Terry Pratchett - Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)

Черный подошел к стойке.

– Четыре чая, пожалуйста, – сказал он. – Три с молоком, один без.

Дверь открылась. Вошел молодой человек, затянутый в пыльно-белую кожу, и в порыве ветра следом за ним полетели пустые пакетики из-под чипсов, рваные газеты и обертки со следами мороженого. Они радостно и беззаботно, словно дети, пустились в пляс у его ног, а потом упали в изнеможении.

– Так вас четверо, дорогуша? – спросила женщина за стойкой. Она пыталась найти чистые чашки и ложки: вся посуда вдруг словно покрылась тонкой пленкой машинного масла и засохшего желтка.

– Будет четверо, – сказал человек в черном, взял чай и вернулся к столику, где его ждали два остальные двое.

– Он не появлялся? – спросил юноша в белом.

Они покачали головой.

У монитора разгорелся спор (в данный момент на экране было: «Война», «Голод», «Загрязнение», и «Поп-музыка 1962–1979»).

– Элвис Пресли? Да это С! Он же в семьдесят седьмом окочурился, разве нет?

– Пошел ты! Это D. Семьдесят шестой. Однозначно.

– Ну да – в том же году, когда и Бинг Кросби.

– И Марк Болан. Чтоб мне сдохнуть, так он мне нравился. Нажимай D, короче. Ну давай.

Высокий стоял, не двигаясь, и не нажимал ни на одну из кнопок.

– Чего такое? – раздраженно вопросил Большой Тед. – Давай, что ли, жми D. Элвис Пресли умер в семьдесят шестом.

МЕНЯ НЕ ВОЛНУЕТ, ЧТО ЗДЕСЬ НАПИСАНО,ответил высокий байкер в шлеме. Я ЕГО И ПАЛЬЦЕМ НЕ ТРОНУЛ.

Трое за столиком повернулись, как один. Красная заговорила первой.

– Когда ты прибыл? – спросила она.

Высокий подошел к столику, не обращая внимания на пораженных байкеров в углу и на забытый выигрыш.

Я ВСЕГДА БЫЛ ЗДЕСЬ,сказал он, и голос его звучал, как мрачное эхо в ночи, как цельный монолит звука, серый и безжизненный. Если бы этот голос был камнем, на нем с древних времен была бы вырезана очень короткая надпись: имя и две даты.

– Твой чай остывает, повелитель, – сказал Голод.

– Давно не виделись, – сказала Война.

Блеснула молния, и почти сразу гулко прогремел гром.

– Погода в самый раз, – прошуршал голос Загрязнения.

ДА.

Этот разговор вызывал у байкеров у автомата все возрастающее недоумение. С Большим Тедом во главе они двинулись к столику и уставились на четверых незнакомцев.

От их внимания не ускользнуло то, что на куртках всех четверых было написано «Ангелы Ада». А выглядели эти дохляки очень подозрительно, если уж речь зашла об «Ангелах»: во-первых, слишком чисто, а во-вторых, судя по их виду, ни одному из них ни разу не довелось сломать кому-нибудь руку только потому, что вечером в воскресенье нечего смотреть по ящику. А еще с ними была баба, только она, в натуре, ехала сама, а не на заднем сиденье с кем-нибудь, и вообще у нее был свой байк, типа у нее есть на это право.

– Так вы, значит, Ангелы Ада? – саркастически спросил Большой Тед.

Если и есть что-то, чего терпеть не могут настоящие Ангелы Ада, так это уродов, которые становятся байкерами только на выходные [40] Настоящие Ангелы Ада еще много чего терпеть не могут. В список входят: полицейские, мыло, автомобили «форд кортина», и, что касается конкретно Большого Теда, анчоусы и оливки. .

Четверо незнакомцев кивнули.

– Ну и из какой книжки сбежали?

Высокий Незнакомец взглянул на Большого Теда. Потом он поднялся. Это был очень сложный процесс. Если бы на пляжах у океана тьмы выдавали бы шезлонги, они раскладывались бы примерно так же.

Казалось, Высокий разворачивался в полный рост целую вечность.

На нем был темный шлем, полностью скрывающий черты лица. И Большой Тед увидел, что сделан он был из такого жуткого пластика, в который, типа, смотришь, и все, что видишь – собственную рожу.

ОТКРОВЕНИЕ,сказал Высокий. ГЛАВА ШЕСТАЯ.

– Стихи со второго по восьмой, – вежливо подсказал юнец в белом.

Большой Тед уставился на всех четверых. Его нижняя челюсть пошла вперед, а на виске заплясала тонкая синяя жилка.

– Че? – зарычал он. – Это че значит?

Кто-то потянул его за рукав. Это был Боров. Лицо его под слоем грязи стало необычно серым.

– Это значит, мы вляпались, – сказал Боров.

А потом Высокий медленно поднял руку в байкерской перчатке из бледной кожи и открыл забрало шлема, и Большой Тед в первый раз за все время, проведенное им в этом мире, пожалел, что не вел себя праведнее.

– Иисусе! – простонал он.

– Он, наверно, тоже вот-вот появится, – зачастил Боров. – Может, он просто ищет, где поставить байк. Пошли, вступим в молодежный клуб, или еще…

Однако непобедимое невежество Большого Теда защищало его, словно доспехи. Он не тронулся с места.

– Ну, ясно, – сказал он. – Ангелы Ада.

Война лениво откозыряла ему.

– Вот они мы, Большой Тед, – сказала она. – Без обмана.

Голод кивнул.

– Старая компания, – сказал он.

Длинные белые волосы рассыпались по плечам Загрязнения, когда он снял свой шлем. Он заступил на место после того, как Мор, бормоча что-то про пенициллин, в 1936 году ушел на пенсию. Если бы только Мор знал, какие возможности открываются в будущем…

– Прочие обещают, – сказал он. – Мы выполняем.

Большой Тед посмотрел на четвертого Всадника.

– Слушай, я тебя уже видел, – сказал он. – Ты был на обложке альбома «Блю Ойстер Калт». И у меня еще есть кольцо с твоим… твоей… твоей головой.

ГДЕ МЕНЯ ТОЛЬКО НЕТ.

– А то. – Большая физиономия Большого Теда скривилась в припадке мысли.

– А байк у тебя какой марки? – спросил он.

Над карьером бушевала гроза. Веревка со старой лысой покрышкой плясала под ударами ветра. Иногда листы ржавого железа – все, что осталось от очередной попытки соорудить штаб – срывались с шаткой основы и, словно паруса, исчезали из виду.

ЭТИ сбились в кучку, глядя на Адама. Он словно бы вырос. Бобик сел на задние лапы и зарычал. Он думал о всех тех запахах, которые у него отнимут. В Аду нет запахов, если не считать запаха серы. А те, что были здесь, были… были… кстати, сучек в аду тоже нет.

Адам расхаживал взад и вперед, возбужденно размахивая руками.

– Эх и повеселимся же мы, – говорил он. – Будем ходить в походы на расследования, и все такое. Похоже, я скоро смогу сделать так, чтобы джунгли опять выросли на старом месте.

– А… а… а кто будет, ну, знаешь, готовить там, и стирать, и так далее? – дрожащим голосом спросил Брайан.

– А никто, – ответил Адам. – Потому что это будет не нужно. Будет полно еды, все, что тебе нравится: чипсы мешками, жареный лук, все, что душе угодно. И не нужно будет надевать новый костюм или идти мыться, когда не хочешь, вообще ничего. Или в школу ходить. Или вообще делать то, чего не хочешь, никогда. Шалости, говорите? Будут вам шалости!