Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

«Ну что ж, все правильно. Парни работают по жесткому варианту, но – с упором на зрелищность. Бьют, как говорил герой известной комедии, аккуратно, но сильно. С единственной целью: чтобы никто из находящихся в бильярдной и думать не смел помешать нам забрать честно заработанный выигрыш».

Следующим противником Смирнова становится подельник Гути Киряй. Надетым на пальцы кастетом он пытается достать Михаила в голову. Миша отводит удар предплечьем, но вместо того, чтобы тупо пробить в ответку, резко сближается с «оппонентом» и, ухватив того за отвороты одежды, лупит коленом в бочину. После чего той же ногой подсекает обратным ходом коленный сустав, а затем «добивает» рухнувшего с вывернутой рукой врага «классическим» ударом по позвоночнику. Впрочем, в самый последний момент Смирнов все-таки сдерживается и потому удар выходит не слишком сильным – жулик, конечно, гад, но убивать или серьезно калечить его нам ни к чему, хватит и «легких телесных». Ну или, на крайняк, «средней тяжести»…

Одним словом, молодцы мужики, грамотно действуют.

Пока Миша с Павлом разбираются с громилами и Киряем, я выясняю отношения со своим «персональным» противником. То есть с каталой.

Как только начинается потасовка, он злобно оскаливается, выхватывает из кармана нож-бабочку и принимается ловко вращать им перед моим носом, то складывая, то раскладывая лезвие и сдвоенную на манер циркуля рукоять.

«Вот же кретин! Известно ведь: достал оружие – бей, а не трюки показывай».

Однако нет. Видимо, прежде чем сделать то, что сделать необходимо, Гутя хочет меня как следует попугать. Или просто красуется… Дурень! Неужели не понял еще, что некому тут оценивать его фокусы? Не та здесь публика собралась, ох, не та…

Быстро отпрыгиваю к столу, ломаю арендованный кий и, махнув турняком, как битой, вышибаю «бабочку» из рук каталы. Мошенник болезненно вскрикивает и тут же получает хлесткий удар в колено, а потом еще один, тычком, в «солнышко».

Завершить процесс «вразумления» мне не дают. Появившийся рядом Павел отпихивает меня в сторону и коротко бьет в темечко уже согнувшегося пополам Гутю. Катала беззвучно оседает на пол.

«Все! Кончились жулики».

– Стоять, сука! – орет кто-то сзади и сбоку.

Мы разворачиваемся на голос.

«М-да. Ошибочка. Кончились, но не все…»

Как выяснилось, мы совершенно забыли про пятого члена преступной группы – маркера. А он, воспользовавшись тем, что мы отвлеклись на подельников, сунул под мышку шкатулку с деньгами и тихой сапой попытался улизнуть из бильярдной. «Ну да, попытка не пытка – кровные свои надо спасать, да и чужие с собой прихватить тоже не помешает…»

– Куда, сволочь?! – рычит Иван Николаевич, перекрывая жулику путь в подсобку. Тот, понимая, что сейчас его, мягко говоря, будут бить, бросается в обратную сторону. Уворачивается от рванувшегося за ним Васильича, перепрыгивает через выстроенные в ряд табуретки, подныривает под один из столов… Все! До выхода – метра три, ножками ворюгу уже не догнать. Хотя почему обязательно ножками? Имеются ведь и иные способы…

Подхватываю со стола еще один кий и, словно копье, посылаю его в ноги мошеннику. Слышится треск ломающегося дерева. Оступившийся жулик чертит носом пол, коробушка с деньгами летит в сторону стоящего неподалеку «седого».

Ходырев с Новицким добираются наконец до маркера и, сплевывая и матерясь, пинками загоняют его под ближайший бильярдный стол.

Я с некоторой опаской направляюсь к упавшей шкатулке, но… вынужденно останавливаюсь: дорогу мне преграждает парочка крепких ребят из «седовской» команды. Сам он, присев на корточки, берет в руки «копилку» и начинает ее осматривать.

Стою, сжав кулаки. Напряженно жду, пытаюсь понять, в чем дело. Чувствую, что наши уже кучкуются у меня за спиной, но никаких действий пока что не предпринимают и тоже чего-то ждут.

«Седой» поднимается. Загораживающие его парни расходятся в стороны.

– Кажется, это ваше, молодой человек?

Делаю шаг навстречу, забираю шкатулку. Открываю.

Деньги на месте.

Пересчитываю.

Отделяю от пачки две десятирублевых купюры и… протягиваю их «седому»:

– А это, кажется, ваше.

– Мое, – улыбается он в ответ, потом делает знак своему окружению и те отодвигаются еще дальше, освобождая проход к наружным дверям. – Хорошая была игра. Мне понравилось.

– Спасибо, – благодарю я его.

Мой собеседник кивает, обводит насмешливым взглядом всю нашу компанию, затем вновь наклоняет голову и медленно произносит:

– Ну что ж. Раз все расчеты произведены, то…

Продолжаю стоять, смотрю на него вопросительно.

– Думаю, вам здесь больше не с кем играть, – заканчивает он и, отступив на шаг, указывает глазами на дверь.

Мы, естественно, не возражаем. «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Тем более что препятствий нам никто не чинит…

Помещение я покидаю последним. Однако, заметив выползающего из-под стола маркера, не могу удержаться, чтобы не поставить жирную точку в нашем противостоянии с каталами. Разворачиваюсь с ленцой, подхожу, ухмыляясь, к жулику и с чувством глубокого морального удовлетворения отвешиваю ему хороший поджопник. После чего громко сообщаю собравшимся:

– Процент за посреднические услуги.

«Седой» и компания провожают меня сдержанными смешками.

Я на них не оглядываюсь.

Однако уже на улице, очутившись среди своих, проявляю-таки некоторый интерес к «проблеме»:

– Мужики, а вы случайно не в курсе, кто он, этот седой?

Товарищи офицеры растягивают рты до ушей, обмениваются странными взглядами и…

– Понятия не имеем, – отвечает за всех Михаил.

В Долгопрудный я со Смирновым и Кривошапкиным не поехал: попросил Павла высадить меня около ВДНХ.

Странное ощущение, но, кажется, парни чувствовали себя виноватыми передо мной. Почему – не знаю, но – что есть, то есть. Впрочем, я их эмоциональным состоянием особо не заморачивался, тем более что на меня лично по выходу из бильярдной пролился настоящий дождь из разного рода плюшек и пряников.

Во-первых, был удостоен отеческих похлопываний по плечу, дружеских рукопожатий и не менее дружеских тычков в бок и в живот. Во-вторых, Иван Николаевич отсчитал от выигрыша сотню целковых и вручил их мне в качестве премии. Решение весьма неожиданное, поскольку по факту это составило почти весь «навар» от игры (если, конечно, учитывать те пятьсот восемьдесят шесть рубликов, которые столь бездарно продул капитан Кривошапкин во время своей первой встречи с каталами).

Ну, а в-третьих, что самое удивительное, когда мы уже садились в машину, Паша как-то смущенно крякнул, дернул плечом и тихо пробурчал в мою сторону: