Снежана Тимченко - Я, только Я?

– Замолчи, – сказала я облачённому в синий фрак и черные замызганные штаны лысому старику с желтовато-черной кожей. Все видимые части его тела были грязные, а вокруг рта – засохшая корка, к тому же, зловоние от него исходило адское. – Не мешай. Помощник, где ты там? Смотри сюда, – обратилась я к перепуганному напарнику. – От чего умрет это несчастье, от того же умрет и его выводок. Если будет корчить из себя большого повелителя тьмы, дай подзатыльник. Больше цинизма, а то расплодились здесь на душах человеческих. Ты меня понял? – помощник закивал головой. – Вот от чего он сдохнет. – Я достала из-под лацкана пиджака нечисти малюсенькую иголочку.

– Стой! Не делай этого! Я дам тебе все, что захочешь: деньги, власть, все-все, что захочешь… – глядя на иглу, жалостливо скулила тварь.

– А здесь, помощник, будь осторожен. Когда он предлагает подкуп – главное, помни, что ничего из того, что он предлагает, у него нет. Единственное, что он может, так это сделать из тебя своё подобие.

– Не верь ей. Не верь. Я могу… – он не успел сказать, что он там может, я сломала иглу.

Помощник посмотрел на меня с подозрением.

– А что он может?

– Он мог бы сделать из тебя своего заместителя.

– И все?

– Ну не скажи, все-таки вторая должность в иерархии.

Ветер уносил песок к дороге… Как с того света, каркнула ворона… Мальчишка, удивлённый тем, с какой лёгкостью она убила чудовище, пошел следом, но всё время оглядывался, то ли пытаясь запомнить это место и дом, то ли опасаясь нападения со спины. Он старался идти в ногу, пытаясь припомнить, говорила ли она своё имя.

– Дальше дело за тобой, – нарушила молчанье девушка-байкер, одевая перчатки, – ты должен выловить потомков. У них у каждого своя игла; сломаешь иглу – убьешь подлюгу.

– А как? У меня нет силы отслеживать их, я не могу открывать проход.

– Я научу тебя, – и колдунья показала ему, как это делается, и наделила силой. – Теперь прощай, истребитель кощеев. – Сказала она с иронией, но и с уверенностью, что у него всё получится.

– Подожди. Хотел спросить тебя – если ты знаешь больше заклятий, значит, ты странствуешь в других мирах?

– Иногда.

– Можно и мне с тобой? Ты еще сможешь многому меня научить.

– Сейчас меня ждут в другом месте, но когда ты справишься с этим заданием, тогда может…

– Когда ты вернешься?

– Скоро.

– Привет. Ну как ты тут? Слышала, ты истребил тварей.

– Привет, – ответил напарник с тем же сердитым видом, только сейчас он сидел на полу своего неухоженного дома. Мир за его спиной не шуршал и не шептал, не собирался в уродливые тени, которые замечаешь краем глаза. В напарнике появилась уверенность и мужское суровое упрямство. Его дом хоть и был сколочен из всякого старья, но он был нерушим, и здесь чувствовался покой. – Видишь, вот мои успехи, – он показал мне, что вместо ноги у него деревянная культя.

– Классная штука.

– Ты что, издеваешься?

– Да нет, правда. Туда еще можно серебряный штырь вставить. Знаешь, такой, выкидной. В случае опасности убьешь любую тварь.

– Нет, ты точно издеваешься. Ты глупа или слепа? Не видишь, что я калека?

– Не ори, я вижу. Просто не делаю из этого трагедии.

– Я теперь никому не нужен, а ты не хочешь «делать из этого трагедию»? Да ты просто бездушная тварь.

– Все поправим. Нужно просто заново научиться ходить. Будет даже лучше, чем было.

– Я не могу. Я еще до сих пор ее чувствую, она даже чешется.

– Это пройдёт.

– Послушай, ты говорила, что знаешь много заклятий, так наколдуй мне ногу!

– Заклятий я знаю много, но ни одного такого, которое наращивает ноги.

– Ты врешь! Как тогда! Ты сломала иглу до того, как он сказал, что может, благословив меня, дать мне власть большую, чем твоя.

– Ты узнал и сам. Я знала, что ты узнаешь. Вернее, я знала, что они все будут тебе это внушать.

– То есть ты специально послала меня за ними, не сказав об их настоящих возможностях?

– Да.

– Ты что, какой-то безумный ученый, который ставит на мне эксперименты?

– Понимаешь, опыт показывает, что шрам, который получаешь в первой битве, не просто носишь всю жизнь. Ты будешь помнить этот опыт, и именно он будет удерживать от искушений, которые встанут перед тобой. В конечном итоге, именно этот фактор может удержать тебя от ошибки и будет напоминать, на чьей ты стороне.

– Я уже ничего не понимаю.

– Все это, что сейчас происходит – это все о тебе. Это твоя история. Имеет значение только то, что тебе нужно пережить, только твой опыт. Остальные не имеют никакого значения, даже я.

– Ты хочешь сказать, что я какой-то избранный, что ли?

– Избранных не бывает, или, если хочешь, избранные – все, во всех мирах.

– Выходит, ты распорядилась мной, как сама захотела. Как будто, я не живой.

– Я не распоряжаюсь тобой. Ты переживаешь свою судьбу, я только немножко помогаю.

– Но кто ты такая, чтобы влезать в мою жизнь? Мне не нужна твоя помощь!

Мне ничего не осталось, как развернуться и уйти, но далеко идти я не собиралась. Поэтому он сидел еще долго. Молча, а вернее – не зная, что говорить, куда и кому, как ребенок, который беспомощно сидит на одном месте и не может развернуться, потому что ещё не умеет. Приду к нему завтра. Завтра ему будет не так страшно и не так тяжело.

– Чего приперлась?

– Думала, может, ты передумал.

– Я не передумал.

– Ну, не передумал – значит, так и будет. Давай просто посидим и подождем.

– Чего подождем?

– Будущее. Оно как раз сейчас должно наступить, – колдунья из воздуха сотворила часы со сверкающим циферблатом и мигающими зелёными стрелками, которые отсчитали три минуты.

– Ну и что? – прервал тишину напарник.

– Ничего.

– Ну, тогда уходи прочь.

– Не могу.

– Почему?

– У меня здесь свое дело.

– Именно здесь, в моем доме?

– Да.

– Какое дело?

– Мое дело помочь тебе встретить будущее.

– Иди отсюда!

– Ты видишь хоть какой-нибудь смысл в этом разговоре?

– Не вижу. Ты пользуешься моей беспомощностью.

– Беспомощностью? Это мне говорит охотник на всякую нечисть? Пойми, это только начало твоей истории.

– И что же меня ждет?

– Наконец ты спросил главное. – Я присела к нему на пол, а помощник поджал свою культю, как бы защищая её. – Тебя ожидает жизнь и смерть в дурдоме. Ты должен пройти сквозь эмоции и хаос. Твоя основная задача – сохранить себя.

– Вот так выстрел. Ты и в самом деле думаешь, что я вот так добровольно пойду в дурдом?

– Пойдешь. Ты должен.

– Я никому ничего не должен.

– Конечно, у тебя есть выбор: или остаться здесь, или пойти туда, куда я говорю. Я хочу, чтобы ты понял – если нужно будет, я сделаю так, что выбора у тебя не будет.