Сергей Платов - Дружина специального назначения

Мотя, которого чай не интересовал как факт, получил взамен три плошки молока. Но даже это не заставило забыть его о своих непосредственных обязанностях по охране вверенного ему помещения.

Змей прислушался, втянул ноздрями воздух и недовольно запыхтел. Мол, ходят тут всякие, поесть спокойно не дают.

— Мир вашему дому! — торжественно возвестил о своем прибытии князь.

— Здравствуй, Берендей. — Илюха подошел к князю. — Не желаешь ли чайку али чего покрепче?

Князь окинул горницу лукавым взглядом и немного удивил своих богатырей.

— Чаю, пожалуй, выпью.

Изя с Илюхой переглянулись, уж не заболел ли князюшко? Берендей между тем удобно расположился на скамье, с удовольствием выпил кружку ароматного малинового чая и, отодвинув ее от себя, обратился к друзьям.

— Обозы сегодня с северного тракта прибыли.

Князь торжественно окинул взглядом присутствующих и продолжил:

— В общем, твой «Киевский централ» провез их от самой границы без сучка без задоринки. Сегодня приходили купцы, благодарили за предоставленную услугу.

Коллеги довольно переглянулись, но перебивать князя никто не захотел.

— А после явился Никола, как его там...

— Питерский, — подсказал князю Солнцевский.

— Точно, он. Так вот этот самый Питерский принес положенную казне долю.

Солнцевский довольно улыбнулся, Никола схватывает все на лету.

— Так что в связи с этим вся ваша компания полностью реабилитирована.

— С возмещением убытков? — тут же внес ясность Изя.

— Да, — решительно ответил Берендей.

Что и говорить, в те времена правители порой признавали свои ошибки.

— Питерскому я выдал соответствующую грамоту и велел внести в официальный реестр энтот «Киевский централ». Кстати, а что такое централ?

— В центре всех событий, — соврал Илюха, не моргнув глазом.

Изя, услышав такую трактовку централа, скептически хмыкнул.

— Ну а вашей команде, так сказать в благодарность за успешно выполненное задание, полагается награда.

С этими словами Берендей поставил на стол внушительного размера ларец. Из него наружу были извлечены три золотых кубка, усыпанных самоцветами. Отличались они друг от друга только размером. Самый большой, конечно, достался Илюхе, средний Изе, а малый Любаве. Коллеги с удовольствием получили кубки и принялись рассматривать награду.

— Кхе, кхе, — скромно напомнил о себе Мотя, справедливо считавший, что тоже заслужил какую-нибудь мисочку, хотя бы одну на три головы.

Берендей звонко хлопнул себя по лбу.

— Чуть было не забыл! Молодец, что напомнил.

Тут князь извлек из этого же ларца и поставил на пол перед Змеем три серебряных тазика. Да, пожалуй, именно тазика, так как назвать эти емкости мисками не поворачивался язык. Мотя счастливо улыбнулся в три пасти и ненавязчиво подвинул посудины поближе к Соловейке. Мол, неплохо было бы объесть подарок.

— Хватит с тебя на сегодня, а то лопнешь, — тут же пресекла намеки Любава. — До утра потерпишь, никуда твои тазики не денутся.

Мотя только обиженно хмыкнул, выпустил струйку пара и оттащил заслуженную награду себе в уголочек.

— И еще один, так сказать, мой личный подарок, — несколько более мечтательным голосом, чем это положено самодержцу, промурлыкал Берендей.

Словно фокусник он вытащил из ларца шикарный пуховый платок и подошел к остолбеневшей Любаве.

— Самый лучший, только вчера купцы привезли. — С этими словами Берендей встал за спиной сидящей Соловейки и томными движениями набросил платок на ее плечи.

После этого, поправляя платок, как бы невзначай князь обнял младшего богатыря своей дружины.

Соловейка, и без этого красная, как китайский флаг, от смущения пополам с возмущением пошла пунцовыми пятнами. Изя с Илюхой хотя и ожидали такого поворота событий, но до последнего надеялись, что прямого заигрывания с членом их команды Берендей себе не позволит.

Компаньоны нахмурились, шагнули вперед и...

— Ах ты, козел безрогий! Так вот ты куда зачастил!

Изя чисто инстинктивно нервно провел себе по голове и вместе со всеми присутствующими с ужасом обратил свой взор к дверям, в которых, откуда ни возьмись, появилась княгиня Агриппина Иоанновна.

— Я-то думала, он сюда самогонку трескать повадился, а он вишь куда загнул! Опять по девкам шастать вздумал!

Илюха с укоризной посмотрел на того, кто по идее должен был предупредить о появлении нового гостя — на Мотю. Несчастный Змей, увлекшись созерцанием своей личной кухонной утвари, от стыда готов был расплакаться. Он сам не понимал, как это произошло, что без его предупреждения смог кто-то проникнуть в «Чумные палаты», и только, с полным раскаяния видом пожал плечами.

Между тем буря продолжала набирать обороты.

— Тебе лет-то уж сколько, а все туда же!

— Грунечка... — робко попытался вставить слово Берендей.

— Я тебе дам Грунечка! Ни одной юбки пропустить не может, всех должен облагодетельствовать! Ишь, дворца ему уже мало, так он по всему Киеву шарить стал.

Гнев княгини был страшен. Берендей стоял перед ней, вжав голову в плечи. Судя по всему, он согласился бы в этот момент вообще провалиться сквозь землю, лишь бы только оказаться подальше от грозной супруги.

— Агриппина Иоанновна, послушайте... — попыталась вставить хоть слово несчастная Любава.

— А ты вообще помолчала бы! — Княгиня перекинула свой гнев на Соловейку. — Ну с этого кобеля что взять, всю жизнь с ним мучаюсь, а ты?

— А что я?! — уже смахивая слезы со щеки, дрожащим голосом смогла спросить Любава.

— Подцепила себе такого молодца, живешь с ним в блуде, невенчанная, а еще туда же, голос подавать!

Тут настало время втянуть головы в плечи не только князю, но и всем остальным, в том числе и Моте в тройном размере. Опасения коллег оказались ненапрасными.

Любава в момент преобразилась, слезы просохли, а в голосе зазвенели стальные нотки.

— С кем это я в блуде живу? — ледяным голосом поинтересовалась она.

— Да уж почитай весь Клев знает, что ты Илюху Солнцевского окрутила, — начала было Агриппина, но была остановлена резким голосом Любавы.

— Да как же вам не стыдно, вы же княгиня, а не базарная торговка, чтобы слухи распространять!

От такой наглости Агриппина на мгновение остолбенела, но только на мгновение.

— Да как ты смеешь на меня орать, я же княгиня!

— Вы не только княгиня, но еще и просто женщина!

— Ну и что?

— А то! Я тоже женщина и не позволю марать ни мое доброе имя, ни имя моего возлю... моего друга!

Тут Агриппина раскрыла рот, чтобы высказать дерзкой выскочке все, что о ней думает, но осеклась. Княгиня словно другими глазами посмотрела на стоящую перед ней черноволосую девушку в диковинной кожаной куртке, не побоявшуюся отстаивать свое мнение перед гей. Положа руку на сердце, это вообще был первый случай, когда кто-то вздумал перечить княгине, когда она была в гневе.