Иван Безродный - …И хрюкотали зелюки, как мумзики в мове…

— Арчи, с тобой все в порядке? — с беспокойством спросил Билл Кунг, переставший озадачено грызть ручку, решая очередной кроссворд, сдав уже, наверно, все отчеты.

— Что-то нехорошо мне… — Престон, пошатываясь, выбрался из-за стола. — Пойду подышу свежим воздухом…

— Да где сейчас свежий воздух! — философски вздохнул Билл и вновь углубился в кроссворд.

Престон вышел в коридор и буквально по стенке добрался до окна у лестничного прохода. С минуту он постоял, обдумывая свое бедственное положение. Надо бы с кем-нибудь из знающих посоветоваться. Но так, чтоб не догадались. Хотя в такое и при желании трудно поверить!

И тут как раз с нижнего этажа по лестнице стал подниматься долговязый Стив Скарби — химик из отдела дезодорантов и к тому же давний друг Арчи. Ну, конечно!

Загруженный своими химическими мыслями, с кипой бумаг под мышкой, благоухающий, но зеркальный Стив хотел было прошмыгнуть мимо, но Престон из последних сил ухватился за его рукав.

— Стиви! — прохрипел он. — Привет!

— О… — Скарби чуть не выронил документацию. — Здорово, Арч. Как дела? Ты что-то не важно выглядишь, брательник… С бодуна? А че меня-то не пригласил? Знаешь, от этого дела есть хорошее средство…

— Да не! — Престон махнул рукой. — Мы тут с ребятами поспорили, видишь ли… Мне надо бы с тобой посоветоваться…

— Надолго? — Стив завертел своим длинным чувствительным носом. — Мне спешить к Браберу надо… Знаком с этим уродом? Ну вот. Может, в обед? Или вечерочком, за парой кружочек старого доброго эля…

— Стиви, дело не терпит отлагательства. Ставки слишком велики. Буквально пара слов, а?

— Ну, ладно, — Скарби грозно насупил брови. — Давай, чего там у тебя. Но если выиграешь свое пари — одним пивом не отделаешься, жук ты эдакий…

Престон облизал губы, не зная, с чего начать.

— У нас в организме есть правые и левые молекулы, да?

— Гм… В смысле?

— Ну, эти, как их… зеркальные изомеры!

— А, вот ты про что! Оптическая изомерия… Ну-ну, и что?

— И, в основном, в обмене веществ участвуют правые молекулы, да?

— Э… Я, вообще-то спец по сложным ароматическим эфирам, сам знаешь. В биохимии особо не рублю… Но, по-моему, наоборот, левые. Вот аскорбиновая кислота — точно, правая.

Ну, конечно! Здесь же все шиворот-навыворот!

— Да-да, я запамятовал. Знаешь, кто-то у нас в отделе предложил представить гипотетического человека, все зеркально-симметричные молекулы которого поменялись бы на свои антиподы, понимаешь? Ну, неважно, как это произошло.

— Хм… Кажется, я читал что-то о таком в каком-то фантастическом рассказике…

Если бы только в фантастическом !..

— Вопрос: сможет ли он… — Престон с трудом сглотнул слюну, — прожить… в нашем мире.

— С каких это пор бухгалтерия интересуется подобной академической чепухой? — удивился Скарби.

Арчи как можно непринужденнее пожал плечами. Спина его взмокла.

— Да он бы помер бы с голоду. Или даже отравился бы какой-нибудь безобидной для нас пиццей. Ферменты, перерабатывающие пищу, реагируют только на определенную конфигурацию поступающих к ним молекул, а в природе в основном существуют только левые или в небольшом количестве правые изомеры биомолекул — тех же сахаров или аминокислот, из которых в последствии строится наш белок. Конечно, для этого гипотетического типа нетрудно было бы специально синтезировать зеркальную еду, но, сам понимаешь, брат… Зато квасить он мог бы свободно. Спирт — не оптически активное вещество, к тому же, питательное. Но он бы спился. Закусь-то не усваивается…

Престону стало совсем худо. К горлу подкатил комок, в ушах зашумело, закружилась голова. На подкашивающихся ногах он побрел по коридору прочь. Худшие его подозрения сбылись.

— Зато при гидролизе дерева, отрубей и соломы получается левосимметричная ксилоза, нами неусваивающаяся, но ему она пошла бы в самый раз! — неслось вдогонку.

Желудок Арчи взбунтовался. Еле сдерживая рвоту, он влетел в туалет, чуть не сбив с ног какого-то маленького лысеющего толстячка, с треском распахнул дверку кабинки, и весь его «неусвояемый» завтрак вылетел в унитаз.

Минут пять Престон, дрожа как осиновый лист, приходил в себя, сплевывая кислую слюну и оттирая выступающие слезы. Вот и все. Астала виста, бэби.

Потом он вышел и с ненавистью уставился на свое отражение в большом настенном зеркале.

— Тебе, Алиса, и не снился такой расклад… — сказал он с печалью.

— Что, извините?

Сэм Парр, из отдела маркетинга, оказавшийся рядом с ним, удивленно посмотрел на Арчи, так и не застегнув на брюках молнию.

— Зелюки. Это все они. Нажрались левой глюкозы и захрюкатали.

— Простите? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Престон повернул к нему красное, перекошенное от злости лицо.

— Оставьте меня в покое, оставьте! — заорал вдруг он и, размахнувшись, с силой ударил кулаком по зеркалу, сразу давшее большую трещину. По руке потекла кровь.

— Да никто и не трогает вас! — испуганно пролепетал Парр и выскочил из туалета.

Престон сполз на пол и заплакал.

— Я хочу проснуться! Я хочу проснуться! — кричал он сквозь слезы. — Я не хочу есть солому, и я не буду подопытным кроликом!!! Разбуди меня, Роза! Алиса, твою мать…

В медпункте Престону промыли желудок, вкололи успокоительного, он по-нормальному вымылся, и Бигз, скрипя зубами, отпустил его домой.

— Но чтобы завтра ты был на месте и без всяких фокусов! Не подготовишь отчет, уволю к чертовой бабушке!

Арчи смотрел на него мутными глазами и тупо кивал. Потом он зашел в кабак и нажрался как последний сапожник.

Этот спирт действительно обладал тем же эффектом, что и в его мире.

Сначала Роза не хотела пускать Престона даже на порог, но потом смягчилась, хотя отвела для ничего уже не соображающего муженька отдельную комнату, где он и продрых до самого утра.

Похмелье было ужасным, если не сказать более. Приняв таблетки, облегчающие участь любителей хорошо поддать, даже не повидавшись с женой, Престон, как в тумане, побрел на работу. Страх холодными пальцами сжимал его сердце, душил и топил в пучине безысходности.

Словно лунатик он забрался в автобус. Свободных мест оказалось достаточно, но садиться не хотелось. Знакомый очкарик в дальнем конце автобуса меланхолично перемалывал зубами жевательную резинку, уставившись в проносившийся за окном городской пейзаж.

Но что-то снова было не так… И постепенно до Престона стало доходить. Не веря своим глазам, он пристально начал разглядывать все вокруг и, наконец, прозрел.

Все было как обычно! Правое на правой стороне, левое — на левой. Автобус следовал по правой полосе, двери располагались там же, улицы сворачивали куда надо, а рекламные щиты читались легко и понятно!