Валерия Чернованова - Похищая жизни

Мы притаились за расписной ширмой в смежной комнатушке, служившей, по-видимому, гримерной. Об этом свидетельствовали разбросанные повсюду разномастные шарфики, шляпки и парики, а также интимные детали женского туалета, вроде черных чулков, перекинутых через спинку тахты, ажурных подвязок и обильно украшенного рюшами корсета. Бардак ну прямо, как у меня дома.

Прозвенел звоночек, призывающий зрителей в зал. Ждать оставалось недолго. Искоса глянула на напарника. Тот выглядел еще более угрюмым, чем в прежние дни, и избегал встречаться со мной взглядом. Представляю, каково ему сейчас будет наблюдать за своим собственным поведением. Зато мне стыдиться совершенно нечего, я даже находила удовольствие в созерцании вчерашней сцены.

Вот дверь распахнулась. Уистлер впихнул меня в комнату и навис надо мной своей тощей глыбой. Короткая перепалка сменилась многозначительным молчанием, которое в любой момент готово было перерасти в страстный поцелуй. Почувствовала, как сосед слева напрягся и выругался сквозь зубы. Ему претила даже сама мысль, что между нами может что-то произойти.

А я разочарованно поджала губы. Если бы тогда не начала выпендриваться, еще неизвестно, чем бы закончился прошлый вечер и в чьей опочивальне сегодня бы проснулась. Но ничего не произошло. Я ушла, а следом за мной комнату покинуло и его сиятельство.

Девин продолжал что-то сокрушенно бормотать, изобличал себя в непростительной глупости, а мне по-настоящему стало обидно. Да что он там о себе возомнил?! Кровь у него точно не голубая…

Не сдержавшись, с издевкой прошептала:

— А мы неплохо смотримся вместе, не находишь?

— В голове не укладывается, что на меня нашло!

— Наверное, всплеск гормонов. Хотя до весны еще далековато. Досмотрим спектакль?

Выскользнула из своего укрытия. Выглянув в коридор, увидела, как Девин нетвердой походкой движется к лестнице, а за ним попятам бесшумно крадется мужчина в зеленой ливрее и маленькой круглой шапочке. Набросившись на Уистлера сзади, прижимает к его лицу тряпку с хлороформом. И тащит обратно в комнату. Прислонив тело к стене, спокойно извлекает из кармана складной нож, делает надрез на руке жертвы и наполняет кровью пробирку.

Мы с преступником разминулись всего на пару секунд. Только он ушел, как в комнату вернулась я за своим любимым шарфиком и, оценив ситуацию, стала рыться в сумочке в поисках платка.

— Искала нюхательную соль, — шепотом соврала я и, не дожидаясь, пока напарник увидит дальнейшие мои действия, о которых знать ему не полагалось, быстро перевела стрелки карманных часов. И мы снова очутились в Часовой башне.

После путешествия Фад препроводил нас на «ритуальный» осмотр к доктору. Моим состоянием тот остался доволен, а вот Девину посоветовал побольше отдыхать и в ближайшие дни обойтись без перемещений, на что Наблюдатель только равнодушно фыркнул, мол, плевал я на все ваши советы с высокой колокольни. Веберт укоризненно покачал головой, заполнил наши медицинские карты и отпустил.

— Теперь в Городской архив, — наметил план на остаток дня Уистлер.

— Всенепременно, только сначала нужно кое-куда заглянуть. Или ты забыл, какой сегодня день? — в предвкушении радостного события пропела я.

— Какой? — недоуменно переспросил напарник, кивая в знак приветствия идущему навстречу коллеге.

— В жизни есть только три радости: поесть, поспать и получить зарплату.

— Сама придумала или кто подсказал? — усмехнулся Наблюдатель.

— А то… Ясное дело, сытый голодного не разумеет.

В отличие от меня, Уистлера финансовая сторона работы в Бюро совершенно не волновала.

— Мои доходы перечисляются сразу в банк, поэтому к миссис Грин ты уж давай без меня. Буду ждать на улице, — поспешил откланяться Девин.

— Да, не всем повезло родиться в кружевной рубашке и с серебряной ложкой во рту, ходить на работу только для морального удовлетворения, — покривлялась я, глядя вслед удаляющемуся напарнику. — Некоторым приходится горбатиться всю жизнь, из месяца в месяц дожидаясь получки!

Посетовав на свою несчастную, бедную жизнь (подарки поклонников не в счет, я никогда не считала себя содержанкой и брала только драгоценностями, а обменять те на деньги — жаба душила), отправилась в кассу. Очередь перед заветным окошечком выстроилась внушительная и вся исключительно из джентльменов, поэтому решительно, расталкивая их локтями, стала продвигаться вперед. Послышалось робкое недовольство, грозящее перерасти в бунт. Кое-как заткнув страждущим рты, протянула в окошко коробку конфет, перевязанную нарядной ленточкой.

— Миссис Грин, а я к вам с презентом. Ваши любимые.

Нежный ротик миссис Грин прикрикнул на возмущенную публику, а ее пухлые ручки сгребли коробку и принялись шелестеть бумажками.

— Брук, Брук, — приговаривала кассирша, — что-то не припомню вашу фамилию в сегодняшних ведомостях.

Я тут же почувствовала себя дурно.

— Вы, должно быть, просто не заметили. Всегда получаю двадцать четвертого числа.

Женщина еще раз внимательно пробежалась взглядом по спискам:

— Наверное, произошла какая-то ошибка. Обратитесь к мистеру Россу, это он готовил бумаги. Может быть, вас пропустили.

У меня задергался правый глаз в нервном тике. Ну, Николас! Ну погоди, изверг! Ты у меня доиграешься!

Издав боевой клич, помчалась прямиком к заму. Тот торчал у себя и, как обычно, предавался безделью. И куда только Блейк смотрит! Закинув ногу на ногу, попивал чай, наслаждаясь чтением утренней прессы. Сейчас я отравлю твое настроение, а может, и не только его!

— Ах, вот ты где, душегуб проклятый! — зашлась я в праведном гневе. — Верни мои кровные деньги! Немедленно!

Росс не спеша стянул с носа пенсне, отложил газету, не забыв загнуть страницу, которую с упоением читал до моего появления, и вопросительно на меня уставился, будто я сморозила несусветную чушь.

— Не понимаю, о чем ты, — вполне натурально изобразил удивление.

— Что, развел, как последнюю дуру, и радуешься? Посмотрим, кто будет смеяться последним! Уж точно не ты. И какое имеешь право удерживать мои честно заработанные копейки?!

— Алексис, побойся бога! Да чтобы я позарился на твою зарплату! У тебя, случайно, не жар? — В три шага Николас оказался возле меня и протянул свои грабли с намереньем потрогать мой лоб.

Я нервно отмахнулась:

— Не прикасайся!

— Присваивать чужие доходы — подсудное дело, а ты сейчас огульно меня обвиняешь. Да и мне твои, как ты выразилась копейки, без надобности. — Росс сцепил пальцы на груди и с напускным смирением добавил: — Но признаю, что мог что-то напутать и адресовать деньги кому-то другому.

— Что значит кому-то другому?!