Иван Безродный - …И хрюкотали зелюки, как мумзики в мове…

— Я?.. Гм… Может, курить выходил?

Арчи решил не спорить с заведенной Розой и принялся уплетать за обе щеки завтрак. Чего попусту тратить нервы на приснившуюся жену? Нервные клетки, говорят, не восстанавливаются… Даже во сне.

— Я чуть с ума не сошла! — продолжала тем временем миссис Престон. — Заснула. Сплю. Вдруг просыпаюсь от какого-то дрожанья-дребезжанья. Кровать ходуном ходила! Думала, ты во сне трясешься — приснилось чего страшное или замерз. Трясу тебя за плечо, а ты, нахал, током бьешься, да еще и светишься! Таким слабым, неярким голубым светом, словно ночничок, что я в прошлом году хотела купить… Гм, да, о чем это я… А! Но ведь нормальные мужья не бьются электричеством и не светятся по ночам!

— Угу, — подтвердил Арчи с набитым ртом.

— Трясу я тебя, значит, трясу, а у самой волосы дыбом стоят!

— Наэлектролизовались, — важно пояснил Престон.

— Тебе бы только смеяться! А потом что-то хлопнуло, треснуло, и ты… ты исчез! Одна пижама осталась! Признавайся, что это было?! Куда ты ходил ночью голым?!

— Без малейшего понятия, кисочка! Однако, славная у тебя сегодня яичница…

— А ты, скажешь, не помнишь, да?!

Арчи невинно развел руками. С вилки оторвался маленький кусочек белка и упал на пол.

— Ну что ты все соришь?! Ешь ну прям как поросенок. Убирай тут постоянно за вами!..

Детей у них не было, и Престон насторожился:

— А за кем еще убираешь?!

Супруга мудро игнорировала вопрос.

— Я обыскала весь дом, на улицу сбегала… И в туалете была, — злорадно добавила она. — Голос чуть не сорвала, звала тебя, оболтуса. Хотела уж в полицию звонить или в Службу Спасения, но тут в доме опять все затряслось, сервант задребезжал, на улице даже молнии засверкали! Я что есть духу кинулась в спальню, чуть ноги себе не пообламывала — и нате! Лежит, родной! Голубок невинный! В ус не дует! Храпит словно стадо… м-м-м… бегемотов!.. Ну, что скажешь?!

— Бегемоты не храпят…

— Еще как храпят! Ты не перебивай! Говори по делу! Я трясу тебя, трясу, а ты бурчишь что-то там и не думаешь просыпаться! Просто безобразие какое-то! Нельзя же так поступать с бедной женщиной! Ходил налево — так и скажи. Я поверю.

— Да никуда я не ходил, — начал раздражаться Престон, отодвигая тарелку. — Приснилось тебе все это, понимаешь? Приснилось. И нечего брать в голову. Я, по крайней мере, ничего не помню.

Он поглядел на часы, тупо соображая, сколько же сейчас времени.

— Мне страшно, Арчи, — жалобно сказала Розалия. — Я знаю, что я не спала и… это все…

Престон смягчился.

— Ну… Всякое бывает… Я здесь точно не причем… Поверь, — он ласково погладил ее по руке, почувствовав к жене небывалый прилив любви и нежности.

— Наверно, ты переутомилась, — сказал он. — Точно, по гороскопу сегодня очень неудачный день. И полнолуние вроде… Может, ближе к обеду сходишь к доктору Шмидту?

— Да, наверно…

Миссис Престон совсем сникла. Не нравится мне что-то этот сон, с неудовольствием подумал Арчи, допил кофе, накинул пиджак и, поцеловав жену, вышел на улицу.

Июльское утро было пасмурным и душным. Ветер маленькими смерчами поднимал пыль и гнал ее куда-то по дороге, собирая попутно бумажки, травинки и сорванные им листья. Будет дождь, определил Престон, и тут же, как назло, начало накрапывать.

Снаружи оказалась та же зеркальная белиберда. Их домик стоял на довольно оживленной улочке и теперь… Теперь машины ездили как в Англии — по левой стороне дороги, и здания, на сколько хватал глаз, располагались шиворот-навыворот. Прохожие ходили по левой стороне тротуара, надписи на магазинах были зеркальные. Арчи попытался проснуться, но его ждало разочарование.

Он прошел в гараж и мрачно залез в машину — на то место, которое раньше было пассажирским. Вставил ключ в зажигание, включил радио. Дженис Джоплин проникновенно исполняла свою знаменитую композицию «Поверь мне». Поверить? Кому? Во что?

Холодная, словно только что из космоса, острая, как клинок, и страшная, как Сатана, мысль пронзила его мозг. А что, если это не сон?! Что, если все так и было, как рассказала ему Роза? Но ведь этого не может быть! Потому что этого не может быть никогда!

Невидящими глазами он тупо смотрел куда-то вперед. Задрожали колени. Ладони стали мокрыми, а лоб покрыла испарина. Закололо в боку. Он безвольно опустил руки, заглушил машину, вылез из нее и пошел на автобусную остановку. Пока доедет на этом «Рено», он сто раз нарушит их зеркальные правила дорожного движения, если вообще быстро сориентируется, куда ехать. Медленно соображающих водителей в Детройте не любили. А так безопаснее. И плевать на Бигза — зеркальный он или нет.

Автобус был битком набит, но Престону удалось сесть рядом с выходом. Разумеется, расположенного слева. Между его колен зажали какого-то тощего длинного очкарика в сером плаще, прижимавшего к груди затасканную, в пятнах и царапинах рыжую папку.

Но Арчи не замечал этого наглого вмешательства на свою неприкосновенную территорию. Мысли его путались, душа буквально сидела в пятках, а сердце билось сильно и неровно. Зазеркалье! Алиса в Зазеркалье! Кошмар!

В голове его билась окончание стихотворения, прочитанного героиней Кэррола в зазеркальной библиотеке.

Он хотел вспомнить его начало, но ничего не получалось. И это почему-то еще больше огорчило его.

— И хрюкатали зелюки, как мумзики в мове, — в задумчивости проговорил Престон.

Арчи била дрожь. Очкарик удивленно посмотрел на него, поправил очки и обречено дернулся, пытаясь отодвинуться от Престона.

— Как мумзики, — сказал Престон, — в мове. А вы, сэр, оттуда или отсюда?

Очкарик в панике забился, закрываясь папкой.

— Я… — пропищал он. — Я выхожу… Прямо сейчас… Туда…

— Ну-ну, — хмыкнул Престон и отвернулся к окну.

На работу он опоздал почти на сорок минут. Взбегая по широкой мраморной лестнице административного здания парфюмерной компании «Leyla Parfum Inc.», Арчи все более убеждался, что находится в самой что ни на есть реальности . Потому что сон не может длиться так долго, не может быть таким последовательным и точным. Все было как обычно, исключая непонятную зеркальность и странный рассказ Розы.

«Чем увлекаться псевдонаучными объяснениями произошедшей перемены с миром, может проще предположить, что я сошел с ума? — думал он. — Или какая-нибудь редкая глазная болезнь… Лучше пока об этом пока никому не говорить».

Престон хотел было незаметно проскользнуть на свое место, но это ему не удалось. Около его стола, нервно постукивая толстыми, как сардельки, пальцами левой руки стоял мистер Бигз — шеф Арчи. Грозно сдвинув брови, он шумно сопел, выражая всем своим видом крайнее неудовольствие.