Ирина (Айрайенн) Аронова - Синяя кровь

Ну да, как же! Мол, мы, великий и светлый народ, взяли благодушно под свою опеку сих слабых земных существ, дабы те отдохнули от беспокойного бытия и предались счастливому созерцанию своих мудрых собратьев….

— Мы потом тебя хватились, — улыбнулся Леонир, — и обнаружили распростертой на земле. Видок у тебя, конечно, был неважнецкий…

— Ушастых кое-как удалось убедить сделать для тебя приличный шалаш из еловых веток, а то они спят практически на снегу, — сказал мне шепотом Алекс. Эльф насупился ещё больше и кинул в сторону Алекса оскорбленный взгляд.

— Эльфы тебе это не простят, — хмыкнула я, — и «ушастых», и порубленные деревья.

Ребята захохотали.

— Ты прикинь, Инцея, — утёр слезу Мег, — Алекс с самого первого дня к эльфам придирается. Ни на шаг от них не отстает! То они готовят не так…

— Конечно, не так! — воскликнул Алекс. — Там же мяса нет — сплошные сушеные корешки да грибы!

— …то тебя неправильно бинтуют…

— ЧЕГО?! Где бинтуют?! — сама мысль, что у меня есть травмы помимо крепкого удара по черепушке, привела меня в ужас и вызвала прилив сочувствия к моей многострадальной тушке.

— Ты, когда с лошади упала, умудрилась руку оцарапать, — объяснил мне Петраш. Я вздохнула с облегчением и спокойно обозрела незамеченные прежде бинты на правой ладони.

Это не страшно…. По крайней мере, царапины не будут причиной ещё нескольких дней валяния в постели на правах тяжко больной.

— Большое спасибо, — обратилась я непосредственно к эльфу, который после оскорбления Алексом усиленно делал вид, что следит за готовящимся на костре кушаньем. Эльф отвлекся от чрезвычайно важного смакования очередной пробы и степенно кивнул.

— Ещё он возмущался, что эльфы слишком уж лояльно относятся к нашему пленнику — тому стражнику, что тебя по макушке приложил…

Хм, с этим объектом, из-за которого голова сейчас так гудит и ноет, я попозже побеседую…. А ещё узнаю у эльфа, когда ребята уйдут, с какой стати целый эльфийский отряд оказался в центре Бильбергии. Ведь, как я помню, отряды к драконам высылались на восток….

Неожиданно где-то справа затрещали ломающиеся ветви, и на поляну выбежал разрумянившийся мальчишка, облепленный весь сухими репьями, оставшимися с осени на местной растительности, и держащий в руках горсть промороженной калины. Заметив столпотворение у моего шалаша, а затем поймав и мой суровый взгляд, он быстро смутился, поняв, что так просто ему не скрыться.

Помолчав немного для серьезности, я холодно спросила:

— Ничего не хочешь мне рассказать, юный нелюдь?

— Я… э-э-э…. А что именно?

— Это тебя я видела тогда ночью, когда возвращалась на ночлег к кузнецу? — спросила я, не уточняя, в каком состоянии я тогда была.

— Э-э…

— Я видела желтые глаза во тьме. Вряд ли это была соседская собака…

— А почему бы и нет?

Вот нахал, а!

— Потому что у соседей нет собак!!

Мальчишка потупился:

— Да, это был я.

— Что тебе от меня нужно? Почему ты подошёл ко мне у ворот?

Хотелось добавить «на свой страх и риск». Наглец, одним словом. Однажды чуть было не украл кошелек с кровными деньгами у ведьмы, а потом, как ни в чем не бывало, подходит и невинно спрашивает у неё, не забыла ли госпожа колдунья приснопамятного вора!

Тут мальчуган потупился. Здоровый румянец, вызванный прогулкой по лесу, перетек в смущенный. Под всеобщими взглядами он робко пролепетал:

— Я… мне…

Мальчишка затих, потом резко поднял голову и твердо, чётко (явно пересиливая себя) сказал:

— Мне негде жить. И всё равно, с кем и куда идти.

Бродяга?

Все (в том числе и впечатленный чистосердечным признанием эльф) снова повернулись ко мне. Но на моей физиономии не было написано ни единой эмоции.

— И ты думал, — вкрадчиво проговорила я, глядя в голубые, подобные небу, увиденному через кусочек льда, глаза мальчишки, — что ведьма «по старой памяти» примет тебя?

Эльф уставился на меня, как будто я только что не моргнув глазом перечислила все известные мне эльфийские ругательства. Не знаю, как обстоит дело у эльфов с нецензурными выражениями, но этот ушастый выглядел ошеломленным. Моей неприступной бездушностью, надо полагать. Ребята тоже смотрелись неприятно удивленными. Несмотря на горы мышц, любовь к стычкам и огромную тягу к безудержному нахальству, в этих людях бьются добрые и сочувствующие сердца. А я дракон, и не надо на меня так коситься!

— Между прочим, ведьма ОЧЕНЬ злая, вредная, — продолжила я тем же тоном, — и по сути своей любит только общество себя…хотя по обстоятельствам уживающаяся с всякими ОЧЕНЬ подозрительными и не внушающими доверия персонами…

Леонир, Геондрис, Алекс, Петраш и Мег переглянулись.

— Это ты про нас? — «наивно» похлопал глазками Мег.

— Так мы, Инци, тише воды, ниже травы, — вторил ему Алекс.

— К тому же у ведьмы выявилась природная склонность наживать себе опасных врагов, — отчеканила я, между делом бросив предупреждающий взгляд в сторону Алекса. Ещё раз назовет меня «Инци»…

Я замолкла и, наклонив голову набок, воззрилась на мальца. Как же он отреагирует на то, что я ему сообщила?

Вихрастый паренек тяжко вздохнул.

— Придётся сказать, — хмыкнул он с недетской горечью, тронувшей за сердце даже ядовитую меня. — С самого малолетства я побираюсь по чужим дворам, селам, городам. Я обошел всю Бильбергию с её окрестностями с севера на юг и с запада на восток. И, знаете, госпожа вредная ведьма….

Фу, сколько иронии!

— …я встречал личности куда неприятнее Вас.

— Спасибо на добром слове, — механически вставила я. Малец дёрнул уголком рта, пытаясь улыбнуться на мои слова. Вышло сие, честно говоря, как самый настоящий… правильно, нервный тик.

— Как Вы думаете, госпожа колдунья, сколько мне лет?

Однако.

— Выглядишь на десяток с хвостом, — сказала я. — Прекрасный возраст для оборотня, на мой взгляд.

— Согласен. Но только этот прекрасный возраст был уже лет эдак восемь-девять назад.

Ребята изумленно выдохнули.

— Не одни маги растягивают свои годы, — развел руками оборотень. — Поэтому, госпожа ведьма, я успел немного узнать о характерах и нравах. И я снова повторяю, мне всё равно, с кем идти.

Вся наша братия безмолвствовала. Я оглядела окружающих. Ребята с явным сочувствием и пониманием взирали на… («мальцом» назвать этого оборотня язык уже не поворачивается) юношу, а эльф, судя по отчётливо проступившим на его лице скулам, боролся с желанием зарыдать в голос (с-сантиме-е-енты…).

Что-то меня не прельщает предлагаемая перспектива ликвидации моей автономии (или видимости её — я ещё не разобралась)!

— Собственно, я не понимаю, причём тут моя скромная особа, — нарушила я тишину. — Тебе, оборотень, надо к ним обращаться…