Катерина Снежинская - Дитя Ее Высочества (СИ)

— Куда же ты, мой сладенький зайчик? — замурлыкала жена градоначальника. — Не будь столь стеснителен. Покажи мне, чем тебя одарила природа.

— М-мозгами? — предположила Ларелла, с проворством кошки вскарабкиваясь на постель и, не поднимаясь с четверенек, шустро преодолевая накрытое шёлковым покрывалом поле.

— Нет, я совсем не это имела в виду, — заверила красавица, оценила высоту ложа и, видимо, сообразив, что в шустрости с возлюбленным она состязаться не в силах, просто обошла кровать, тесня Лару в угол.

А пока влюблённые развлекали себя прелюдией, на улице происходило нечто странное. Правда, ни охваченная страстью госпожа Жирур, ни принцесса, оценившая вдруг полезность целомудрия, на шум под окнами внимания не обратили. А тем временем он нарастал. Более того, тёмная улица осветилась факелами. И огней внизу с каждым прошедшим мгновением все пребывало. Толпа гудела недоуменно и немного возбуждённо, как свойственно любой толпе, ещё не осознавшей, что именно происходит, но понимающей занятность разворачивающихся событий.

И над этим гулом к ночному небу взлетали одинокие, но полные боли крики: «Изменник! Как ты смел так поступить со мной! Я лишу себя жизни прямо здесь, на глазах у всего честного народа! И пусть моя кровь, которая прольётся на эти камни, останется вечным пятном на твоей чёрной совести!»

Вот слова о крови, пролитой на камни, которые сама же Ларелла и придумала, привели принцессу в чувство. Но было поздно. За её спиной оказалась стена, с боку — кровать, с другой стороны стоял даже на вид неподъёмный комод, а спереди неумолимо надвигалась обольстительница.

Лара вдруг почувствовала себя маленькой мышкой, загнанной в угол. Называть ощущение приятным принцесса никак не могла.

— Стой! - решительно приказала Лара и даже руку вперёд выставила, как будто этот жест действительно мог затормозить гору угрожающе надвигающейся плоти. — Я передумал. Мне нужны долгие и плавно развивающиеся отношения. Романтика, баллады при луне и прогулки вдоль озера. Кажется, мы не подходим друг другу. Приношу свои извинения и предлагаю расстаться друзьями.

— Дурашка, — нежно пропела соблазнительница, — твой испуг и стеснение мне понятны. Но ты зря боишься. Это не причинит боли. Конечно, если ты только сам этого не захочешь. Поверь мне, мамочка знает, как сделать мальчику хорошо.

— Не сомневаюсь, — буркнула Лара, в которой женской солидарности не осталось и на медяк.

Пожалуй, теперь она прекрасно понимала рыжего. И была с ним полностью согласна. Уж лучше плаха, чем такая большая и бурная любовь — под два метра ростом и колышущаяся волнами откормленного мяса. Все-таки, палач выглядел и вполовину не так страшен. Но больше всего пугала настойчивость обольстительницы. Кажется, эта женщина привыкла добиваться желаемого.

Впрочем, Ларелла тоже.

— В последний раз предлагаю расстаться по-хорошему, — принцесса решила проявить снисходительность.

А заодно попытаться обойтись без насильственных методов. Все же, здравомыслие входило в число достоинств девушки. И оно подсказывало, что с госпожой Жирур Её Высочество может и не справиться.

Но красавица, кажется, Лару и не слушала. Она вдруг встала и на манер базарной торговки упёрла руки в монументальные бедра.

— А скажи-ка мне, мой мальчик, как долго ты отращивал столь дивные локоны? — пропела «мамочка», подозрительно щурясь.

Ларелла выругалась. Очень и очень грязно. Увлёкшись и красивым жестом срывая с себя берет, она как-то упустила из вида тот момент, что шевелюра рассыпалась по плечам. Когда всю жизнь носишь на голове копну длинной до талии — порой просто забываешь о её существовании. Кажется, Её Высочество как никогда близко находилась к полному провалу.

— Бедненький мой, — неожиданно плаксиво протянула госпожа Жирур, — так ты из этих?

— Из которых? — оторопела принцесса.

— Не стоит стесняться. Я все понимаю. Наверняка, какой-нибудь похотливый лорд воспользовался твоей невинностью и после держал рядом, как игрушку, да? А теперь ты решил вернуть себе естество… Как это трогательно!

— Моё естество при мне, — пробормотала принцесса и тут её осенило. — Но вы полностью правы. Я из этих! И из тех тоже. И до меня дошло, что реальность не изменить. Женщины меня не привлекают!

— Так ты же даже и не пробовал!

— Так я и не хочу! — рявкнула нежная Ларелла, теряя остатки самообладания. — Мне достаточно было увидеть!

— Глупенький мой, ничего, я тебе покажу твою истинную сущность…

Вот только этого несчастной принцессе и недоставало. На свою сущность она желала любоваться меньше всего, так как знала её весьма недурно. Да и зашедшая в тупик ситуация начинала раздражать. Несчастная Фрейда, беснующаяся внизу, уже похрипывала, безответно взывая к своему лживому возлюбленному. И начинала повторяться, выкрикивая один и тот же текст. Толпа недоумевала. Она требовала зрелищ. А одна-единственная девчонка, даже буйно помешанная, на зрелище никак не тянула. Тем более ночью. Не затем честной народ с постели поднимался.

Жена мэра, которой бесцельные разговоры тоже, видимо, поднадоели, решительно насупившись, двинулась вперёд.

— Не подходи! — выкрикнула Лара, вскакивая на постель и выхватывая шпагу из ножен. — Порешу!

— Какой же ты горячий… — томно выдохнула обольстительница, протягивая к принцессе руки.

Которые, между прочим, чуть не сграбастали Её Высочество за сапог.

— Ну, всё! — решилась Ларелла.

Всё-таки, душа у девушки действительно была доброй. И убивать сгорающую от страсти женщину она не решилась. Вместо этого схватила занавесь полога, надеясь, что она закреплена надёжно. Качнулась всем телом и, вцепившись в ткань, словно матрос в канат, перелетела через нелепо раскорячившуюся возлюбленную, попутно наградив её шлепком шпаги по мягкому месту. Исключительно в воспитательных целях, а потому плашмя. Госпожа Жирур взвыла. Лара тоже — просто от полноты переполнивших её чувств.

Принцесса не без труда подняла массивный табурет, швырнув его в окно. Полученный результат превзошёл все ожидания. Тяжёлая мебель не только вышибла ромбики стёкол, но и вынесла всю раму целиком. Выпавшее окно громыхнуло по брусчатке, звонко сыпанув осколками. Собравшийся внизу народ — а его оказалось немало — шарахнулся в сторону. Но недалеко. Так, чтобы не задело случайно пролетающими предметами. Но с возможностью все увидеть своими глазами и ничего не пропустить.

Зажав шпагу зубами, Ларелла прыгнула на подоконник.

— Малыш! — белугой взывала так и не состоявшаяся возлюбленная.

— Прости, любимая, всё могло быть, но не в этой жизни! — патетически ответила принцесса.

Правда, эффект подпортил клинок во рту. И фраза вышла несколько шепелявой. Но идеал в этой жизни недостижим.