Дмитрий Волк - Эпоха мелких чудес

К примеру, сейчас, в третий раз за ночь пролетая над мутной стылой рекой, он и не думал любоваться россыпью самоцветов внизу. Нет — перед его мысленным взором вновь и вновь прокручивалась всё та же милая сердцу картинка. Короткая и яркая, как рекламный ролик, возможно — аляповатая, но от того ничуть не менее привлекательная. А как сладко звучало давно смакуемое название! Форт Нокс. Место. Где. Деньги. Лежат.

Узнай о мечтах обожаемого сыночка измотанные вечными командировками отец с матерью — хмыкнули бы, да и отмахнулись: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Но они-то, в конце концов, драконы другой эпохи — где им понять молодёжь, её надежды и чаянья? Им, привыкшим жить на одну зарплату?

Гарик летел, близился конец пути. Вот уже показался нужный дом, престижный, но весьма непрезентабельный на вид. Дракон сделал круг, брезгливо разглядывая облупившиеся стены и искорёженную водосточную трубу… И район ведь какой — считай, напротив самого Кремля! Сверив адрес с сообщением на пейджере, тщательно отсчитал этажи. Теперь заход на посадку… Глазомер не подвёл, но лишь со второго захода Гарик вцепился в затрещавший жестяной карниз кинжально острыми когтями задних лап, повис и осторожно постучался кончиком когтя в форточку.

Увлечённо щебетавшая в телефонную трубку девица в коротеньком, весёленькой расцветки халатике вздрогнула от резкого стука, вскинулась, но, разглядев ночного гостя, сразу настежь распахнула окно.

— Заказывали? — тщательно следуя затверженной, но непривычной пока процедуре, осведомился Гарик.

— Да-да, конечно! — откликнулась девушка, беззаботно улыбаясь.

— Получите. И не забудьте расписаться! — строго сказал дракон. И просунул в окно коробку с пиццей, ручку и накладную.

С некоторых пор Семён не любил утро.

Нельзя сказать, чтобы в этом он был оригинален — нет, утро в наши дни не любят многие. Причины называются самые разные — от романтической светобоязни графа Дракулы до брутальных мук похмелья, но Семён сбанальничал и здесь: ему просто хотелось спать. Очень. Собственно, спать хотелось всегда, но по утрам — особенно. И потому так ненавидел безжалостные бьющие в глаза лучи. Опять! Опять. Опять… Разбудили. В такую рань…

Каждый раз, закрывая глаза, он надеялся: может, хоть следующим утром солнце не взойдёт? Вот тогда-то, пока перед лицом смертельной угрозы другие будут паниковать, молиться или проявлять чудеса героизма, удастся, наконец, выспаться. Однако жизненный опыт ехидно подсказывал — нет, и тогда поспать не дадут. Поднимут! И, не будя окончательно — во избежание попыток дезертирства — отправят на ликвидацию последствий. Спасать мир, то бишь. И никаких тебе, ясен пень, буказоидов…

Слабо утешало лишь то, что легендарный Роджер Вилко был уборщиком.

Расхожая цитата неверна: человек привыкает не ко всему. Рано или поздно перед каждым предстаёт то, сжиться с чем он не в силах. Форс-мажор, в некотором роде. Для Семёна таким форс-мажором оказалось утро. Поскольку изменить что-либо было нереально, оставалось лишь следовать совету Нансена. Терпеть, в смысле. Вот и терпел.

Сегодня, в это, по-майски тёплое и ясное, пятничное утро, семёнова обширная коллекция пакостей мироздания пополнилась ещё парой мелких экспонатов. Во-первых, Ручник, обычно маявшийся бессонницей и оттого охотно составлявший тётке компанию в ежеутреннем обходе окрестных пивных ларьков, не иначе как для разнообразия, дрых, бессовестно не реагируя на призывный вой под дверью. Во-вторых, невесть как уцелевший ещё с позапрошлой эпохи киоск «Союзпечать» ещё не успел открыться, и потому вместо свеженьких хрустких страниц еженедельника «Футбол» мутный взор сидящего в полудрёме на лавочке Семёна блуждал по надоевшей до боли окрестной архитектуре. Если, конечно, этот почтенный термин можно сюда применить.

Тётка отиралась возле круглосуточной палатки, вымогая пиво у знакомого — обитателя третьего этажа, держащего где-то на бульварах нотариальную контору. Тот, пьяненький, вяло протестовал, отмахиваясь пустым пакетом. Печатая, словно на плацу, шаг мимо проследовал консьерж — Алехан Григорьич, бросив нотариусу строгое служебное «доброе утро» и покровительственно кивнув Семёну.

Ветерок подогнал к лавочке выпавшую из кармана неизменного черного плаща картонку из-под таблеток. Семён лениво поднял, поднёс к глазам. Мелкий шрифт под ярким иностранным названием гласил: «При приёме препарата следует остерегаться прямого солнечного излучения». Ну да, конечно — то-то наш товарищ упы… гемоглобинозависимый, то есть, в ясную-то погоду даже без очков и шляпы по улицам шастает! Мог бы и плащ снять, да холодновато пока. Хотя кто их знает, этих вам… лиц с альтернативным режимом питания — может, они холода не чувствуют? Григорьич, во всяком случае, в этом же плаще ходил и в самые лютые морозы.

Семён, не вставая, вяло потянулся к урне, — и тут же почувствовал, как об его ногу споткнулись. Резко отдёрнув ушибленную конечность, буркнул на автомате:

— Извините… — и поднял голову.

Невысокая, ладно скроенная девушка смерила его строгим взглядом пронзительно голубых глаз, тряхнула головой, — снежно-белое каре взметнулось облачком, — и с неодобрительным фырканьем двинулась дальше, одёргивая на ходу и без того идеально сидящую юбку. Семён вздохнул, помассировал отбитую острым носком туфельки икру и вновь откинулся на спинку скамейки, устало прикрыв глаза…

— Вы не подскажете, где здесь офис Лиги Обществ Поддержки Традиционных Натурфилософских Практик?

— Ди-и-ивчонки! — осклабился скучающий у ларька пьяненький лысоватый мужичок. — А с вами можно познакомиться? Меня Юриком зовут — Земецкис Юрь Михалыч, вот у меня тут и визитка есть, на ней написано. А вас как? — Выглядел он на удивление безобидно. Видимо, поэтому ему частенько прощались поползновения, за которые иной был бы немедленно бит. Так вышло и на этот раз:

— Алисой. И руку уберите.

— Какую?

— Вот эту. Вот отсюда.

— Да? Ну ладно. — огорчился Юрик, убирая руку. — Не любят меня девчонки сегодня… Алиса, а хотите, я вас пивом угощу?

Подобравшаяся сзади большая серая собака энергично подергала Земецкиса за полу куртки.

— Ну, Галя, ну, дорогая моя, тебе же уже хватит…

Собака продемонстрировала полнейшее несогласие с этим утверждением.

— Не хочу. — Не хватало Алисе ещё пиво с кем попало пить в такую рань! — Так вы мне не подскажете…

— Подскажем-подскажем, обязательно! Галя, дорогая моя?

Собака задумчиво посмотрела на Юрика и помотала головой.

— Или не подскажем? Вот, Галина Николаевна не знает…

— А что это вы собаку по имени-отчеству зовете?