Malakla - Один плюс три (СИ)

— Чего это они? Ёклмнэ, они динозавров испугались! — в бинокль рассмотрел парочку тварей в полукилометре от броневика. — Чёрт, чёрт, чёрт!

Пока Васечкин отслеживал ти-рексов, вояки стали массово бросаться под ноги казачьим коням. Казаки не стреляли. А потом, чуть сами не побежали, когда рассмотрели врага страшнее. Помогли тачанки. Пулемётно-ружейным огнём перебили штук двести динозавров…

Потом сделали перекличку по сотням. Двух казаков, какие-то мелкие твари покусали, а трое казаков пропало. Час масштабных поисков. Нашли пьяных, в небольшой рощице, всыпали горячих, и на этом военные действия на Восточном фронте завершились.

У Шарпа дела ещё занимательнее были. Только к вечеру он добрался до Сан-Себастьяна. На грузовиках Шарп вёз десять пулемётов, патроны, гранаты, осветительные ракеты и камуфляжную сетку. Всё из Новой Праги. И один из грузовиков поломался. Пока ремонтировались, майор поставил охрану, один М1924 «Шварцлозе» определили на крышу грузовика. Как оказалось не зря. Пожаловали два ти-рекса. Их расстреляли с расстояния, и поехали дальше, объезжая лесочки.

Капитан Кос провёл отбор добровольцев из всех желающих получить «клерон». Провёл по методике отбора гуркхов, и потом весь вечер крыл матом по-русски, ибо из четырёхсот стрелков триста пятьдесят были девушками.

— Шарп, пся крев, я тебе батальон амазонок заготовил. Пользуйся! — шипел Янек.

Пользоваться было некогда, нужно было рыть окопы, тренировать «бойчих», в общем, быть большим крикливым начальством. И Шарп амазонок чуть «разбавил». Добавил парней — пятьдесят гранатомётчиков и тридцать пулемётчиков. До подхода корпуса неприятеля сделано было много, если, что продержались бы долго. А амазонки нервничали. 480 человек против 30000. Разведка в лице Рауля отслеживала передвижение неприятеля и рассмотрела, как тот выглядел.

— Смотри, майор: в синем — пехота. В жёлтом — конница. В коричневых куртках — пушкари, а в красном — офицеры и тоже кавалерия. И похожи лицами.

— Да я бы так не сказал, — Шарп, в бинокль, разглядывал утренний лагерь врага. — Волосы, носы и глаза у них разные. Тут же Шарпу отзвонились и сказали, что бомбардировщик уже летит.

— Ждём, дамочки, — и придвинул поближе СВД.

— Где же этот бомбер? Они ж лагерь уже свернули! — амазонок сидящих в окопах, затрясло. Неприятельские полки стали разворачивалась, как для боя, и до синей пехоты уже было метров семьсот…

И прилетел самолёт. Бомбу, Вацлав, сбросил на авось, как потом сам же и сказал. Она упала между красной конницей и коричневыми пушкарями. БУМ. Конные и пушкари с пушками исчезли. Конники в жёлтых куртках бросились наутёк. Пехота, поднялась с земли, потопталась на месте, потом арестовала своих командиров и, побросав оружие, пошла, сдаваться в плен амазонкам. Шарп ещё этому посодействовал. «Ссадил» троицу особенно воинственных офицеров из СВД.

Стрелял и приговаривал: «И тебя вылечат. И тебя. И тебя». Амазонки радостно хлопали после каждого удачного выстрела…

— Не стрелять, они сдаются! — последняя боевая команда. И так вот стал национальным героем, по званию — сеньор Coronel.

На следующий день амазонки, разглядев «нежданных гостей» накормили их, помыли, и спать уложили. Многие возле себя. Шарп веселился, священники бранились. Потом отцы девушек взяли их «за хобот», и посыпались свадьбы. Бывшая пехота с радостью смирилась с таким вот разгромом.

В плен попало больше двадцати тысяч крепких синеглазых парней. Больше сотни молодых семей потом переехало в окрестности Новой Праги.

Ополченцы, и у нас и у басков, занялись мародёркой. А преуспел в этом генерал Зогин. Его грузовик, набитый золотом, еле-еле доехал до Ростова. Никита вколол покусанным казакам лекарство от столбняка и противошоковое. Мне презентовали приличную саблю.

Макс с помощью спутников отследил жёлтых конных.

— Сеньор Coronel, они примерно в тысяче километрах от вас. Гоните спутниковый обратно, — Макс через десять дней перезвонил Шарпу.

Васечкин расстрелял все патроны. Поехали назад, к таможне. Обогнули по широкой дуге места непонятного, но вонючего побоища орков и доехали до таможни.

— Что там, Борн? — Тарапунька проявил жгучее любопытство.

— Полная победа. Казаки собирают пленных, ополченцы мародёрствуют. Слушай, майор Саша, ты меня тут не видел, понял. Поехал я в Ростов, — сказал, пожал Тарапуньке руку, дошёл до шатра, где ночевал; собрал вещи, послал воздушные поцелуи курдским лялькам, и фьють.

В Ростове остановился в «Астории», принял ванну и завалился спать. А Ростов гудел всю ночь. Горожане праздновали победу. Утром, накупил подарков, и домой тихой сапой. Мой мобильник-то остался у Вацлава. Дороги были пустынные, я быстро доехал до Ясной. «Интересно как потомки эту войну назовут. Война после завтрака, или война до обеда?»

А перед Ясной был туман. Я уж и забыл, к чему это может привезти. Поехал медленнее, туман рассеялся, а у меня челюсть упала. Правая сторона нашего залива, в километре от дороги, была занята городскими постройками южных городков, с пальмами и кипарисами, чинарами и самшитом, фундуком и айвой. Это я в бинокль рассмотрел. А на нашем перекрёстке стояло две открытых машинки — Citroen Mehari, с сидящими там шестью французскими жандармами.

«Это, что, они из Сен-Тропе?» — подумал. Выбрался из машины, надел кепи и пошёл к жандармам.

— Майор Борн, начальник Южной таможни Донского края. Честь имею.

— Аджюдан Жербер, месье майор. Сержант-шеф Крюшо, — доложились жандармы. А мне смеяться вздумалось.

«Какой Крюшо, какой Жербер. Луи де Фюнес и Мишель Галабрю!»

Пока я ржал, жандармы вели себя тихо. А потом показался разъезд из егерей Борисова и казаков предпенсионного возраста. На форме егерей блестели новенькие Георгии, а в руках были берданки и даже пулемёт М60. Жандармы занервничали, я стал смеяться ещё громче. Крюшо-де Фюнес такие рожицы делал! На моё счастье во главе разъезда был один из помощников атамана.

— Здорово, станичники. Сотник, поговори с жандармами, они из 1968-го, кажется. Бывай.

Сотник запарлякал, я поехал дальше. И в станице прямо таки вдруг, рассмотрел, что домики казаков совсем не похожи на курени. Больше всего они на греческие дома похожи были. Я даже поездил по станице, рассматривая эти мегароны с плоской крышей. Увидел ещё много лавровых кустов перед домами, виноградные кусты и хмель. Не наш…

«Как нам глаза-то замылили!» И… всё. Свежие мысли кончились. Загнал машину во двор, взял свои вещи.

— А хозяев дома нету, — услышал. Перед дверью в дом стояли две опрятно одетые женщины.

— А я кто?

— Ой, это Роман Михайлович приехал!

Дальше я командовал, что в стирку, что в холодильник и, раздал подарки. Переоделся в свою таможенную форму и вышел во двор.