Terry Pratchett - Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)

Его спутница слизнула курятину с двойным овощным гарниром меньше, чем за пятьдесят секунд, и остальное время за обедом провела, разглядывая тарелку, столовое серебро, и, время от времени, остальных посетителей ресторана. Во взгляде ее ясно читалось желание попробовать их на вкус, что, кстати, соответствовало истине. Это неимоверно забавляло Соболя.

Он повертел в руках бокал с минеральной водой «Перье».

– Двенадцать миллионов… Неплохо, а?

– Это великолепно.

– Значит, мы основываем компанию. Время играть по-крупному, верно? Я думаю, начнем с Калифорнии. Мне нужны заводы, рестораны, все по полной. Издательский отдел у нас останется, но пора заняться и новыми направлениями. Как считаешь?

Фрэнни кивнула.

– Отлично, Вран. Нам понадобится…

Ее фразу прервало явление скелета. Скелет был одет в платье от Диора, над которым виднелся череп, обтянутый загорелой кожей так туго, что она, казалась, вот-вот порвется. Скелет был блондинкой с искусно накрашенными губами. Она идеально подходила для того, чтобы заботливые родители во всем мире могли показывать на нее и шептать детям: «Вот что с тобой будет, если ты не будешь есть овощей»; она словно сошла с плаката «Помоги голодающей Африке!», который по ошибке заказали модному салонному фотографу.

Это была нью-йоркская топ-модель и в руках у нее была книга, на которой красовалась фамилия Соболя, вытесненная серебряной фольгой. Она сказала:

– Ах, извините, мистер Соболь, простите, что я вас прерываю, но ваша книга – она изменила всю мою жизнь, и не могли бы вы ее подписать для меня? – Она умоляюще уставилась на него глазами, глубоко запавшими в тщательно подведенные глазницы.

Соболь благосклонно кивнул и взял книгу.

Ничего удивительного в том, что она его узнала: с фотографии на обложке смотрели его темно-серые глаза. Книга называлась «Диета без еды: Похудей красиво!». И чуть ниже подзаголовок: «Лучший курс для похудания за все столетие!»

– Как пишется ваше имя? – спросил он.

– Шеррил. Две «р», одно «л».

– Вы похожи на одного моего старого доброго приятеля, – сказал он ей, быстро и аккуратно строча на титульной странице. – Вот, держите. Рад, что вам понравилось. Так приятно встречаться с поклонниками.

Вот что он ей написал.

Шеррил, хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай. Откр. 6:6.

Д-р Вран Соболь

– Это из Библии, – пояснил он.

Она почтительно закрыла книгу и попятилась от стола, шепча, как она благодарна Соболю, он даже и не знает, как много это для нее значит, он изменил всю ее жизнь, точно изменил…

На самом деле он никогда не получал степени доктора медицины, на которую претендовал, потому что в то время еще не было университетов и академий, но он все равно видел, что она умирает с голоду. Он бы дал ей еще пару месяцев, не больше. Избавьтесь от лишнего веса. Навсегда.

Фрэнни с жадностью вцепилась в компьютер и занялась планированием следующего этапа тех преобразований, которое Соболь намеревался привнести в рацион питания западного мира. Соболь сам подарил ей этот ноутбук. Он был очень, очень дорогой, очень мощный, супер-тонкий и очень изящный. А ему нравились именно изящные вещи.

– Есть европейская компания, которую мы можем приобрести для зацепки: группа компаний «Корпорация “Холдинг”». Тогда у нас будет налоговая база в Лихтенштейне. Теперь, если мы проводим фонды через Каймановы острова в Люксембург, а оттуда в Швейцарию, мы можем оплатить заводы в…

Но Соболь уже не слушал. Он погрузился в приятные воспоминания о том престижном ресторанчике, в котором они обедали. Ему пришло в голову, что он никогда еще не видел столько очень богатых и очень голодных людей в одном месте.

Соболь ухмыльнулся. Это была честная, широкая ухмылка, с сознанием просто идеально выполненного долга. Он просто убивал время в ожидании главного мероприятия, но при этом он убивал его такими изысканными способами. Время, ну и людей иногда.

Иногда его звали Уайт, иногда Бланк, иногда Альбус, Вайсс, Белов – любым из сотен прочих имен. Он был светлокожим светлоглазым блондином. С первого взгляда ему было чуть больше двадцати, а потом, как правило, никто на него и не глядел.

Его было почти невозможно запомнить.

В отличие от двух своих коллег, он никогда не задерживался ни на одной работе слишком долго.

Зато он работал с интересными людьми в интересных местах.

(Он работал на ядерных станциях в Чернобыле, и в Уиндскейле, и на Три-Майл-Айленде, всегда на подхвате, никогда не вылезая в руководство).

Он внес скромный, но высоко оцененный вклад в ряд научных разработок.

(Он помог создать двигатель внутреннего сгорания, некоторые виды новых пластмасс, а также банку с кольцом на крышке).

Он был на все руки мастер.

Впрочем, его никто не замечал. Он вел себя очень скромно, но его присутствие всегда сказывалось впоследствии, причем все сильнее и сильнее. Если тщательно подумать, можно было определить, к чему он приложил руку, и где он был. Может быть, он говорил и с вами. Но мистера Уайта так легко забыть.

Сейчас он работал палубным матросом на нефтяном танкере, который шел в Токио.

Капитан пил в своей каюте. Танкером управлял первый помощник. Второй помощник сидел на камбузе. Собственно, это и была почти вся команда: танкер был полностью автоматизированным судном. Человеку на нем, можно сказать, почти нечего делать.

Однако, если бы некий человек вдруг зашел на мостик и случайно нажал на кнопку «Аварийный сброс груза», автоматика танкера позаботилась бы о том, чтобы немедленно слить огромное количество черной слизи, миллионы тонн сырой нефти, прямо в море. Это, разумеется, самым чудовищным образом повлияло бы на растения, птиц, рыб, зверей и людей данного региона. Конечно, танкер был оснащен десятками аварийных блокираторов и защищенных от ошибок персонала резервных систем, так что с того? Обычное дело.

После случившегося много спорили, кто же в действительности виноват. Виновника, однако, так и не установили, и возложили вину на всех поровну. Ни капитан, ни первый помощник, ни второй помощник больше никогда не ходили в море.

Почему-то никто не вспомнил о матросе Уайте, который был уже на полпути в Индонезию на борту грузового парохода, специально нанятого для перевозки партии ржавых бочек с особенно токсичным гербицидом.

И был Еще Один. Он был на главной площади столицы Кумболаленда. И в ресторане. И в рыбе, и в воздухе, и в бочках с гербицидом. Он был на дорогах, в домах, во дворцах и хижинах.

Нет места, где он был бы чужим, и уйти от него невозможно. Он делал то, что умел делать лучше всего, и то, что он делал, было тем, чем он был.