Malakla - Один плюс три (СИ)

— Как они зашли? Ты же дверь замкнул, — вспомнила щелчок ключа Лиэль.

— А для местных «ангелов» нет закрытых дверей. Один, правда, падший, — внятно произнёс и указал на Евсикова.

— Как по писанному шпарит, собака, — восхитился Евсиков. А перед моим носом появилась шпаргалка. Виртуальная.

— Ато. И будет сказано, в анналах сей истории о том, как Евсиков Иван Иванович довёл до дурки князя Георгия, подсунул бомбу царевичу из дома Романовых, пребывал, две недели, восточным «Наполеоном». А намедни пиратствовал, — глаза Евсикова всполошено забегали; он побледнел, переступил с ноги на ногу и поморщился. — Что ножка бо-бо? От, э, ховера Вацлава прилетел снарядик?

— Я больше не буду, — пролепетал «ангелок» и увял. «Одного уел». — Браво, Михалыч, — проговорил Йон.

— А вы, любезный доктор, пулю из Шатрова доставали, потом шторку, обратную сторону телепорта, передо мною опустили; и приехали сюда по вызову из Агры. Я прав? Шпаргалка кончилась.

— Браво, — повторился Йон. «Второй сам сдался».

— И зачем, вы, здесь, господа-ангелы? — полюбопытствовал Макаров.

— Как зачем? Вот решили навестить самых действенных субъектов этой стороны материка, — от пана Йона. Я с Макаровыми переглянулись.

— А как же, например, сир Монтекки? — это Лиэль заинтересовалась.

— Мон, нет. Он все дела Агры переложил на министров, а сейчас, э, развлекается, — промямлил Йон и покраснел.

— Че, правда? — Евсиков ожил и достал планшет. Два паса над экраном… — О, о, ого он как умеет. Не желаете-с взлянуть-с, — ехидно произнёс.

До нас долетели девичьи охи-ахи. Но до змея-искусителя Ваня не дотягивал. Простота сквозила в нём.

— Ах, оставьте, — изрекла Лиэль.

Смеялся даже железный Макаров. Юмор-то объединяет людей. Выходка «ангелов» была подзабыта и вновь просочившиеся сели за стол.

— И о чём будет беседа, господа-искусители? — лицо Никиты снова стало стальной маской. «Прямо, Бэтман, местечковый», — подумалось.

— А что, вам не интересно узнать, как и откуда сюда попали субъекты вроде вас? — чуть улыбнувшись, осведомился врач.

— Ладно, пан Йон, излагайте. Вкратце, — Макаров задымил трубкой.

Я с Лиэль хмыкнули. На Сталина Никита стал смахивать. Йон уселся поосновательней. Бла, бла, бла пролога и пошла основная часть лекции нашего сюда попадалова.

— Баски, как первые поселенцы, попали сюда с Земли-2, казаки — с Земли-3, жители Новой Праги — с Земли-4. Городки залива — с Земель — 5,6,7 и 8. Динозавры с мезозоя Земли-11. Клеар был с Мира-Кольца-3.

— А Любомир? — припомнила одиночного гомо Лиэль.

— Сей капрал попал с Земли-13. Скажу вам прямо — бусорная планетка у капрала была.

— Почему сразу бусорная?

— А у них там почти 6000 гособразований, воют между собой почём зря. А Любомир из непонятных пруссаков и он из Львова. Педантичный славянин с древней Спарты. Да-с… Ещё есть один юный вундеркинд…

— А почему вы о девушках ничего не говорите? На десерт нас оставили. Да, пан Йон? — перебила Йона Лиэль. «Как шпионка чётко работает!»

— Овшем, пани Лиэль, — по-польски согласился пан Небуло.

— А ещё персоналии будут? Из бусорных — скрип вопроса от Никиты. Мне показалось, что Макаров напружился до ломоты.

— Так есть, пан полковник. Барон Борн, вон имеет тело человека с Земли-21, а мозг людина Земли-Главной. Правда, Михалыч?

«Здорово подловили». Почесался под взглядами Макаровых, но разоблачаться я не возжелал. «Чего спешить-то».

— Я, пас. Эта, ещё госпожа удача отвернётся, да и не в суде я, — оправдался пред честной компанией.

— С вами всё ясно. А вы, мистер Икс? Он же товарищ из Андреевского общества, — спросил Йон.

«Во как! В Макарове, что тоже «сидит чужой»? Все уставились на Никиту. Похожесть на товарища Джугашвили у полковника усилилась. «Всё счас они биться будут. Джедай Дарт как бы Сталин против джедая Доброго Айболита». Счас. Кино закончилось после короткого поединка взглядами.

— Через астрал ушёл, собака, — восхищался деянием а ля фантасмо Ваня Евсиков.

— Макаров!? — возглас Лиэль.

Такую растерянность и оторопь на лице я у Лиэль не видал. «Печалька, однако».

— И что это было? — спросил. «Не, не тянет ещё Лилька на Бэтманшу» — додумал.

— Внеплановое вторжение чужого разума, в тело умеющего быть антикиллером человека. Вмешательство без злонамеренных мотивов. Да, Ваня? — Йон взглянул на Евсикова.

— А я, это, завязал, — нашёлся тот. — Да не переживайте, пани. Супруг ваш мигом оклемается. Ага, Йон?

И все уставились на манекен. То есть Макарова. У того были расширенные пустые зрачки и добродушное, до полной простоты, лицо. Потом манекен смигнул и…

— Ой, извините, господа, отвлёкся. Пан Йон, давайте десерт.

— Фух, — шумно выдохнула Лиэль, Евсиков подал ей стакан с водой. «Ишь, какой заботливый».

— Тэкс. Русских дам у нас шесть.

— Как шесть? Пять. Вы, пан Йон, ошибаетесь, — Никита сходу стал замечать нестыковки. Как будто бы и не был вытеснен из сознания чужим разумом. Йон отрицательно махнул рукой и смолчал. — Их же пять. Моя тёща, Лиэль, Стелла, Регина и Аэлита.

Тот самый обычный Никита показывал нам пять пальцев.

— И кто эта шестая незнакомка? — спросил я простодушно.

— Матильда. Жена Борна, — ответил Йон…

«Ну и тормоз ты, Михалыч! Почти жену не распознал» — корил я себя под хохот почти невиноватой компании…

— А вот и хозяйка Сковородки проявилась, — загадочно промолвил Евсиков.

Взоры сидящих обратились с меня грешного, на что-то за моей спиной. Обернулся. В метре от меня висел розовый голографический экран. Экран мигнул, и по нему заскользили слова: «Господа. Перестаньте. Фоните на всю Галактику. И грим тщательнее накладывайте». Экран опять мигнул. Появилось яркое изображение сочных женских губ. Пухлые губки чмокнули сочным поцелуем и исчезли вместе с экраном. Я обернулся к, э, гримируемым, э, попаданцам.

«И чего это они на меня уставились и ржут, как кони?»

— Да когда ж вы реготать перестанете? — стребовал, и злыми глазами оглядел всех.

Дольше всех смотрел на Лиэль. Та, увидев такое к ней внимание, зашлась в новом кольце хохота.

— Иди, умойся, Казанова, — чуть ли не по буквам проговорил Евсиков.

Недоумевая, пошагал в «дамскую комнату». Мама дорогая! На мне поцелуи таинственной повелительницы планеты проявились! Намылил лицо мылом и смыл все следы недочета. Потом я, душевно взъерошенный, вернулся в кабинет. Там веселье утихало.

— Быстречко ты управился, — один Евсиков продолжал скалить зубы.

— Ну вот, можно и не ужинать, — и Никита, улыбаясь, пошёл открывать дверь.

И чуть этой дверью и не получил в лоб, когда её открыл. Его отодвинула, как мешающую помеху, твердой рукой заявившаяся… Матильда.