — проговорил Гвил, с трудом шевеля окаменевшими губами. — Это все из-за вашего вина… Пусть моя музыка расскажет вам о Сфере.

Случайно взглянув на старика, Гвил был удивлен странным выражением его лица. Замечательно, что человек так любит музыку.

— Ну же, играй! — попросила Амис, подталкивая его к Людовику и флейте.

— Я лучше подожду, пока дядя закончит. Боюсь оказаться невежливым, — возразил Гвил.

— Нет, чем быстрее ты покажешь, что хочешь играть, тем скорее он закончит. Просто возьми флейту. Он плохо слышит, — сказала девушка.

— Ну, что же, — согласился Гвил, — но я лучше возьму свою флейту. — И он достал ее.

В чем дело? Гвил увидел, что с девушкой и стариком произошло что-то странное.

Глаза Амис сверкнули, а дядя обрадовался, но на его лице застыло выражение какой-то безнадежной покорности.

Гвил отвернулся, смутившись.

— Тебе не хочется играть? — На мгновение наступила тишина. Амис в этот момент была особенно привлекательна. — Но я уверена, что своей игрой ты обрадуешь дядю. Ему кажется, что игра другого на его инструменте будет необычайно красива.

Людовик кивнул, и его старые глаза опять как-то странно сверкнули.

У него был действительно чудесный инструмент, сделанный из светлого металла и инкрустированный золотом.

Дядя жадно держался за него.

— Возьми флейту, — сказала Амис, — он плохо соображает.

Людовик отрицательно затряс головой, и Гвил с участием посмотрел на него, на его запачканную бороду, трясущуюся голову.

— Я сыграю на своей флейте, мне не хочется огорчать дядю. Слушайте! — И Гвил поднес флейту к губам. — Это мелодия Кайна, называется “Песня у моря”.

Он заиграл. Музыка была прекрасна.

Людовик следил за ним, зевая. Амис слушала, полузакрыв глаза и покачивая в такт рукой.

— Тебе понравилось? — спросил Гвил, закончив играть.

— Очень! Можешь ты эту мелодию сыграть на дядиной флейте? У его флейты звуки более легкие и мягкие.

— Нет, — заупрямился Гвил. — Я играю только на своем инструменте. — И он снова стал играть. Это был танец радости — быстрый, вихревой.

Людовик играл то же, но классически точно. Амис самозабвенно танцевала свой собственный танец.

Гвил заиграл бешеную тарантеллу.

Амис кружилась все быстрее и быстрее, ее руки плавно взлетали, волосы красиво рассыпались по плечам.

Звуки флейты Людовика то взмывали вверх, то падали вниз, инструмент серебристо звучал, сплетаясь звуками с мелодией Гвила. Мелодии украшали друг друга.

Людовик зажмурил глаза и больше не видел танцующей девушки.

Неожиданно он изменил темп на чересчур быстрый. Гвил поддержал его своей флейтой. Они выводили невообразимые рулады, высокие, быстрые и ясные.

Глаза старика закатились, пот струился по лицу. Его флейта восторженно вторила, заставляя содрогаться воздух.

Амис танцевала. Она была очень красива в своей неистовой пляске.

Эта музыка могла поднять даже мертвого. Играя, Гвил вдруг заметил, что у Амис начался припадок, на губах выступила пена. Дядя, прихрамывая, подошел к ней, и случилось что-то ужасное и непонятное. Старик начал играть Песню Смерти.

Гвил из Сферы резко повернулся и выбежал из комнаты с широко открытыми от ужаса глазами.

Людовик, ничего не замечая, продолжал свою жуткую игру. Каждая нота его песни будто острым ножом резала девушку.

Гвил выбежал, и холодный воздух отрезвил его. Шел дождь со снегом. Юноша вбежал в сарай, белый конь повернул к нему голову.

Набросив седло, он взнуздал коня и поскакал прочь из этого старого города. Булыжник звенел под копытами. Прочь от Песни Смерти! Гвил мчался галопом. Немного погодя он оглянулся. И был изумлен и обескуражен. Позади расстилалась ровная каменистая равнина. Но где же город? На его месте видны были только осыпающиеся руины… Кругом царила мертвая тишина, прерываемая шорохом осыпающихся камней. Гвил отвел взгляд и поехал своей дорогой. На север.