Валентин Леженда - Непобедимый эллин

— Ы-гу, ы-гу!

— М-да, весьма находчиво, весьма.

— М-мр, Гер-р-р-р… скот-т-т-т-ин-н-на… — яростно затряс головой Гелиос.

Громовержец повернулся к скорбно поджавшему губы Асклепию:

— Ну что, ты его уже осмотрел?

— Осмотрел.

— Твои выводы?

— Застыло намертво.

— Но что же делать?

— Ы-ы-ы-ы… грм… — запрыгал на месте Гелиос, жутко тараща слезящиеся глаза.

— Это не ко мне, это к Гефесту, — отрезал Асклепий.

— Гефест! — позвал Зевс.

— Я здесь, отец. — Из толпы олимпийцев выступил улыбающийся кузнец.

— Что скажешь?

Гефест придирчиво осмотрел Гелиоса, зачем-то проверил у бога солнца пульс, заглянул в уши, потянул за нос, подергал торчавшую изо рта дощечку.

— Я бы воспользовался молотом! — задумчиво пощипывая бороду, предложил кузнец.

— Ы-ы-ы… — громко взвыл Гелиос и бросился бежать.

— Стой, куда?! — подскочил на троне Громовержец.

Но выскочить из главного зала Олимпа Гелиосу не удалось. Слегка ухмыляющийся Арес очень ловко поставил богу солнца подножку. Гелиос нелепо взмахнул руками и с грохотом распластался на мраморном полу.

Восковая дощечка отлетела к ногам тихонько хихикающего Гермеса.

— Ну вот, — облегченно вздохнул Зевс, — проблема решилась сама собой.

Богу солнца помогли подняться. Ощупав свой слегка расквашенный нос, Гелиос сокрушенно прошепелявил:

— Два зюба, целых два зюба выбил! Я этого так не оштавлю, я буду шаловаться!

— Это, интересно, кому? — хохотнул на троне Громовержец. — Может быть, томящемуся в Тартаре Крону?

Гелиос не ответил.

— А с зубами, — добавил Тучегонитель, — это у нас к Асклепию, он живо тебе новые вставит, лучше чем были, так ведь?

— Ну конечно же, — радостно подхватил врачеватель и, бережно взяв бога солнца под локоть, вывел из тронного зала.

— Вот, Зевс, — Гермес протянул Эгидодержавному роковую дощечку, —думаю, тебе будет любопытно взглянуть.

Помимо мощных месяцеобразных отпечатков, оставленных челюстями Гелиоса, на застывшем воске присутствовал и некий текст. Задумчиво нахмурив брови, Зевс с интересом изучил дощечку.

Похоже, это был фрагмент какого-то колоссального эпического труда.

…После охоты на быстроногую лань, — слегка неровным почерком было выведено на дощечке, — продолжавшейся чуть больше года, Геракл получил от Эврисфея новое поручение, а именно: сын Зевса должен был истребить эриманфскую свиноматку…

— Что там написано? — полюбопытствовал Эрот. — Что-нибудь стоящее?

— Юмористическая фантастика! — отозвался Зевс и, прочтя про трех поросят, оглушительно рассмеялся.

Дочерей царя Гериона гнали небольшим табуном.

Ловко орудуя длинным хлыстом, Геракл не позволял пышнотелым феминам отбиваться от общей недовольно ругающейся компании.

Идти в Тиринф пришлось пешком, но недалеко, благо огненная повозка бога Гелиоса опускалась на землю невдалеке от Микен, где находилась старая аварийная, давно не использовавшаяся тормозная платформа. После остановки бога солнца развязали, а пышнотелых девиц погнали в близкий Тиринф.

Могучий сын Зевса произвел на дочерей царя Гериона должное впечатление, и многие из них специально подставляли свои аппетитные телеса под беспощадный хлыст героя, сладострастно при этом стеная. То-то порадовался бы при виде этой идиллической картины знаменитый Зигмундис Фрейдиус, узрев на практике осуществление своей сексуально-сумасбродной теории Великого Либидо со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Пыль на дороге стояла столбом.

Фемины нещадно потели и несколько плотоядно поглядывали на бесстрастно погоняющего их атлета. Геракл же был невозмутим, как каменная статуя Ареса в священной роще Колхиды.

— Скажи-ка мне одну вещь, — бурчал Софоклюс, едва поспевая за размашисто шагающим героем. — Какой был смысл в этом моем отвлекающем маневре?

— Каком таком маневре? — переспросил сын Зевса, ловко охаживая хлыстом слегка отставшую от своих сестер рыжую девицу.

Девида похотливо взвизгнула и многозначительно зыркнула на хмурого Геракла.

— Ну, когда ты попросил меня отвлечь того кастрированного великана! — обиженно пояснил историк. — Ума не приложу, зачем ты послал меня внутрь здания… когда тут же истошно прокричал «Пожар!» и тем самым выманил сумасшедшего врага наружу.

— Так вот ты о чем! — догадался могучий герой. — Гм… знаешь что… борись-ка ты со своей патологической трусостью, Софоклюс, пока не стало поздно.

— И именно из-за этого ты послал меня на верную гибель? — возмущенно заголосил хронист.

— Именно! — торжественно подтвердил сын Зевса. — Я решил помочь тебе побороть свои жалкие страхи… Эй, куда, коровища, прешь?..

Хлыст с шипением рассек воздух, оставив на розовой попке одной из девиц длинный алеющий след. Фемина была в восторге.

— Сатир побери эти подвиги! — с чувством выругался Геракл. — А моя колесница-то осталась на западе Греции!

И, сокрушенно качая героической головушкой, могучий герой позвонил божественному Гефесту.

— О боги, и что же я с ними со всеми буду делать? — с искренним ужасом воскликнул Копрей, опасливо глядя на сбившихся в кучу пышнотелых девиц.

— Доставишь их в Микены к Эврисфею, — безразлично бросил Геракл.

Тут у героя зазвонил сотиус.

Сын Зевса поспешно приложил трубку к уху.

— Стань чуть левее, — раздался в трубке хрипловатый голос Гефеста.

Могучий герой послушно отошел к обочине дороги, и тут же на том месте, где он только что стоял, возникла золотая колесница.

Перепуганные лошади безумно водили глазами по сторонам и нервно стригли ушами.

— Ну как? — поинтересовался в сотиусе Гефест.

— Порядок! — подтвердил Геракл. — Вот только Софоклюсу, по-моему, хана.

— Найди себе другого хрониста! — посоветовал Гефест, и связь прервалась.

Наклонившись, сын Зевса осторожно заглянул под колесницу:

— Софоклюс, ты там?

Из-под повозки на четвереньках медленно выбрался испачканный в пыли историк.

— Неужели так трудно было сказать, чтобы и я отошел? —склочно осведомился он, отряхивая порванный в нескольких местах хитон.

— Знаешь, — удивленно проговорил Геракл, — я в тот момент об этом как-то не подумал.

— Что, хочешь от меня избавиться?

— Да Зевс тебя упаси, как ты мог обо мне такое подумать? — полный праведного гнева возмутился герой.

— Лучше еще раз попасть под колесницу, чем спорить с тобой, — недовольно пробурчал хронист.

— Эй вы! — продолжал возмущаться Копрей. — На чем же я их повезу?

Геракл поглядел на столпившихся у перекрестка фемин.

М-да, проблема.

— На, держи! — Сын Зевса вложил в руку посланца крепкий пастуший хлыст. — Когда-то с его помощью я пас на живописных холмах Киферона овец.