Дмитрий Беразинский - Приключения в мире «Готики»

Пока Мильтен собирался с мыслями, пытаясь мне хоть что-то сказать, я с интересом осмотрелся вокруг. Живописная местность, знаете ли! Слева отличная лужайка: хочешь — коров выпасывай, а не хочешь — в гольф резвись. Справа — нагромождение обломков скал, но оттуда почему-то тянет могильным холодом настолько, что это ощущаю даже я — толстокожий человек с Земли двадцать первого века. Но что же Мильтен молчит, аки аскет-молчальник?

— Мы говорили о причинах твоего появления здесь! — напомнил я.

— Мне нужно найти здесь одну вещь, — нерешительно начал Маг.

— Ага! И совершенно случайно вместе со мной. Здесь неподалеку должен быть один магический артефакт, который представляет собой огромную научную ценность…

— Ты говоришь о Юниторе! — догадался Мильтен.

— Ясное дело, не о восстановлении местных шкилетов по методу Герасимова! Ты не его случайно ищешь? В смысле, Юнитор.

— Нет! — кратко ответил он, — меня интересует некий талисман, хранящийся неподалеку отсюда в каменной гробнице. Вероятно, что и разыскиваемый тобою артефакт хранится там. Но есть проблемы…

— А как же без них? Я бы несказанно удивился, если бы не было проблем! Что на этот раз?

Мильтен удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Вместо этого он достал из рукава своей широкой сутаны некий свиток, вчитался до боли в бровях в его содержимое, а затем несколько раз довольно хмыкнул.

— А читаешь-то ты не очень, а, Маг? — поддел его я.

— Ты читаешь лучше! — огрызнулся Мильтен, — хотя, доносился до меня один слух. Это не ты накарябал Кор Галому на свитке несколько строк?

— Я!

— Он чуть с ума не сошел — считал ведь себя величайшим знатоком письменности и мертвых языков. Прислал даже нарочного с копией к Корристо! А Маги Огня отправили текст твоего послания к Сатурасу. У них есть маг по имени Миксир, самый крутой специалист по языкам… признайся, ты просто поиздевался над Кор Галомом и эти иероглифы ни фига не обозначают?

— Да нет уж! Я котов в мешке не продаю и не покупаю. Ладно, поскольку Кор Галом все равно ушел от нас в неизвестном направлении, то содержание этого послания я могу и раскрыть. Это… обычное послание, принятое в моем мире.

— Как послание? — не понял мой собеседник.

— В краткий пеший эротический тур, — пояснил я, — на хрен я его послал!

— А-а!

Мне стоило громадных трудов не рассмеяться, у Мильтена на лице было такое выражение! Ну, например, как у археолога, что три года ковырялся в дерьме мамонта, а затем пробегающий мимо негр сказал, что тут насрал обычный слон. Ему все же удалось сохранить лицо, и он пробормотал нечто вроде уважительной речи про стремного малого, что поставил на уши всю интеллигенцию в трех лагерях. Я мог бы довольно далеко пойти, да Барьер не позволит.

— Короче, Склифосовский! — оборвал его я, — ты мне можешь сформулировать цель своего пребывания здесь? Или ты это записал в свиток и стер из оперативной памяти?

— Да в памяти, в памяти! — огрызнулся он, — просто я сущность проблемы просматривал. В этой гробнице похоронен могущественный маг, и на гробницу наложено проклятие. Так что тот, кто первым войдет в нее, будет продолжать свою смерть после жизни… в смысле, превратится в оживший труп.

— Ну, ни фига себе! — воскликнул я, — я не верю в жизнь после смерти, то есть, смерть после жизни! Я — агностик, тьфу, диагностик! Но вот с вашим диагнозом у меня проблема: то ли вы все здесь — в комплексном аутизме (бред какой); то ли родились такими! Как ты себе представляешь решение этой проблемы?

— Да погоди ты бросаться упреками! — перебил меня Мильтен, — проблема уже решена!

— Ах, вот даже как? Хорошо…

— Но есть еще кое-что. Несколько лет назад один из Баронов с несколькими приближенными охотился в этих местах на мракориса. Мракорисы здесь еще встречаются, а вот Барона уже нет по эту сторону сна… хо-хо! Распаленный охотой, Барон завалился в гробницу на ночлег, да только там и остался. Он превратился в зомби — стал стражем, охраняющим гробницу. И практически неуязвим — вот в чем беда.

Я видел по хитрой роже Мильтена, что он не договаривает. Любят эти типы, власть предержащие, подергать кота за хвост и прочие половые органы.

— Да ладно тебе! Я ведь вижу, что у тебя есть план. Не в смысле, болотник, а в смысле — план. Что ты имеешь сообщить?

Мильтен поморщился, затем с великой неохотой произнес:

— Есть у меня один хитро состряпанный свиток. Уничтожает любую нечисть: от скелетов до зомби. Но… свиток — это только свиток. Он на один раз. С теми, кто заглянул в гробницу чуть попозже, придется сражаться обычным оружием.

— А это еще кто? — удивился я, — я думал, там только бродячий труп…

— По моим предположениям, там еще находятся несколько скелетов тех, кто прослышал о смерти Барона и рискнул обшарить гробницу. Теперь они составляют его свиту.

— Почетный, так сказать, караул. И каковы наши планы?

— Я буду отвлекать скелетов, а ты постарайся подобраться к бывшему Барону. Шепни ему на ушко заклинание — он и растает, как прошлогодний снег. Договорились?

— Лады! Где эта гробница?

— Да вот же она!

Он указал мне на несколько наваленных одна на одну скал. Я недоуменно пожал плечами — сквозь щели в них мог пролезть разве что мясной жук. Это что, мне снова превращаться?

— С другой стороны! — сердитым шепотом парировал Мильтен мои невысказанные сомнения, — дуй вперед и вымани их наружу. В тесноте гробницы у нас нет шансов.

Конечно! Как всегда, Марвин прикрывает срам зеленым знаменем свободы! Делать нечего — придется идти. Боец из Мильтена на уровне меня земного. Даже хуже — среднего обывателя я мог задавить просто весом, а уж с нынешней славой повесы и забияки сам бог велел бежать впереди любого стада. Что ж, нечисть, держитесь! Я иду на ты!

Вход внутрь гробницы был довольно искусно замаскирован в стиле архитектурного отстоя из каменного века: три громадных камня образовывали как бы врата дольмена, а под ними был небольшой проход внутрь этого каменного мешка. Оттуда веяло жутким холодом, и несмотря на то, что на открытом воздухе было довольно жарко, я моментально озяб. Преодолевая отвращение и первобытный страх культурного человека к неизвестным темным пещерам, заставляя себя не думать о последствиях, я начал осторожный спуск.

Спуск длился недолго, словно в неглубокое минское метро, а может быть и того меньше. Из-за низко нависающего свода я плохо видел, что творится в пещере, а спустившись в нее, едва успел среагировать. На меня, точно стая ищеек, накинулось несколько скелетов, сжимающих в своих костяных лапах громадные двуручники. Вспомнив совет Мильтена, я развернулся и опрометью бросился назад. Скелеты, клацая костями, ринулись за мной.