Дмитрий Казаков - Укротители демонов

Представьте себе огромную, длиной в десять тысяч километров, а шириной — в восемь, скатерть, сшитую из множества разноцветных прямоугольных лоскутков. По периметру она огорожена заборчиком из гор высотой в десять километров, по углам торчат еще более высокие пики. В центре поднимается величественный Влимп, обиталище богов, которые, по преданию, и создали этот выкидыш космической фантазии, носящий название Лоскутный мир, из кусков понравившихся им вселенных.

Лоскуты, каждый размером двести на сто шестьдесят километров, состыкованы безо всякого порядка, и разделены четкими границами. Прямая линия может отгораживать джунгли от громоздящихся ледников или безводную пустыню от моря.

Крошечное солнышко, которое светит, но не греет, вращается вокруг коротких сторон скатерти. Под ней находится поддон — Нижний мир, где трудятся, поддерживая высокую температуру в сотнях громадных печей, демоны. Без их тяжкой работы Лоскутный мир давно бы замерз под холодным дыханием космоса.

Стороны света тут называются не совсем обычно, есть Восток и Запад, а также Право и Лево по ходу солнца.

В этой истории нас будет интересовать в основном один Лоскут, примечательный в первую очередь тем, что он почти целиком занят городом, называющимся, как и кусок Мировой Скатерти, его приютившей, Ква-Ква. Имя это произошло, как следует из древних легенд, оттого, что вдоль реки, протекающей в данном Лоскуте, некогда обитало огромное множество лягушек.

Лягушки вымерли, их заменили люди. За тысячи лет город разросся и стал самым большим, грязным и мерзким на всем пространстве Лоскутного мира. Его пытались захватить столько раз, что историки сбились со счета, но завоеватели все время успевали обрасти семьями и потомством, прежде чем добирались от окраины до центра. Они становились добропорядочными горожанами, а на долю их потомков выпадало следующее нашествие.

Также Ква-Ква знаменит основанным в незапамятные времена Магическим Университетом.

Звуки, темной ночью доносившиеся из сада Магического Университета, можно было назвать сопением, кряхтением и пыхтением. Время от времени они прерывались вполне членораздельными возгласами:

— Ах, чтоб тебя… вылазь, зараза! Сопротивление бесполезно… Ух!

Произносилось все это ломким юношеским баритоном. Чуткий слух уловил бы еще один голос, тонкий и противный, точно комариный писк.

— Уйди! — возмущался этот голос. — Я нажалуюсь прохфессору… Нет, декану! Да что это за люди пошли, среди ночи будят и тащат куда-то! И еще называют себя разумной расой!

Зоркий взгляд, проникнувший за высокий забор Магического Университета, в просторечии называемого обыкновенно МУ, различил бы среди деревьев, в том месте, где располагались грядки со всякой волшебной ботвой, невысокую человекообразную фигуру.

Склонившись к земле, она что-то яростно из нее тянула, словно тот самый дедка из сказки, решивший обойтись без помощи бригады в составе бабки, внучки, Жучки, кошки и вольноопределяющейся мышки.

— Не куда-то! — пыхтела фигура, совершая дергающие движения. — А для важных научных опытов! Хватит корнями цепляться!

— Враки! — натужно отвечал тонкий голос с самой земли. — Опять самогонку из меня гнать будете! Алкоголики юные! Вот я в ваши годы…

— Ты в наши годы… — начала было отвечать фигура, и тут же замерла, к чему-то прислушиваясь.

Прошелестел по верхушкам деревьев ветер, слабый свет мелькнул среди стволов. Тот, кто только что стоял на грядке, рухнул без единого звука. Треснули сминаемые стебли.

— Эй? — удивился тонкий голосок, принадлежащий мандрагоре. Более никто из обитающих на грядках разговаривать не умел. — Ты где?

Но ответа не последовало, и болтливое растение испуганно примолкло. Рядом с ним произошло нечто странное — это оно чувствовало всеми ветками, и древний инстинкт подсказал единственно верную тактику — замереть и не отсвечивать. Душа мандрагоры стремительно скользнула в корень.

Тело нашел на рассвете немой сторож, обходивший сад. По зеленой, перепачканной землей мантии можно было заключить, что погибший учился на факультете магии нечеловеческих существ, по четырем полоскам, вышитым на левой стороне груди и расположенному чуть ниже изображению собаки — что принадлежал к четвертому курсу кафедры магии животных.

Но опознать студента оказалось невозможно. Вместо лица скалился начисто обглоданный череп.

Проверять, сохранилось ли что-то под мантией, сторож не стал. Героически поборов рвотный рефлекс, он побежал за дежурным преподавателем.

Примерно час спустя, когда через ворота входили ненормальные студенты, проснувшиеся к первой лекции, грядка с погибшим напоминала облитый валериановой настойкой пенек в доступном для котов месте.

Все кипело, суетилось и вопило.

Грядки чуть не погибли под наплывом преподавателей, решивших лично посетить место происшествия. Над телом склонились два поцента с кафедры медицинского колдовства, вокруг бегали специалисты по транспортной и управленческой магии, хотя делать им тут было совершенно нечего. Любопытство оказалось сильнее здравомыслия и даже лени.

Яростно дискутировали, сверкая глазами и размахивая руками, два прохфессора, представляющих кафедру нечеловеческих рас и кафедру магии растений.

— Эта мандрагора — растение, поелику в земле обитает, корневищами обладает и листовидна сверху есть! — брызжа слюной, доказывал один.

— Никак нет! — язвительно отвечал другой, скручивая из пальцев фигуру, носящую, ботаническое название «фига». — Мандрагора суть разумная раса, поелику способна к речи, обладает интеллектом и даже сварливым характером!

В оном достойный специалист по растениям успел убедиться, поскольку куст, который он пытался расспросить о том, что происходило ночью, отвечал: «Ничего не знаю, спал я!», а на обещание пустить его на корзинки послал прохфессора в компостную яму, после чего общаться отказался.

— Вот уж нет! — судя по покрасневшему лицу знатока разумных рас, дискуссия грозила перейти в фазу рукоприкладства. Отвечать за мерзкую мандрагору, явно замешанную в смертоубийстве, не хотел никто.

За спинами преподавателей замелькали фигуры студентов. У них, как известно, нюх на происшествия гораздо лучше, чем у обычных разумных созданий, и утаить случившееся в университете не смогли бы даже боги, собравшиеся ради такого дела вместе.

Первым возник, точно сгустившись из воздуха, главный сплетник кафедры пограничной магии Аира Петян, прославившийся тем, что три года подряд проходил программу второго курса. Синяя мантия болталась на нем, как на пугале, сальные черные пряди свисали до плеч, а взгляд профессионального переносчика слухов был остр и блестящ.