James Bibby - Месть Ронана (пер. М.Кондратьев)

Безопасно устроившись на ветке метрах в пятнадцати от земли, замдиректора немигающими глазами смотрел, как шестерка мощных мохнатых убийц неслышно выбралась из кустов и стремительно проскочила через входную дверь отеля. Он терпеливо ожидал, и когда они в конце концов опять появились в поле зрения, замдиректора изрыгнул из себя несколько кошачьих угроз, но опасливо, негромко, так чтобы его не услышали. Дальше он, по-прежнему не слезая с ветки, стал наблюдать за тем, как шесть убийственных тварей обшаривают окрестности, напряженно принюхиваясь. Через некоторое время они, похоже, нашли, что искали, после чего волчьей стаей понеслись по пыльной дороге вверх по холму. Когда замдиректора увидел, что они отваливают, он еще раз мяукнул, но уже с вызовом. Но только через очень долгое время после их исчезновения он осмелился спуститься с пальмы и снова начать нервно рыскать по территории, которая отныне безраздельно принадлежала ему одному.

– Знаете, кто меня больше всего раздражает? Я вам скажу. Немертвяки, вот кто. Вечно слоняются по округе, ноют и причитают. Так и хочется им сказать – да что вам, покойникам, не живется? Есть у меня друг, Билли его зовут. Так он, значит, призрак. И всю дорогу жалуется, что у него свободного времени нет, потому что детишки то и дело всякую всячину хотят, сестры без конца его вызывают, а у него ведь еще и теща на горбу… Так я ему говорю – тебе надо в призрачный профсоюз обратиться!

Тут Тарабук Дряхлый против обыкновения сделал паузу и подождал смеха, но, как он и ожидал, смеха не последовало. Никто даже не прыснул. Тогда, по-прежнему невозмутимый, он поволокся дальше.

– Есть у него братец Ральф – тоже призрак. Так однажды вечером мы с ним в таверне сидели, и какой-то дебошир Ральфу в бакенбарды вцепился. Да так, что начисто оторвал. Я у хозяина спрашиваю: «Как же их теперь обратно приделать?» А он мне: «Даже не знаю. Я бы лично не взялся. Опасное это занятие – нечистой силе баки вкручивать».

Тарабук жизнерадостно улыбнулся и с интересом оглядел просторную пещеру, где располагался гномский ночной клуб «Золотая жила», а многие ряды суровых гномских физиономий ответили ему ледяными взорами. На галерке кто-то кашлянул, и звук этот, отразившись от резных каменных стен, только подчеркнул тишину. Тарабук понял, что безнадежно проваливается. Впрочем, ничего другого он и не ожидал. В гномских клубах ему выступать уже доводилось. Из этих гномов легче было все зубы вытянуть, нежели смех, но по крайней мере они хорошо платили и отсюда можно живым выбраться.

– Похоже, у вас тут тоже с призраками проблемы. Администратор этого славного заведения мне сказал, что дух Денция, древнего короля эльфов, недавно на гигиену местных сортиров жаловался. Ничего, ребята, вы не единственные, кого эта тревожная тень Денция беспокоит.

Тарабук сделал паузу. Это был один из его лучших приколов, и тут даже от гномов он ожидал хоть какой-то реакции, однако его опять встретила стена молчания. Он нервно прищурился, стараясь приглядеться к залу в мутном свете двух факелов, что дымно оплывали в креплениях по обе стороны от небольшой каменной сцены. Странным образом у него создалось впечатление, что на сей раз он ни в чем не виноват. Не считая молодого гнома в первом ряду, который с серьезным видом на него глазел и даже делал какие-то заметки в блокноте, юмориста попросту никто не слушал. Несколько сот научных сотрудников сидели за круглыми столиками, сжимали в руках пенные кружки пива «мордой об стол» и якобы праздновали День Основания, хотя по масштабам веселья скорее можно было подумать, что это похороны. Гномы кучковались двумя группами, от души глотая эль и время от времени мрачно посматривая на членов другой группы. Насколько Тарабук понял, здесь назревали неприятности. Пожалуй, самое время было отсюда сматывать.

– Ладно, ребята, публика вы просто замечательная, но хватит вам от моего тупоумия страдать. Представление закрывается. Спасибо, что слушали. Тарабук Дряхлый вам доброй ночи желает!

Со своего почетного места среди публики Нафталин наблюдал, как пожилой юморист шаркает прочь со сцены, однако мысли его были далеко, и он не воспринял ни единого слова из всей комической репризы. Затем Нафталин рассеянно захлопал, и скучковавшаяся вокруг него группа последовала его примеру. Эти вялые и краткие аплодисменты стали, пожалуй, лучшим приемом, какого Тарабук Дряхлый когда-либо удостаивался (и были впоследствии описаны в его прискорбно неточной биографии как бурные и продолжительные, переходящие в овацию). Когда хлопки стихли, Нафталин бросил взгляд в другую половину зала на враждебную группу ученых, скучковавшихся вокруг своего лидера Аминазина, и озабоченно нахмурился.

Директор был крайне озабочен – и не без причины. После его малоприятного визита в Отдел Генетики пару недель тому назад стали ходить слухи о том, что высокое начальство в их родном городе Миртесене под Ледяными горами на дальнем севере собирается освободить его от обязанностей главы научно-исследовательского центра в Тарараме и передать их Аминазину из Генетики. Другие слухи предполагали, что у Аминазина есть претензии на лидерство и что после смещения Нафталина он рассчитывает превратить научно-исследовательский институт в независимое предприятие, фактически в собственную вотчину. Так или иначе, все обитатели Тарарама раскололись на две взаимно подозрительные и весьма неустойчивые группы поддержки, причем, насколько мог судить Нафталин, самым тревожным здесь было то, что число его сторонников за последние несколько дней заметно уменьшилось. Один за другим ученые бросали его, выстраиваясь за Аминазином. Поначалу директора поддерживало подавляющее большинство, но сегодня в «Золотой жиле» вокруг его противника уже собралось почти столько же гномов, и противник этот теперь сидел за столиком в дальнем конце зала, самодовольно потягивая эль.

Нафталин тайком начал считать. За исключением Азалептина, брата Аминазина, все научные сотрудники Тарарама собрались здесь, в «Золотой жиле», чтобы отпраздновать очередную годовщину основания их исследовательского центра Кельвином, сыном Цельсина и отцом науки преципитинфелицитологии. Теперь, когда гнусный комедиант закончил, поднялся гул разговоров, гномы толклись у длинной каменной стойки в задней части зала, заказывая выпивку, или подходили к соседним столикам, чтобы поболтать с друзьями и коллегами. Все это несколько затрудняло подсчет, и тем не менее Нафталин был совершенно уверен, что не ошибся. Результат оказался крайне прискорбным. Похоже, на данный момент у него было большинство всего в четыре голоса. Учитывая Азалептина, оставалось три. Стоит теперь всего-навсего паре его сторонников перейти в другой лагерь, у него уже не будет большинства, и если Аминазин в полном согласии с их законами бросит ему вызов, в Тарараме появится новый директор.