Сергей Костин - Подразделение 000

– Потом за все ответим. Или мы, или американец, или всю жизнь Директора на анализы возить. Доложить о готовности!

Борьба между долгом и честью у спецмашины подразделения 000 всегда заканчивается победой здравого смысла:

– Готова по всем параметрам. Усилители выведены на повышенную мощность. Модули заблокированы, третий номер и пингвин изолированы. Директор Службы вне зоны потока. Начинаю отсчет. Три, два, раз! Есть!

Я поднес микрофон к трясущимся губам, и тихо, очень тихо прошептал:

– Боб! Пингвин сожрал продукты из твоего сейфа!

В кабину на полном ходу влетает Директор и, дико озираясь, орет благим матом:

– Уходим! Быстро! Он же нас всех…. Сергеев – ты зверь!

По берегу, изрыгая из ноздрей пар, с жутко недружелюбной физиономией к заметавшейся спецмашине подразделения 000 несся тот самый знаменитый спасатель Роберт Клинроуз.

– Милашка! Командир на связи! Высылай пингвина на перехват.

В связи с особым секретным статусом миссии данный эпизод не рекомендуется для ознакомления с ним аудитории честных налогоплательщиков.

Директор Службы 000 Подпись неразборчиво.

Дата залита квасом.

– Лужу, паяю, ножи точу! Лужу, паяю, ножи точу!

Боб, он же второй номер спецмашины подразделения 000 за номером тринадцать, второй час вел скрытное наблюдение за проходной крупнейшего в столице колбасного завода. По непроверенным данным именно через эту проходную некоторые не слишком честные налогоплательщики выносили с завода некий ценный продукт.

Милиция, попросившая нашей помощи в этом весьма сложном и запутанном деле, утверждала, что вынос ценного продукта поставлен на широкую ногу. Конечно, они могли бы справиться и самостоятельно, но присутствие на месте подразделения 000 делало работу более эффективной.

– Лужу, паяю, ножи точу!

Сотрудники завода, пройдя через вооруженные заслоны и многочисленные мясоискатели, недоуменно посматривали на человека в оборванном смокинге, рядом с которым стояло цинковое ведро и чайник. Ведро по просьбе самого Боба мы продырявили в трех местах, а чайник позаимствовали в музее. Неподалеку от второго номера пыхтела доисторическая машина на четырех колесах с небольшой башней. Сотрудники музея, всучившие нам его, убеждали, что чайник и машина неразрывно связаны с друг с другом и представляют единую композицию.

– Лужу, паяю, ножи точу!

Недоуменные взгляды работников самого крупного в столице колбасного завода не смущали американца. Он считал, что его внешний вид и набор реквизита достаточно неприметен. Именно так, по его мнению, выглядели сотрудники секретных служб России. Бедняга, начитался в американских библиотеках низкопробной шпионской литературы середины– конца двадцатого, или рядом, века.

Я был полностью с ним не согласен. Антураж совершенно не привлекателен. Единственное, что я бы посоветовал убрать, так это картонную коробку у ног Боба. Честные налогоплательщики так и норовили кинуть в коробку брюлики. Янкель же орал на налогоплательщиков, насильно отдавал им банкноты с красными звездами и убеждал всех, что он работает на подразделение 000 не за деньги, а за славу.

В общем, вот такая секретная операция.

Мы с Герасимом осуществляли негласную поддержку янкеля, сидя в Милашке. Собственно, сидел один я. Третий номер набирался умных мыслей в спальном отсеке. Я бы тоже не отказался вздремнуть пару часиков, но, по мнению спецмашины, это, в отличие от третьего номера, не прибавило бы умных мыслей. А спать только для того, что бы спать, это нерациональная растрата рабочего времени. К тому же я играл с Милашкой в шашки. В поддавки. Глупая машина, играющая в нормальные шашки, все время проигрывала, хотя считала, что выигрывает. Счет был разгромный. Восемьдесят – ноль, в мою пользу. Соответственно спецмашина подразделения 000, как самая умная, считала, что в ее пользу. После каждой партии мы сначала радовались, потом обзывали друг друга, по-доброму, по-товарищески. А потом снова садились выяснять, кто умней.

– Шашка зы-а-константа-зет-восемь, на зы-а-константа-зет-четырнадцать! – сделав коварных ход и дожидаясь, пока Милашка «скушает» четырнадцать моих «бойцов» я взглянул в окошко на американца, – Глянь-ка, Мыша! Наш-то янкель совсем освоился. Чайник с железякой четырехколесный хочет народу спихнуть. А отвечать за растрату кому? Мне?

– Тебе, командор, – спецмашина погасила огоньки скушанных шашек и чуть маслом не сочилась от счастья, – Восемьдесят один – ноль в мою пользу, командор. Или вы снова придерживаетесь противоположного мнения?

– Дура ты, Мыша, – слово «дура» в Милашкином лексиконе не значилось, поэтому говорить его можно было без всякого опасения за свою жизнь, – Дурой и на свалку отправишься.

– Спасибо, командор, за признание моих умственных способностей, – спецмашина пробежалась разноцветными лампочками по кабине, – Право же, не стоит, командор! Одну минуту, командор! Свежий вызов из диспетчерской, командор! Соединить, или мы работаем под прикрытием?

– Соединяй, – я лениво потянулся, скрипнув несмазанными шарнирами водительского кресла, – Конец смены, как никак. Может, разрешат снять наблюдение. Все равно без толку. Нечестные налогоплательщики существовали, существуют, и будут существовать, независимо от того, кто с ними будет бороться.

– Точно, – согласилась спецмашина, выводя на восьмой в пятом ряду монитор данные о связь-канале, – Связь устойчивая. Говорите.

– Тринадцатая на связи. Отвечаем по обычному каналу. Передачу ведет командир спецмашины пока что майор Сергеев.

– Диспетчерская слышит тринадцатую хорошо. Для вас срочный вызов. Как поняли?

– Принять вызов не можем. Мы и так на вызове. Подстраховываем американца. Если помните, он….

– Все отменяется, тринадцатая. Приказ Директора Службы. Для вас особая миссия. Данные и координаты высланы.

– Требую подтверждения прямого приказа.

В динамиках послышались звуки топающих ног, и глухой голос Директора напомнил, что он всегда отдает прямые приказы:

– Пока что майор Сергеев! – тон, с которым Директор сказал эти слова, мне не понравился, – Подтверждаю прямой приказ и требую незамедлительного выезда вашей спецмашины на заявку. Конец сеанса, пока что майор Сергеев!

Динамики хрюкнули и выдавили аккорды «Майор, майор, улыбнитесь, ведь улыбка это знак спецмашины».

– Конец смены. Нервная работа. Куча вызовов. И ни минуты отдыха! Милашка! Что пялишься! Собирай команду.

Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать взвизгнула ревуном, сообщая второму номеру, что на сегодня наблюдение закончилось, и его ждут в кабине.

Американца мы оторвали от работы в самый неподходящий момент. Янкель взобрался с ногами на башню четырехколесной машины, и, размахивая чайником, что-то яростно доказывал столпившейся вокруг толпе честных налогоплательщиков. Услышав ревун Милашки, Боб поправил все время сползавший с головы связь-парик и , недовольно нахмурившись, соизволил ответить: