Дмитрий Казаков - Грязная магия

На практике интерференция иногда случается, но попавшие под ее влияние маги мало что могут рассказать – трудно рассказывать, лишившись рта и прочих частей тела.

Мудрые же теоретики, запершиеся в уединении башен отдаленных Лоскутов и дерущие на части пространственно-временной континуум, не интересуясь его ощущениями при этом, не спешат делиться добытыми знаниями.

Если честно, то их никто об этом и не просит.

В том случае, когда интерферируют два простых заклинания, совместный эффект не бывает сложным. Небольшой взрыв, появление парочки демонов с подпаленными хвостами, мор или наводнение – эти последствия довольно легко устранимы (с точки зрения магов; те, кто подвергся нападению демонов или оказался рядом с взрывом, думают почему-то иначе).

Интерференция же двух сложных, многоступенчатых заклятий совершенно непредсказуема.

Грязный и вонючий пятачок, который Арс выбрал для призывания демона, располагался в нескольких метрах (если идти сквозь стены) от того зала, где маги во главе со Скрытным творили порчу.

Два расширяющихся вихря магической энергии столкнулись с неизбежностью сошедшихся на одной ветке поездов и тут же радостно и стремительно начали взаимодействовать.

Арс увидел, как исказился мир вокруг. Воздух задрожал, словно над раскаленной печью, очертания домов смазались и поплыли. В лицо пыхнуло горячим смрадом.

Одноглазый Робби и Кривой Билли, испуганно мявшиеся у стены, одновременно осели и брякнулись наземь. Из одинаково распахнувшихся ртов донесся отчетливый храп.

Арс выпучил глаза, пытаясь сообразить, чего он напутал в составленном заклинании, но ноги, у студента думающие куда быстрее головы, уже сорвали его с места.

Пока убийцы дрыхнут, надо смыться.

Топыряк успел добежать до выхода из узкого прохода. Еще через пару шагов на него навалилась сонливость. Глаза закрылись сами, ноги подогнулись, и Арс прямо на бегу свалился к стене дома.

Его товарищи по несчастью успели понять немногим больше.

– Это еще что? – выругался Скрытный, когда факелы и свечи померкли, а от пола пополз фиолетовый туман.

– Ты что-то напутал! – визгливо крикнул старый волшебник. – Так я и знал!

– Заткн...

Спать захотелось с такой силой, что Скрытный даже не докончил слово. Он просто упал на пол и провалился в сон. Мгновением позже спящих людей в старом доме стало трое.

Тишину большого зала нарушало только негромкое сопение, вырывающееся из трех носов.

Под полом дружно храпели крысы.

Интерферированное заклинание расползалось по городу невидимым облаком. Оно накрывало дом за домом, улицу за улицей, и ничто не могло ему противостоять. Жители Ква-Ква засыпали на ходу, падали на мостовую люди и эльфы, феи и гномы, засыпали в домах и трактирах, в лавках и мастерских, за делом и удовольствием. Вечно шумящий город постепенно умолкал, на смену его неумолчному реву приходил дружный храп.

Вор засыпал с засунутой в чужой карман рукой, пьяница– с недопитой кружкой у рта, кучер – с занесенным кнутом, любовники – друг на друге, а ассенизаторы – в стоках.

Мэр Мосик Лужа брякнулся на стол в кабинете, едва не сшибив на пол напоминайзер, Тощий Брык уснул на встрече с горожанами прямо на трибуне, развалив ее во время падения, Вейл Фукотан – за поздним завтраком, уронив лицо в овсянку.

Крак Мясоруб – на бойне, где он накануне выборов успокаивал нервы.

От порожденного противоестественным способом заклинания не спасли даже стены Магического Университета, обязанные защищать от любого колдовства. Задремали преподаватели, читающие лекции, некоторые продолжили читать их и во сне. Для большей части студентов, которые используют лекции для того, чтобы отдохнуть после ночного веселья, мало что изменилось, просто сон их стал чуть крепче.

К гулякам присоединились их товарищи.

Ректор благополучно дрых в кресле около рабочего стола, и напрасно бесновались изображенные на портрете маги-основатели, не понимающие, что происходит.

И только в одном темном и мрачном месте заклинание встретило достойный отпор. Наткнувшись на грубую, спрессованную силу знания, клубящуюся в библиотеке, оно стыдливо отпрянуло и покатилось дальше.

Падали наземь засыпающие в воздухе птицы, мыши прекращали пищать и отдавались сновидениям, поскуливали охотящиеся во сне собаки, комками меха лежали кошки. Дремали лошади, свиньи и бараны, даже тараканы неожиданно обнаруживали, что им срочно хочется прилечь.

Ужасный бог смерти и разрушения Вяжа, изображаемый обычно в виде толстого и широкого зубчатого колеса (прочие его облики настолько отвратительны, что их стесняются даже последователи Вяжи), в этот день решил посетить с дружественным визитом храм в Ква-Ква. Он как раз беседовал с главным жрецом, когда тот неожиданно упал и уснул.

Вяжа настолько удивился, что забыл разгневаться. А потом забыл про все остальное, поскольку сон одолел и его.

Огромный город погрузился в сон, весь целиком, от правых до левых предместий, от Нор до Дыр. Река Ква-Ква впервые за многие тысячелетия услышала собственное бульканье и клокотание, от неожиданности устыдилась этого звука и стала клокотать немного потише.

Персонал библиотеки Магического Университета состоит из одного разумного существа. Принадлежит оно (точнее, он) к расе гроблинов, мало известной за пределами Лоскута под названием Кладбище.

Представители иных рас, видевшие гроблина, нечасто рассказывали об этом. И их можно было понять – кому захочется вспоминать о случае, когда тебе пришлось спешно менять штаны?

Виной тому была внешность гроблинов.

Библиотекарь в этом плане ничем не отличался от сородичей. Он был высок и сутул. Кожа, висящая на лице складками, отливала нежной зеленью. Шишковатый череп прекрасно обходился без волос, глаза светились в темноте. Руки хорошо годились для того, чтобы почесывать собственные колени.

К счастью жителей Ква-Ква, библиотекарь, звали которого Мешок Пыль, почти никогда не выходил из библиотеки, а уж за пределы университета выбирался только в исключительных случаях.

Но этим утром, пришедшимся на День Всех Богов, первый день нового года, Мешок Пыль собирался выйти в люди. Причиной тому были выборы. Гроблин, как любой дипломированный волшебник, работающий в университете, имел право голосовать.

И был полон решимости этим правом воспользоваться.

Поднявшись по лестнице в университетский коридор, библиотекарь оказался несколько удивлен царившей тут тишиной. Обычно средоточие магической мысли Лоскутного мира по уровню шума давало сто очков вперед любому аэропорту и даже цеху машиностроительного завода.

Сейчас же тут было спокойно, словно на бесшабашной гроблинской свадьбе.