Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

– Да. Отправить в прошлое Жанну стало бы для нас наилучшим выходом, – еще раз повторил эту мысль Синицын через пятнадцать секунд, поправив ворот толстовки и вытянув шею так, словно ему не хватало воздуха.

– Ты прав, – согласился Смирнов и чуть погодя добавил. – Вот только, боюсь, с Жанной у нас ничего не получится.

– Почему?

– Ну-у, во-первых, не верит она во все эти переносы во времени и, значит, уговорить ее на участие в эксперименте будет почти невозможно.

– А во-вторых?

– А во-вторых, Шура, мы с тобой не имеем права делать ей подобное предложение.

– То есть?

– Не забывай, Шур, она ведь не только жена, она – мать. Мы же не хотим, чтобы ее и Андрея дети лишились сразу обоих родителей.

– Да, но мы ведь не собираемся отправлять ее в прошлое навсегда, – попробовал возразить профессор. – Только на время эксперимента.

– А ты можешь дать сто процентов гарантии, что она попадет туда, куда нужно? И что вернется потом, если что-нибудь пойдет не так как задумано?

– Увы, сейчас я даже пятидесяти дать не могу, – вздохнул в ответ Шурик. – Тридцать, тридцать пять максимум.

– О чем и речь, – коротко усмехнулся Михаил Дмитриевич, подводя черту под досужими разговорами. – Короче, действуем как договаривались. Сначала тренируемся на мне, потом решаем. Так?

– Так.

– Отлично. Значит, не будем тянуть, начнем в понедельник.

– Лучше во вторник.

– Во вторник?

– Понедельник – день тяжелый, – развел руками доктор наук. – Лишние сутки погоды не сделают, а вероятность того, что Андрей прочтет-таки нашу записку, пусть не намного, но увеличится.

– Согласен. Тогда встречаемся восемнадцатого в районе обеда.

– Восемнадцатого, во вторник, в моей лаборатории, с четырнадцати до четырнадцати тридцати, – на всякий случай уточнил Шурик.

– Договорились, – кивнул Смирнов.

Устало вздохнув, капитан Василевский отстранился от покрытого пылью окна. Оба фигуранта только что скрылись из вида. «Профессор» вошел с портфелем в подъезд, «чекист» сел в машину и выехал со двора.

За прошедшую ночь Сергей успел дважды замерзнуть, трижды отсидеть пятую точку, пять раз сделать «зарядку», один разок придавить на массу (на четверть часа, не дольше) и сотню раз пожалеть о том, что не взял с собой термос с горячим чаем или, на худой конец, простым кипятком. Плюс бутерброды нисколько не помешали бы доморощенному «частному детективу», решившему поиграть в «казаков-разбойников» в свободное от службы время.

В любом случае, «расследование» можно считать завершенным, больше здесь делать нечего. Граждане нашли выброшенный бандюками портфель, потом посидели на лавочке, пообщались немного о том, о сем… Никто кроме самого капитана за ними не наблюдал. Жалко, конечно, нескольких потерянных дней и одной бессонной ночи, проведенной на верхнем этаже расселенного здания, но… делать нечего. Надо возвращаться домой. Отсыпаться. И готовиться к очередной рабочей неделе. Получать в понедельник вводные от начальства, писать отчет о работе комиссии, заниматься делами, отложенными на потом, но никуда из-за этого не исчезнувшими. Рутина, короче. Точнее, служба. Обычная служба обычного сотрудника «органов»…

Увы, момент появления на помойке синицынского портфеля Сергей пропустил (банально отходил по нужде). Иначе был бы весьма удивлен, глядя на то, как его непосредственный начальник Тарас Степанович Свиридяк собственноручно избавляется от улик – вещдоков совершенного вчера преступления. Впрочем, уже выйдя на улицу, капитан заметил какой-то джип, выруливающий на трассу из-за дома ученого. И джип этот, как ни странно, был очень похож на «Туарег» господина полковника. Однако… мало ли в Москве подобных машин? Померещилось, одним словом… Бывает…

Пятница. 17 сентября 1982 г.

Вот уже пятый день наша «бригада» трудится в поте лица, отрабатывая «повинность» на стройке, а не в колхозе. Одиннадцать небритых студентов. Впрочем, бриться по утрам мы все-таки не забываем, так что «небритость» относится скорее к общему впечатлению от внешнего вида, нежели к реальному состоянию морд шатающихся по площадке «строителей».

За это время штаны успели вобрать в себя немалое количество пыли и грязи пополам с раствором и ржавчиной, жилеты поменяли свой цвет с оранжевого на… хм, хрен знает какой, даже ботинки почистить как следует не удается – не знаю, что скажем мы с Шуриком Володе Шамраю, когда тот вернется с «картошки» и придет пора возвращать нагло позаимствованную у него обувь. Причем, что странно, спецовки Иваныча, мастера и других «старожилов» никаких особых изменений не претерпели. Остались такими же, какими мы их видели в понедельник – относительно чистыми и где-то даже ухоженными. Видимо, опыт сказался, не лезли «профессионалы» туда, куда лезть не положено. В отличие от новичков-студентов, не привыкших еще держать «ухо востро» рядом с разгружающим раствор самосвалом, пышущей жаром битумоваркой или «плюющейся» во все стороны штукатурной станцией…

Позавчера лили бетон в подготовку фундаментов стилобатной части. Потом всей бригадой гоняли пса – Бузун, как и положено, не смог удержаться, чтобы не «опробовать» лапами свежеуложенное основание. Затем, матерясь, по-новой ровняли поверхность, затирая собачьи следы лопатами и посаженной на черенок доской. На следующий день таскали туда-сюда арматуру (кран опять не работал), покрывали праймером «схватившуюся» подготовку и катали по ней изоляцию. В смысле, клеили на нее дефицитнейший по нынешним временам гидроизол… В общем, было довольно весело.

Одна радость, что ни в среду, ни в четверг Лена на объекте не появлялась и потому никак не могла узреть мою перемазанную мастикой физиономию и разорванные на жо… э-э… с тыла портки. Их, кстати, пришлось потом зашивать. Тем же вечером. А после, едва ли не до полуночи, оттирать «униформу» от битумных пятен бензином, водой и выпрошенным у Иваныча растворителем.

В итоге сегодня на работу я вышел во всеоружии. Облаченный в почищенные от грязи штаны, благоухающий ароматами отечественных нефтепродуктов, готовый к любым «неожиданностям»: еще в среду сбегал во время обеда в ближайшую к стройке аптеку с целью приобрести там «изделия № 2» («первым номером» в советском резинотехническом производстве всегда считался противогаз), как воздух необходимые мне для дальнейших свиданий с Леной. Еле дождавшись своей очереди и отыскав на прилавке продукцию Баковского завода, я чуть прокашлялся и с нарочитой небрежностью в голосе потребовал себе сразу пятьдесят упаковок («А чего мелочиться? Запас, как известно, карман не тянет»).