Оберон Ману - Илларион – неправильный эльф (СИ)

С последующим самоуничтожением общества.

— Экономика как метод постепенного изменения сознания масс? — говорящий задумчиво пошевелился. — В принципе, всё верно. Бытие определяет сознание. Любовь приходит и уходит, а кушать хочется — всегда…

— Данное выражение справедливо в обе стороны, — тут же ответил мой сопровождающий.

— Сознание цыгана определяет его бытие в шикарной грязи, а бытие полуголодного труженика — затупляет сознание? — хмыкнули по ту сторону костра.

— Именно так, — подтвердил Странное Чело. — И знающие сиё — пользуются этим, скрывая данное знание от большинства, — а уж для личной выгоды или про заданию масонской ложи, — дело десятое. А ведь говорил Митра, тот, первый, настоящий: «Первичной задачей сатаны является создание в обществе учёного мнения о том, что сатаны не существует. Потому что в этом случае всё происходящее будет восприниматься Новыми Людьми не как козни, коим следует противостоять, а как естественный ход событий, к коему следует приспосабливаться. Что, собственно, и является первоначальной задачей сатаны».

— Новые Люди — это кто?

— Это банальные бройлерные биороботы. Существа, изначально лишённые такого органа инженерного тела, как душа во втором смысле. Орган, отвечающий за всеобщность. В частности, переходник между нервной системой индивидуума и нервной системой Вселенной. То есть, даёт возможность дистанционного подключения к ауре собеседника и возможность эмпатии, то есть ощущения истинных чувств и намерений собеседника. Позволяет ощущать счастье и боль окружающих, как свои собственные. Новых расплодили на нашей планете после событий, дошедших до нас в мифах как Вторжение и Война Богов. Они вокруг нас. Мы схожи с виду, способны с ними скрещиваться и давать совместное потомство.

— То есть, нами сейчас инопланетяне командуют? — хмыкнули по ту сторону костра.

— Инопланетянами они были в момент Вторжения, а сейчас их следует именовать колонисты и колонизаторы, типа как британцы в Индии, — любезно ответил Странное Чело.

— Что ж мы их не видим-то? — снова хмыкнул кто-то.

— Бройлерный цыплёнок негодует, что владелец группы птицефабрик не подходит к его клетке для личного знакомства?

(Яду в интонациях говорящего было на половину цикла работы лучшего отравителя Мензоберрана).

— Если воспринимать термин «душа» как набор программ поведения, то допустимо выразиться примерно так: большинство двуногих нынешних времён есть тела людей, управляемые душами мандавошек и опарышей. Примеров, думаю, подберёте сами. И не забывайте поглядывать на небо — вдруг за вами с летающей тарелки подглядывают?

Сказав сиё, он рывком поднялся, дёрнул меня за плечо. Я тоже встал.

— Ну, ладно, касатики. Уголёк для мозговой печки я вам подкинул. Дальше пыхтите сами. Пересечёмся ещё.

И мы ушли в темноту леса.

— У вас недавно были великие потрясения? — спросил я.

А что бы и не спросить? Передвигаемся мы неспешно. Ночь, круг света сверху. Отблески окружающих костров вокруг. Смутные звуки разговоров, выкрики веселья или чего ещё, запах чуточку обжитого леса. И полное отсутствие чувства опасности. Сожги меня Свет, да я никогда себя так вольно не чувствовал!

— Это тебя попросили задать данный вопрос, или так, личная инициатива?

Я подумал. Нет, я не ихний Штирлиц. Но я тоже умею думать. Иногда.

— Не знаю. Нет, ясно понимаемого приказа — не было. Значит, мой личный интерес. Хотя… я даже не знал, что у меня, оказывается, может быть личный интерес! Я же — странный эльф. Всё по заданиям ЛЛосс, всё во имя Матери Пауков. Мужчины меня сторонятся, жрицы сопровождают на заданиях. Моё бытие просто: обучение, выполнения приказов, еда, сон… Вот и всё, в общем-то. У меня до этого мгновения даже и мысли-то не было — а есть ли внутри моего тела то, что я могу назвать — «я»… А действительно, есть ли внутри меня — «я»?

Я остановился, поражённый этой мыслью.

Он тоже остановился, развернулся ко мне, стал с любопытством наблюдать.

А я думал. Судорожными скачками, как в бою.

Два моих тела — это имущество Матери Пауков. Моё обучение и снаряжение — тоже принадлежит Матери Пауков. Еда моих тел, место сна — всё принадлежит ей, Матери Пауков. А где же место для того, что я назвал — «я»? Что такое — «я»? У меня же ничего нет! Разве что вот эти мысли… Но что есть вот эти мысли? Это результат думанья. Кто же думает эти думы? Внутри меня? Выходит, «я» — это то, что думает внутри меня? Внутри моих тел?

— Забавные рассуждения, — тихо произнёс он (Оказывается, я думал вслух!). — Когито, эрго сум (Cogito, ergo sum). «Мыслю, следовательно — существую». Да ты у нас просто Декарт, оказывается. Маленький подземный декартик, если точнее.

— Это хорошо или плохо? — спрашиваю.

— Это говорит о том, что ты просто младенец. Эзотерический младенец. Помню, читал когда-то одну книгу. Не помню ни автора, ни названия. Литература шестидесятых, скорее всего. Тогда был достаточный пласт «литературы предупреждения», фантастической по форме, провидческой по смыслу. Ну, классика, вестимо, это «Глиняный бог»… А так… Некий учёный придумал средство, позволяющее осуществить ускоренный рост биологических объектов. Его взяли в оборот. Ну и — неизбежное… Помню окончание. Он идёт по бульвару, мимо проезжают военные грузовики. Один из солдат вскакивает с места, обращается к нему и размахивает автоматом. И кричит что-то вроде: дяденька такой-то, посмотри, что у меня есть… Ну и песенка девочек. Взрослые с виду женщины играют в куклы и поют: «Дяденьку мы слушались, хорошо накушались, если бы не слушались, мы бы не накушались»… Жуть, одним словом… Вот и ты, оказывается, — нечто вроде этого.

Он повернулся ко мне боком, посмотрел куда-то, тихонько хмыкнул и произнёс:

— Во всём этом есть только одна хорошая вещь. Все знают — как надо воспитывать чужих детей. Пошли, младенец. Подсядем к костерку самок. И тебе это необходимо, и тётеньке многоногой, через тебя познающей сей мир — будет небесполезно…

— А вот и настоящее токайское для прелестных дам, «не дам» и «дам, но не вам»! Таки вы имеете думать, что я — Санта Клаус? Таки нет! Я — Санта Карлос-Ильич Рамирес! И это не взаправду, а самое настоящее — понарошку!

Вот с такой вот восторженным тоном произнесённой речью Странного Чела мы и вышли к новому костру. Возле него обитали исключительно самки. Одна из них, сидевшая к нам спиной, поворачиваясь на голос, произнесла насмешливо:

— А вот и он, мосье Кондом! Опять один и придуряет!.. А-а, уже не один. По мальчикам пошёл, пра-а-а-тивный?

У костра захихикали. Я пробежался взглядом по сидящим самкам… Свет! — тут была и моя насильница. И она посмотрела на меня таким образом, что я только вздохнул и примирился с неизбежным.