Malakla - Один плюс три (СИ)

— Борн, я тут их посчитал. Их тысяч сто пятьдесят будет. Ещё тысяч тридцать вот на этот город повернули. Макс подал интереснейший снимок. — А взрыва над Хиросимой у нас, Борн, не было, — озадачил меня Макс…

— Спорим господа, эти двойники Борна, его план поддержат, — в тишине раздался голос Свечина.

«Какие ещё двойники Борна? — поднял голову. — Батюшки, не может быть!»

В дверях, рядом с двумя чехословацкими генералами, стояли два военных с моим лицом. Один в форме лётчика чешских ВВС. Другой — во французском камуфляже. Послышались смешки. Русские повыскакивали со своих мест. Я, приофигевший, пошёл знакомиться.

— Майор Вацлав Цисарж. Вацлав, в НАТОвском берете, имел весёлые глаза. Как у меня.

— Майор Александр Шарп. А Алекс, в берете английских десантников, обладал усиками.

— Майор Роман Борн. Пожал руки двойникам.

— Природа как постаралась, они ж стопроцентные тройняшки, — произнёс профессор Новых. — Да плюс князь Рустам, курдский правитель…

Потом час длилось совещание. Основным докладчиком был Шарп, из тихих, но настырных. Ещё присутствовали офицеры, лейтенанты и капитаны, из нашего времени. Их собрал Зворыкин. А генералы Свиты сидели, молча, копили обиды. Мой план был принят, дополнен, и стал реализовываться.

После совещания спустился вниз и подарил Шарпу снайперскую винтовку Драгунова, а лётчику Цисаржу — МР 38. Вацлав отблагодарил чилийским пистолет-пулемётом SAF, а Алекс вытащил из джипа бочонок коньяка. Потом поехали в ресторацию Косты Эстерикса. Поехали целой толпой. Туда ещё подъехал генерал-майор Муравьёв. Генеральское звание обмывать, за увлечение астрологией ему его присвоили. Обмыли. Охохоички…

Утром проснулся от того, что кто-то шлёпал меня по щёкам. Открыл один глаз…

— Ты хто? Любомакс? — ляпнул. Лицо будившего двоилось.

— Любомир я, вставайте господин военный советник, труба зовёт. Сигнальная…

— Счас. Трубы у меня могут только гореть. Злыдень, такой сон снился. Опаньки! — на другой половине кровати спала Аэлита. Этого момента не помнил, да и многих других тоже.

Кое-как собрался и поехал в офис «М-фона», куда «пригласил» генерал Муравьёв.

— Давайте, майор, побудем астрологами, — озадачил главный жандармополицай. — Макс решил повернуть спутник, посмотрим близлежащий космос.

«Нашёл астролога», — подумал. Повернули, посмотрели. Вокруг было пусто. Ни Луны, ни звёзд, ни тебе комет с метеорами.

— Астрология, господин генерал, тут приказала долго жить. «И слава богине».

— Да уж. Едемте, военный советник, заниматься земными делами. Тяжкими.

Не знаю, что там делал Муравьёв, я лично укатил вместе с Лиэль и Стеллой в Каменскую, подальше от начальства.

Командир Первой Повстанческой дивизии Григорий Мелехов чихвостил командира Громковской сотни:

— Базар тут у тебя али ярмарка? Что это такое? С удобствами устроились, бабы в окопах портки застирывают. Этак красные Дон перейдут, а вы и не услышите, на бабах то, страдая…

Буцк, по глазам ударило чернотой, землянку тряхнуло. Тело наполнилось лёгкостью, и прочно стало на ноги. Темнота в глазах исчезла.

В душе Мелехова всё ворохнулось, но даже намёка на страх не было. С верха блиндажа посыпались песок и труха. Стряхнул трухлятину. И глаза подъесаула натолкнулись на недоумевающие глаза сотника, что бы остановиться на его фигуре в целом. На сотнике были — чистая защитная форма, новенькие погоны и блестящие хромовые сапоги с носами вега.

— Кто тебя так одел? — спокойно спросил.

— А тебя?

Мелехов не обращая внимания на «тыканье» посмотрел на себя. Такая же форма и сапоги, на плечах погоны подъесаула.

«Эка! Дольче Габбана, понимаешь! А ещё меня — отгаббанят?» — подумалось. А сотник обвёл глазами землянку, побледнел лицом и бросился за дерюгу, отделяющую дальний угол. Дерюжка оборвалась, и комдив-1 повстанцев рассмотрел там две походные кровати, заправленные по-солдатски синими одеялами. В изголовьях лежали подушки с белейшими наволочками. Бледный сотник обернулся. Лицо растерянное, по-детски округлённый рот и в глазах слёзы.

— Ты кого потерял? — к спокойствию комдива добавилось слабое пристрастие.

— Бабу свою, мать её за ногу! — вякнул сотник.

— Раззява, найдётся. Развёл бабью ярмарку, понимаешь, с белыми наволочками…

Мелехову чужие бабы были неинтересны, куда интересней было рассматривать свои руки, а потом и лицо в круглое зеркало в бронзовой оправе. Ладони были чистые, здоровые с подстриженными аккуратно ногтями. И лицо, помолодевшее, загорелое, чисто выбритое, без мешков и синевы под глазами. На задворках сознания пронеслась непонятная фраза: «омоложение полковника прошло успешно». Прислушался.

— Н-да. А что стрельбы не слышно, сотник?

— Н-не знаю я, — сотник скисал на глазах.

«И пошто я такой спокойный?». Пригладил волосы. В дверь землянки постучали. Зашли ординарец Мелехова — Прохор Зыков и Митрий Коршунов.

— Григорий Пантелеевич, ты тута? Выйди-ка на-час, тут такое, в общем должон сам посмотреть, — прошептал Прохор; он топтался на пороге землянки с ошалевшими глазами и растерянным лицом.

— А вы откуда взялись? Прохор, ты ж должён в Вёшках обретаться…

— Да, а меня вот сюда занесло, с Митрием. И не спрашивай как, — еле выдавил из себя Прохор.

Подъесаул, недоумевая на Прохора, вышел из землянки в три наката, глядя под ноги. Окоп как метлой подмели. «Н-да. Чисто стало. И когда успели?»

— Ты, Григорий Пантелеев, по сторонам-то глянь! Та, хоть влево, — уже смелее предложил ординарец.

Мелехов посмотрел налево. Траншея змеилась и терялась в тумане. Прошёл до указанной Прохором амбразуры, посмотрел прямо, и обмер. Увидел шлюзовой канал саженей сорока; по нему шлёпает паровой катер, да под царским российским флагом, и тянет за собой две баржи, доверху заполненные рудой.

«Канал, царский флаг, руда? Откеля это»? — вопросил у себя. А на противоположном берегу степь с разнотравьем до горизонта, с небольшими рощицами. «И Дикое поле».

— А где красные? — над плечом Мелехова повис сотник. Спросил и охнул. — Хока красных… заела, — после паузы произнёс. Его глаза недоуменно разглядывали то катер с баржами, то пустой берег.

— Господа офицеры, а теперя гляньте одесную. Плиз, — фраза Коршунова прозвучала вежливо, но с большой иронией.

— Ох! — и Мелехов прилип к биноклю, поданному Прохором.

Справа, в саженях трёхстах, обретался однопролётный мост. Перед мостом, на их стороне, комдив рассмотрел двухэтажное кирпичное здание с вывеской: «Северо-восточная таможня Донского края». Рядом, аккуратно, стояли казарма, конюшня, «Караван-сарай» и хозпостройки. Солнце освещало все это великолепие… отменно. А тут ещё, под боком, Митрий Коршунов изрек: