Екатерина Богданова - Обещанная по крови

— Простите, это я не вам, — произнесла дружелюбно. – Встаньте, пожалуйста. Я не терплю, когда передо мной стоят на коленях.

Женщина поспешно встала.

— Давайте договоримся, вы будете воспринимать меня как равную. — Заметила испуганный и настороженный взгляд и добавила: — Насколько это возможно для вас.

— Как прикажете. — Вновь поклонилась Аритьяна.

— Нет, так не годится. — Стремительно встала с кровати и направилась к сжавшейся женщине.

Да что этот мерзавец со своими слугами делает? Они каждого шороха боятся!

Медленно, не делая резких движений, подошла к Аритьяне, приобняла её за плечи и повела к кровати. Заставила сесть, надавив на плечи, и попросила:

— Посмотрите на меня.

Затравленный взгляд и я в очередной раз прокляла лордаохотника, но про себя, разумеется.

— У вас есть дети? — спросила, присаживаясь рядом.

Судорожный вздох и женщина опять упала на колени, сбивчиво шепча:

— Умоляю. Не губите. Прошу, я сделаю всё, что пожелаете.

Это она что, решила, что я её детям угрожаю? Как же здесь всё запущено! Проще играть по их правилам, чем пытаться пробиться через глухую стену страха и недоверия. Вот только меня они явно будут бояться меньше, чем хозяина. Так что продолжаем втираться в доверие.

— Ну я же просила, — протянула обиженно.

Быстрый взгляд на меня и Аритьяна опять на ногах.

Похлопала по кровати рядом с собой и она несмело присела на краешек.

— Вы просто представьте, что я ваша дочь. И вот хотели бы вы для собственного ребёнка участи бесправной пленницы вашего лорда? — проникновенно проговорила, усилием воли выдавив пару слезинок.

Служанка охнула, сложила руки на груди и, воззрившись на меня полным восторга взглядом, прошептала:

— Как же повезло.

Из тёмного угла послышалось просто таки истерическое хрюканье. Запустила в угол подушкой. Послышалась возня, после чего Тяп довольно провизжал:

— Благодарствуй, пленница бесправная. Мягко теперь веселиться будет.

— Убью, — прошептала я.

Женщина опять бросила на меня удивлённый взгляд и собралась сползти с кровати в коленопреклоненную позу.

— Сидеть, — невольно пародируя интонацию лорда Тарриэра приказала я.

Подчинилась.

Подпёрла голову рукой и тяжко вздохнула. Как же трудно быть доброй с теми, кто привык к жестокости и подчинению.

Пустое это, бесполезно. Никто здесь мне не поможет. Вот даже добрый дедушка оборотень оказался родственником моего похотника.

Неожиданно меня погладили по голове. Ласково так, как мама гладила, когда я болела после первой вспышки огня.

Невольно судорожно всхлипнула.

— Ты не перечь ему, девочка. Пустое это. Хозяин если чего задумал — добьётся, — тихо проговорила служанка. — А если не люб совсем, так прямо скажи. Он гордый, может и отпустит.

И вот эти слова, доброта, вырвавшаяся из-под толщи страха и раболепия, тон голоса даже — такими они мне знакомыми показались.

— Вы ведьма, — выдохнула я, сама не веря столь смелому предположению.

— Была, — с грустью ответила Аритьяна. — Теперь нет, уже давно нет.

— Но как? Ведьма это же по рождению, это невозможно отнять. — А слёзы ручьём и сердце сжалось, будто тисками его сдавили.

— Мала ты ещё, опыта нет совсем. Забудь прежнюю жизнь.

Если здесь оказалась, то пути назад нет, — ответила… бывшая ведьма. Некогда гордая и всесильная служительница природы, словно кукла из которой выдернули удерживающий стержень, стала безвольной и пугливой, как маленькая птичка.

Вспомнился снегирь, замороженный бабушкиным гневом. Вот и Аритьяна была в тисках холода, сковавшего её душу, и даже слёз себе не позволяла. А я смотрела в её глаза и видела их, горькие, злые слёзы потери, не выплаканные, спрятанные в дальний уголок израненной души.

— Ну уж нет! Я так просто не сдамся. Они ещё сильно пожалеют, что со мной связались. — И это не было сиюминутным порывом, это была клятва, которую я дала сама себе. Клятва, которую я выполню, чего бы мне это ни стоило.

— Идите, Аритьяна. Я устала, нужно выспаться, — проговорила, словно не своим голосом. Завтра, завтра я встану и начну войну. А сегодня слишком устала, измотана морально. И лордохотник больше не будет властен надо мной. Достаточно вспомнить, что он сделал с Аритьяной и будет только ненависть, холодная, вытравляющая все физические слабости ненависть.

«Пропала девка, кровь чёрная взыграла» — это было последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в сон, призванный силой магии. Ошибаешься, Тяп, я только сейчас и начинаю жить по настоящему — у меня появилась цель.

***Свет, яркий и навязчивый. Он слепил даже через сомкнутые веки. Попыталась отмахнуться и спрятаться под одеялом, не дали. Ласково так шлёпнули по руке, и одеяло оттянули обратно.

— Ну мам, я честно обещаю, завтра в две смены отучиться. А сейчас изыди. А то деду пожалуюсь, — пробурчала сонно.

Блаженная тишина, и одеялом накрыться с головой можно. А потом шёпот:

— А она правда может… пожаловаться?

— Не знаю, но лучше не рисковать.

Глаза открылись мгновенно, одновременно с нахлынувшими воспоминаниями. Застонала бы от осознания всей глубины пропасти, в которую угодила, но последние фразы заинтересовали. А вот и ниточка. Пока можно просто поиграть, но в идеале нужно познакомиться с дедулей, не тем, который родной и любимый, а тем, который наградил меня честью быть достойной роли свиноматки. А он, по всей видимости, жив и здравствует, и заручиться его поддержкой было бы просто замечательно. Демонское отродье, конечно, но родственник как никак. Может и поможет.

— Да нет, если бы была под опекой, не допустили бы нахождения в доме одинокого лорда без сопровождения, -

произнёс один из говоривших и бесцеремонно отобрал у меня одеяло.

— Просыпайся, — потребовал неведомый мужчина, похлопав меня по щеке.

Пришлось открывать глаза. Но ни взглядом, ни жестом я не показала, что слышала их разговор. Прямо посмотрела на первого, попавшегося на пути моего взгляда, и заявила:

— Дедушка будет в ярости. Это же насколько нужно не любить жизнь, чтобы его внучку похитить и скомпрометировать.

Тщедушный мужчина неопределённого возраста с собранными в мышиный хвостик редкими волосёнками тусклого серо-бурого цвета вздрогнул под моим взглядом и отступил на шаг.

— И что вы забыли в спальне леди? — поинтересовалась надменно. — Вы только не торопитесь, подождите, пока разгляжу и запомню ваши лица, — добавила ласковым голосом.

— А лучше имена свои назовите.

— Я врачеватель, и мне открыты любые двери, — попытался быть уверенным второй, более скептически настроенный невзрачный мышехвостый.

И вот сейчас бы мне стоило состроить высокомерную гримасу и прочитать ему отповедь, но липкий, пренебрежительный взгляд заставил вспомнить, что я не только этикету училась.