Антон Краснов - Семь отмычек Всевластия

— Двое, отец мой. Еще двое… — Рахотеп едва не ляпнул, что еще двое остались в хижине у парасхита Синуххета, но вовремя опомнился: сказать такое египтянину — это все равно что объявить, что яства, поданные к обеду, только что вынули из зловонной кучи, куда гадят верблюды. — Еще двое остались у вод Великого Хапи, о великий жрец. Быть может, так велят им боги их дальней земли!

Такое объяснение вполне удовлетворило жреца Тотмекра. Он приказал призвать чужеземцев к себе.

Храм произвел на Афанасьева и даже на Коляна Ковалева сильное впечатление. Единственная дорога к нему вела от берега Нила через аллею сфинксов. Храм, обнесенный высокой каменной стеной, располагался на возвышении. По обе стороны просторных ворот возвышались массивные четырехугольные пилоны, украшенные рельефами. Перед ними высились высеченные из гранита фигуры фараона на троне. Огромные «иглы фараонов» — каменные обелиски, испещренные иероглифами, вонзались в небо.

Войдя в огромный внутренний двор, окаймленный с обеих сторон колоннадой, они увидели величественный храм. Колян даже присвистнул и произнес:

— Круто! Хотел бы я иметь такую хату!

— Только не скажи это верховному жрецу, — холодно предупредил его Афанасьев, — не думаю, что он вместе со своим патроном, богом Птахом, придет в восторг.

— Заметано, — буркнул Ковалев.

Их ввели в просторную комнату со стенами, снизу облицованными фаянсовой плиткой, а сверху оштукатуренными и покрытыми росписью. У дальней стены виднелись деревянные полки, заваленные свитками папируса и восковыми табличками. Большой стол, высокое ложе, застеленное шкурой пантеры, изголовье в форме полумесяца, несколько стульев и скамеечка для ног довершали довольно скромное убранство этой комнаты, освещенной тремя лампами. Лампы имели форму взлетающих птиц и были наполнены касторовым маслом.

Верховный жрец и его гости уставились друг на друга.

У жреца Тотмекра была гладко выбритая (согласно правилам) голова, маленькие злые глазки, от постоянного вранья сошедшиеся на переносице, и мелкие неприятные черты лица — за одним исключением. Этим единственным исключением был огромный крючковатый нос, совершенно подавлявший остальные черты лица. Однако же вместо прилагающегося в комплект ко всему этому добру сухонького тельца с короткими кривыми ножками у Тотмекра было огромное массивное туловище. Жрец был очень высок и необъятен в плечах. Под тонкой, практически безволосой смуглой кожей ходили бугры огромных мышц, более приличествующих каменотесу, нежели приближенному к богам. Однако в целом жрец Тотмекр производил вполне благообразное впечатление. На нем было просторное одеяние из белого полотна, ниспадавшее белыми складками почти до земли. Перевязь из белой парчи, перекинутая через плечо, поддерживала одежду. Из-под одежды торчали огромные ручищи, унизанные массивными золотыми браслетами. На голой груди болтался какой-то серебряный амулет, украшенный жемчужинами.

Облачения же Афанасьева и Коляна Ковалева были бы совсем ничего, в полном соответствии с эпохой, если б неугомонный Ковалев не прицепил к одному боку мобильный телефон, а к другому CD-плеер «Сони», наушники которого торчали в больших красных ушах покорителя миров.

Увидев жреца, он попытался поздороваться с ним за руку, но Афанасьев успел остановить его.

— Приветствую тебя, о жрец великого Птаха, — занудно начал он. — Мы прибыли из далекой земли и хотим разыскать одного человека, который живет под небом страны Кемет. Его зовут Моисей, он из племени ааму, или иудеев. Сами иудеи, наверно, должны звать его Моше, как в их священной книге Торе.

Афанасьев не вовремя вспомнил, что священная книга Тора еще, собственно, не написана и с таким же успехом он мог ссылаться на «Муму» или «Гарри Поттера». Впрочем, жрец не обратил внимания на такую мелочь.

— Моше из племени ааму? — переспросил Тотмекр. — Знавал я одного Моше, учившегося в Доме Сети, выстроенном великим фараоном Сети, отцом нашего солнцеподобного владыки Рамсеса, да благословят его боги! Знавал я другого Моше, теперь он руководит постройкой гробницы для везира Имхотепа в любимом городе Рамсеса, Цоане. Я про него мало что знаю, о чужестранцы. Если тот Моше из племени иудеев, то почему бы вам не спросить у самих иудеев? Они живут в городе Гесеме. Они знают всех меж своих родов.

— О жрец, — утомительно монотонным голосом заговорил Женя, косясь на зевающего Ковалева, который принялся играть на мобильнике в тетрис, — мы прослышали, что Моше из жреческой касты.

Тотмекр пожал могучими плечами:

— Жрец? Не припомню, чтобы в стране Кемет были жрецы Амона, Птаха и Ра из народа иудеев.

«Брешет», — отчего-то подумал Женя.

— Впрочем, — продолжал жрец важно, — я могу разузнать для вас все, что может помочь вам, чужестранцы. Есть ли у этого Моше какие-нибудь отдельные приметы, оставленные богом его народа?

«Пышно завернул, — сказал про себя Афанасьев и вдруг поймал себя на том, что думает по-древнеегипетски. Наверное, Альдаир, отдыхающий сейчас в хижине древнеегипетского патологоанатома, крепко постарался заронить искры местной мудрости в мозг Жени. — А кто его знает… этого Моисея!»

Он открыл было рот, но тут жрец Тотмекр жестом показал ему молчать, встал и энергично прошелся по просторному помещению. Каменный пол, казалось, подрагивал под его слоноподобными ногами.

— Я не знаю вас, чужестранцы, — проговорил он, — но и вы не знаете меня. Тем не менее пришли ко мне с просьбой. У вас очень необычные талисманы. — Он указал на Коляна, продолжавшего забавляться с сотовым и одновременно слушавшего плеер. — Что это?

Афанасьев пнул Ковалева в бок. Тот недовольно пробурчал что-то, но от игры оторвался. Женя понял, что нужно действовать методами шоковой терапии. Он отобрал у Коляна CD-плеер и, приблизившись к жрецу Тотмекру, вкрадчиво произнес:

— Ты зришь в самый корень истины. Да, это амулеты наших богов. Более того, с помощью этих амулетов мы можем разговаривать с богами!! Ты можешь убедиться в этом сам.

Без особых церемоний Афанасьев нацепил жрецу наушники и нажал кнопку «Play». Тотмекр вздрогнул, как будто в него вошли все демоны пустыни, и запрыгал на месте, как горный козел. Он упал на пол и, ударяясь о пол медным лбом, забормотал какие-то рваные, неразборчивые заклинания. Афанасьев не стал дожидаться конца представления и вырвал наушники у жреца:

— Довольно.

Тотмекр медленно поднимался с пола. Его лицо побагровело. В глазах воцарилась отсутствующая пустота. Жрец хватал ртом прохладный благовонный воздух храмового покоя. В общем и целом он походил на человека, который только что вынырнул из омута, на дне коего встретился с особо рьяным чертом.