Алексей Молокин - Гоблины в России (СИ)

— Ф-Фу! — раздалось в небе над океаном.

Истребитель мгновенно задымился, его закрутило, полетели огненные клочья, хлопнула катапульта, и над океаном раскрылся белый плевок спасательного парашюта.

Оставшиеся истребители оставили мадмуазель Де Лярош в покое, рассыпались тюльпаном, потом развернулись и храбро атаковали дракона. Ох, лучше бы они этого не делали!

Не более чем через полминуты в океан падали обломки новейших истребителей на сумму четверть миллиарда долларов, а довольный собой Огнехвост крылом к крылу летел рядом с мадмуазель Де Лярош, ни дать, ни взять, кавалер, сопровождающий даму на прогулке по Булонскому лесу.

Только дракон хотел, было завести светскую беседу, как откуда-то снизу появилась дымная полоса, увенчанная белым ослепительно сверкающим на солнце карандашиком. Карандаш-убийца нацеливался прямо в грудь прекрасной француженки.

— Пардон, мамзель, — возбужденно заорал дракон и бросился наперерез.

Первую зенитную ракету класса «Содомит» Огнехвост принял на грудь, отчего чешуя мгновенно окрасилась в цвета побежалости и даже слегка оплавилась. Вторую и третью он перехватил в полете передними лапами, смял титановые корпуса и швырнул вниз, туда, где морщинистую лазурь, океана утюжил серый авианосец, похожий сверху на скопище псов-рыцарей, построившихся «свиньей».

После чего, справедливо рассудив, что бороться надо не со следствием, а с причиной, дракон растопырил крылья и совершил посадку на палубу авианосца, попутно сметя за борт, готовившийся к взлету палубный истребитель последнего поколения F-666.

При посадке Огнехвост зацепился выступающим корешком за посадочный трос, протянутый поперек взлетной палубы, выдрал его из тормозных лебедок и сильно обиделся.

К некоторым когда-то потерянным и вновь счастливо обретенным, благодаря друзьям-гоблинам, частям тела, дракон относился особенно неравнодушно.

Сначала он откусил и выплюнул за борт все выступающие над палубой части авианосца. Аккуратно, словно некий чешуйчатый жираф, дракон оборвал, старательно разжевал и выплюнул лепестки радиолокаторов, антенны систем связи и наведения, и прочие хрупкие устройства. Потом принялся за шестиствольные автоматические зенитные установки, сшибая их лапой, словно поганки, та же участь постигла зенитно-ракетные комплексы, и, наконец, добрался до ходовой рубки. Отгрызть у авианосца ходовую рубку — это совсем непросто, даже для дракона. Поэтому Огнехвост вышиб бронированное лобовое стекло и пустил внутрь маленькую струйку слезоточивого дыханья, от которого весь командный состав авианосца немедленно потерял способность командовать, чем бы то ни было.

И только после этого принялся вспарывать полетную палубу. Со стороны дракон был похож на чудовищного бронированного петуха, разгребающего когтистой лапой навозную кучу в поисках вожделенного жемчужного зерна. Стальные листы сначала пошли гофрами, потом полопались сварные швы, брызнул фонтан вонючего гидравлического масла из разорванных шлангов гидросистем… Вы видели, как открывают банку со шпротами? Честное слово, обиженный дракон вскрывал авианосец как эту самую банку и, наконец, добрался до содержимого. На нижней палубе обнаружились тридцать два новеньких палубных истребителя со сложенными по-походному крыльями и парочка боевых вертолетов. Дракон радостно взревел и принялся крушить.

Через десяток минут дракон добрался до атомного реактора, довольно заклекотал, учуяв радиацию, и принялся выковыривать его из покалеченного корпуса корабля.

— Хватит, Огнехвост, — заорал Даниил в переговорное устройство, наблюдая за процессом сокрушения с борта мадмуазель Де Лярош, из свойственного всем женщинам любопытства, совершившей посадку на воду неподалеку от искалеченного драконом агрессора-миротворца. — Сейчас так рванет, что мало не покажется! Полетели, у нас мало времени.

— Дракон с видимым сожалением оставил реактор в покое, поерзал — видимо хотел нагадить на остатки палубы, но постеснялся авиатрисы — мощно оттолкнулся лапами и взмыл в небо, на лету выковыривая из пасти застрявшие в зубах вертолетные лопасти и обломки крыльев.

— Так куда же вы направляетесь, сударыня, — со всей возможной галантностью обратился Огнехвост в мадмуазель Де Лярош. — Может быть нам по пути? А то, боюсь, эти хамы не последние в здешних местах…

— В Междуземье, месье, — ответила авиатриса, кокетливо качнув крыльями. — К сожалению прямая дорога в этот край мне неведома, поэтому я буду рада такому храброму провожатому.

— Так нам и в самом деле про пути! — радостно заревел дракон, делая свечку и зависая перед носом аэромадмуазель. При этом он каким-то образом ухитрялся двигаться спиной вперед со скоростью, достаточной, чтобы избежать нечаянного столкновения.

— О, да Вы, как я вижу, опытный авиатор! — заметила авиатриса. — но все-таки, мне было бы спокойнее, если бы Вы летели рядом. Крылом к крылу. А то пассажиры, знаете ли, волнуются…

— Крылом к крылу с Вами я готов пересечь всю Вселенную, — воскликнул дракон. Кстати, Вам действительно повезло, я как раз лечу в Междуземье и буду просто счастлив сопровождать Вас.

— Благодарю Вас, месье. И позвольте опереться на Ваше крыло, — сказала мадмуазель Де Лярош.

Так крылом к крылу они пролетели над океаном, нашли вход в Междуземье — заплатку синевы на синеве — и канули в него, словно и не было их нашем мире. И небо нашего мира сомкнулась за их крыльями. Только и остались парные инверсионные следы, словно срезанные бритвой там, где кончался наш мир, и начиналось Междуземье.

Так, где же находится это самое Междуземье? И чем оно отличается от Средиземья, открытого для широкой публики Джоном Рональдом Руальдом Толкиеном в эпопее «Властелин Колец»? Отличается ведь, поскольку согласно Толкиену, орки существа злобные, подлые и уж ясное дело, неблагодарные, самоотверженно служащие вселенскому злу, а эльфы, хоббиты и гномы — совершенно наоборот — гордые и благородные и служат они не менее глобальному добру. А ведь о наших знакомцах нельзя сказать, что они такие уж злобные, вовсе нет. Нормальные они, ну, корыстные немного, ну, бестолковые порой, так и это нормально. Сами-то мы разве не такие же? А, может быть, как раз в этом все и дело? Нам, обычным людям, междуземские жители кажутся совершенно нормальными, а вот с точки зрения эпической — они форменные выродки именно потому, что никого не убивают, не грабят и не рвутся к мировому господству. Но, как бы то ни было, они существуют, а значит, им где-то надо жить.