Роман Смеклоф - Тридцать один

Мне показалось, что мы лезем в глубокий колодец. Наш спуск длился слишком долго. Мы уже не могли пребывать на корабле. Судя по количеству пролетов, мы прошли трюм и уже подбирались ко дну заполненной водой долины.

— Куда мы идем? — не выдержал я.

Мои слова прозвучали тихим писком, даже голем не расслышал. Лестница не собиралась заканчиваться. Чем ниже мы опускались, тем мрачнее становился черный колодец. Мы погружалась во тьму.

Я прочистил горло и закричал со всех сил.

— Полундра!

Голем на моем плече встрепенулся и заголосил:

— Полог отдохновения!

Оливье встряхнул головой и остановился.

— Задумался. — смущенно проговорил он. — Случается.

В темноте, я не разглядел дядиных движений, но услышал щелчок и тьма рассеялась.

— Если бы Оливье не снял полог, мы спускались бы вечно. — пояснил голем.

Я сглотнул. Страшно представить бесконечный спуск в черную бездну.

Лестница растворилась вместе с сумраком. Мы стояли на пороге огромного помещения, превышающего размерами шхуну.

Основное пространство хранилища занимали, выстроившиеся рядами, шкафы. Между ними оставались узкие проходы, чтобы мог протиснуться один человек. Свободное место оставалось лишь в центре хранилища.

Я разглядел зеленый камень с серыми, белыми и черными прожилками, образующими кольцевые рисунки.

— Чувствуй себя, как дома. — весело проговорил дядя. — Скоро, моя жизнь станет твоей!

— Постараюсь. — запинаясь, ответил я.

Мы прошли мимо шкафов и остановились у ближней стороны камня, похожего на фонтанчик для питья. Вершина обточена в виде шляпки гриба. Нижняя часть расходится перламутровыми лучами, загибающиеся кверху.

— Зачем мы сюда пришли? — заинтересовался Евлампий.

— Я передаю своему ученику все, что знаю и умею! — провозгласил Оливье. — Поэтому, должен быть уверен, что он достоин такой чести!

— Как я должен это доказывать? — озабоченно спросил я.

— Для этого есть особый ритуал. — сообщил дядя. — Не дергайся, ничего страшного. Положи руки на этот камень и повторяй за мной.

— Это что, объединяющий камень? — спросил Евлампий.

— Точно. — ответил дядя. — Объединяющий. Именно так, он и называется.

— Что он объединяет? — спросил я.

— Ничего. — проговорил голем. — Старинный ритуал. Его используют во время свадебных церемоний.

— Каких? — удивился я.

— На нем приносят клятву верности молодожены.

— Вот-вот. — поддержал Оливье. — Простая формальность.

Я с сомнением посмотрел на гриб. Не хотелось до него дотрагиваться. Не смотря на мертвенно серую поверхность, он казался живым. Не представляю, как жениться, прикасаясь к такому камню.

— Двигайся, ученик, или ты собрался проторчать здесь всю ночь? — дядя продолжал улыбаться, но в его глазах застыло беспокойство.

— Ритуал обязателен? — уточнил я.

— Ты все еще не веришь мне? — обиделся Оливье.

Он завернул ус, сверля меня глазами.

— Я открыт и честен с тобой. — добавил он. — Ты мой ученик. Без ритуала, ты не попадешь в хранилище и не сможешь управлять кораблем.

— Но… — начал я.

— У нас есть обязательства. — продолжил за меня голем.

— Хорошо. — сдался Оливье. — После ритуала, я отдам тебе символ свободы.

Я кивнул и, улыбаясь, двинулся к камню. Голем ободряюще похлопал меня по плечу.

— Мы победили. — прошептал он так, чтобы не слышал дядя.

Я подошел к грибу и положил на него руки.

— Повторяй за мной! — торжественно проговорил Оливье. — Я посвящаю свою жизнь хранению вкуса.

Я повторил.

— Клянусь хранить знания и умения переданные мне учителем. Обогащать их! — продолжил дядя. — Беру в свидетели своего учителя и присутствующих духов, клянусь не раскрывать полученных знаний. Ставлю свою жизнь, свой дух и все, чем являюсь на службу искусству вкуса!

Я повторил. Гриб запульсировал, отвечая на каждое слово и разгораясь малахитовым свечением.

— Странный объединяющий камень. — пробормотал голем.

— Соединяю свою жизнь и дух с духом учителя!

Я почувствовал, что поверхность гриба, под моими руками, потеплела.

— Мы становимся неразделимы! Его жизнь, моя жизнь. Его дух, мой дух! — продолжал Оливье.

Я замялся, прикасаться к грибу стало неприятно. Я чувствовал, как руки проваливаются в его поверхность, ставшую мягкой.

— Повторяй! — приказал дядя.

Я попытался оторваться от камня и не смог. Пальцы не отдирались, хотя я тянул на себя.

— Непредвиденная магическая активность! Высокий всплеск отрицательной энергии! — панически закричал Евлампий.

— Повторяй за мной! — не обращая внимания на голема, велел Оливье.

— Я не хочу! — заорал я.

— Повторяй, ученик.

— Нет.

— Ты не оставляешь мне выбора! — закричал дядя.

— Что вы творите! — завопил голем, начиная трансформироваться.

Я дергался, но руки вросли в поверхность гриба.

Оливье достал черный платок и набросил на голема. По темному материалу побежали россыпи искр. Евлампий дико вскрикнул и перестал двигаться.

— Он мне надоел. — прохрипел дядя и приставил мне к горлу саблю. — Не будешь повторять, отрежу башку. — предупредил он.

Я всхлипнул.

— Мы становимся неразделимы! Его жизнь, моя жизнь. Его дух, мой дух! Неразделимы навсегда! Его дух и тело!

Я повторил.

— Нас разделяет одно слово. Когда учитель позовет агнца, я стану агнцем, а он станет мною.

Я повторил все до последнего слова.

— Видишь! — обрадовался дядя. — Ничего сложного! А ты боялся!

— Что вы сделали? — с трудом выговаривая слова, из-за бившей меня дрожи, спросил я.

— Сущую ерунду. — проговорил Оливье. — Забрал твое тело! Я хранитель вкуса, крысеныш! Я бессмертный дух! Ты уничтожил мою репутацию. Я не смогу готовить даже жалкий суп в моряцком притоне. Ты осквернил мою оболочку и за это, я заберу твою!

— А как же я? Мой дух? — завизжал я.

— Тебя больше не будет! — пожал он плечами. — Ты виноват в том, что я не могу заниматься своим ремеслом. Я говорил тебе, что за все придется платить и ты заплатишь. — он спрятал саблю в ножны и равнодушно посмотрел на меня. — Не расстраивайся, твое тело послужит на благо тридцати миров.

Я снова всхлипнул.

— Да прекрати, хоть сейчас будь мужиком! — брезгливо бросил дядя. — Все изменится к лучшему. Никаких трансформаций и страданий! Будет хорошо. Вот так! Вот и славно! Побудь пока здесь, подумай о жизни, а мне нужно пойти отдохнуть. — он хлопнул меня по плечу. — Завтра ответственный день.

Стащив с голема платок, Оливье запихал его в бездонную сумку и пошел к выходу из хранилища.

Я склонился над грибом, прижавшись лбом к рукам.

Что же делать? Как выкрутиться? Я загнал себя в ловушку из которой нет выхода? Нет, нельзя сдаваться. Я вымотался и напуган, поэтому в голову лезут самые черные мысли.