Глеб Корин - IT-путешествие Синдбада

«Когда же настала ночь… Когда же настала ночь?.. - медленно и тяжело всплыла первая мысль.

Полог тьмы давил на щеки и лоб, щекотал ноздри запахом старой книги. Синдбад подвигался и понял, что лежит на спине. Поднес невидимую руку к глазам – пальцы скользнули по глянцевой поверхности. Попробовал сесть. Это получилось. Тут же вспыхнул день, в темечко настойчиво постучалась боль, а на колени, шурша страницами, упала его любимая «Китаб альф лайла ва-лайла». Ее раритетные сестрицы валялись вокруг пустого кресла в соседстве с оторванными дверцами книжной полки и осколками полузнакомого происхождения.

«Здорово меня приложило… - подумал Синдбад, морщась и осторожно нащупывая границы основательной шишки, расположившейся в точности над имплантированным под кожу коммуникатором. - Ч-черт… Больно-то как!»

- Эй, Умник, ты цел? – закричал он тревожно и сердито.

- Да! - кратко отозвался бортовой компьютер.

У Синдбада отлегло от сердца.

- Это что за перемещение, а? Это что за посадка? – спросил он уже просто сердито.

Компьютер выдержал соразмерную с солидностью сообщения паузу:

- Спектр межпространственного пробоя и ограниченный режим предварительного сканирования обусловили построение трехмерной модели целевой локации с девяностосемипроцентной степенью вероятности.

- Ага, ага. И что же попало в эти грёбаные три процента, Умник?

- Гора. Мы находимся на ее вершине. Высота над уровнем моря…

- Заткнись, - равнодушно предложил Синдбад, поднимаясь с пола.

- Дополнение по сути запроса.

- Ну, давай.

- А еще вы проигнорировали протокольное напоминание о необходимости пристегнуть ремни безопасности. Теперь затыкаюсь.

Синдбад хмыкнул и смущенно подергал кресло за спинку.

- Крепление и функции в порядке, - немедленно отозвался компьютер.

- Э-э-э… Что у нас за окошком?

- Внешняя среда соответствует базовым требованиям. Как вы обычно говорите, дружелюбна к человеку.

- Очень мило с ее стороны, - пробормотал Синдбад, рассовывая по соответствующим карманам и кармашкам штатную дребедень. - Ну, тогда я пошел. А ты приберись тут маленько…

– Слежение и пассивная защита включены. Активная защита – в режиме ожидания. С юго-восточного направления к капсуле приближается биологический объект. Агрессия не фиксируется. Ментальный профиль позитивен.

Синдбад, не оборачиваясь, помахал рукой и выбрался наружу. Вакуумные уплотнители шлюза напутственно чмокнули за спиной.

Он прикрылся ладонью от солнца и прищурился. Биологический объект уже взобрался по означенному юго-восточному склону наверх и теперь резво двигался ему навстречу, придерживая одной рукой просторные полы пестрого халата, а другой – победно реющую на ветру длинную седую бороду. Голову его венчал огромный тканевый купол с коническим синим навершием в золотых звездах.

Синдбад мысленно активировал коммуникатор и поднял ладонь. Почтенный абориген плавно перешел с бега на исполненный достоинства шаг, наконец остановился и отвесил низкий замысловатый поклон:

- Приветствую тебя, о чужестранец, на земле, именуемой Аль-Вокаруд-Ялмез – да будет она благословенна во веки веков! Меня зовут Абу Джафар Ахмад ибн Юсуф ибн Джабир ибн Таммам Аль-Габдади, мудрец и звездочет. Назови мне свое имя – да будет и оно благословенно во веки веков!

- Меня зовут Синдбад, о достойнейший из достойных именоваться мудрецами и звездочетами! Я ученейший путешественник между мирами – да будут они все до единого также благословенны во веки веков!

«Что это за ахинею несем мы оба? – подумал Синдбад оторопело. – Чертов коммуникатор…»

Он занес было руку над головой, но тут же вспомнил, что свихнувшийся девайс надежно защищен от стандартного профилактического воздействия обширной шишкой и скривился. Достойнейший Абу Джафар (и так далее) с большим дружелюбием немедленно повторил его жест и вежливо скривился в ответ:

- О, ученейший Синдбад, путешествующий между мирами, могу ли я – ибо истинная суть моя, несмотря на великую мудрость, преисполнена столь же великой простоты и дружелюбия - именовать тебя так: Синдбад-мироход?

«Да мне по барабану!» - хотел ответить тот, но вместо этого также возгласил сакраментальное «О, наимудрейший…» и стал с велеречивым великодушием пояснять умудренному мудростию мудрых Абу Джафару (и так далее), что это разумеется само собой – ну, какие такие взаимные титулования могут быть между нами, простыми мудрецами и обычными великими учеными!

Совершенно удовлетворенный Абу Джафар кивнул, воздел кверху кривоватый палец, отчего брови его также согласно вскинулись, и изрек:

- Воззри же, о Синдбад-мироход, в любую угодную тебе сторону, а я - в меру своих весьма скромных (но весьма обширных!) познаний – осмелюсь истолковать и пояснить увиденное тобою!

Синдбад вытащил из кармашка две дужки дальновидов. Одну с поклоном вручил украшенному добродетелью скромности мудрецу, другую надвинул на глаза и, с любопытством вертя головою, воззрел. Мудрец старательно последовал его примеру, восхищенно бормоча.

От подножия горы во все стороны света разбегались лучами высокие каменные стены, разделяя видимое пространство на многочисленные секторы и исчезая в дымке на краях горизонта.

- Ваша земля подобна колесу, о Абу Джафар. А мы с тобою как будто пребываем на оси его. Эти секторы – города?

- Это страны, о Синдбад-мироход.

Плодоносные сады с выглядывающими из густой зелени приветливыми домиками и тучные нивы начинались узким клином прямо от основания горы и покрывали собою весь видимый простор одной из держав.

Синдбад коснулся оправы дальновида и увеличил изображение.

Немногочисленное народонаселение потерянно бродило среди этого изобильного благолепия – или горестно простирая руки к небесам, или бия ими себя в грудь, или орошаясь обильными слезами и раздирая рты неслышными отсюда криками горя и отчаянья.

- Что за беда поразила жителей этой прекрасной страны? – осторожно спросил он, указывая рукою. – Поведай мне, о Абу Джафар!

Мудрец и звездочет с важностью воспроизвел протокол синхронного поднятия ревматического пальца и клочковатых бровей:

- Знай же, о Синдбад-мироход, что многие и многие века подданым этой державы любые чужестранные нравы, законы и даже сами правители представлялись и ныне представляются образцами высочайших добродетелей и совершенства. Собственная же страна – мрачнейшим и гнуснейшим зинданом, исполненным всяческих мерзостей и нечистот. Бесчисленные жители ее, покинувшие родные пределы, мнят себя счастливейшими из счастливых, а немногие оставшиеся не устают и никогда не устанут проклинать место рождения своего.