Антон Мякшин - Бес специального назначения

— Какое происшествие по нашей части? — откликнулся я. — Задерживаются поставки свежего шнапса? Или в местный бордель завезли партию некачественных девочек?

— Не хохмите, гром и молния! И "не пытайтесь говорить не своим голосом! Откройте! Вы забыли, что я сегодня дежурный по рейхстагу?

Я обернулся к Степану Федоровичу. Его не было в кабинете. На этот раз я не стал тратить драгоценное время на то, чтобы шарить под столом и за креслами. Умудренный опытом, я ринулся к шкафу и достал оттуда уклониста как раз в тот момент, когда он уже покачивался над черной бездной.

— Рано еще в секретную подземную лабораторию проваливаться! Посмотрите на себя — на кого вы похожи! И это человек, который за последние две недели вместе со мной пережил столько, сколько Джеймс Бонд за всю киноэпопею не переживал. Встряхнитесь, наконец! Вспомните, что вы тоже почетный Штирлиц, заслуженный Зигфрид и роковая соблазнительница Брумгильда.

— Гром и молния, мне кто-нибудь откроет или нет?

Я все-таки доволок упирающегося Степана Федоровича до двери, самолично вложил его руку в нужный паз. Дверь распахнулась.

На пороге стоял Геринг, настороженно поводя туда-сюда глазами и парабеллумом со взведенным курком. В левой руке он держал мешок, в котором что-то так ожесточенно барахталось, будто в мешке дрались коты.

— Я тебя не боюсь! — сразу заявил он Степану Федоровичу. — Я не то что остальные хлюпики! Чуть что заподозрю, моментально — бац! и — гром и молния!

Понятно?

— По-понятно. Поверьте, рейхсмаршал, я не собираюсь делать вам ничего плохого.

— Рассказывай! Кто Паулюса погубил? Кто Гиммлера с ума свел? Кто Геббельса только что ухайдакал? А кто Борману вместо радистки Кэт подсунул радиста Васю? Партайгеноссе хватил удар, только и успел бедняга, что завещания надиктовать, и то исключительно азбукой Морзе.

— Это не я! Это…

— А черт вас разберет! С одним Штирлицем бы кое-как смирились, а тут еще один на голову свалился. Кстати, насчет черта — что это за тип с рожками с вами?

— Сам тип, — обиделся я. — Фашистская морда!

Выкладывай, зачем пожаловал?

Геринг, видимо, ради безопасности отступил на шаг. И, поигрывая парабеллумом, проговорил:

— Я сегодня дежурный по рейхстагу, как вам известно. В подвале, где проект «Черный легион» осуществлялся, появилось странное существо. Вместо носа и рта — единственный хобот, только огромных размеров и неприличной формы. Глаз один — и тот на лбу. Маленький, колченогий, в тряпку завернутый. Вот я и, как говорится, уполномочен доложить.

— Циклоп! — ахнули мы со Степаном Федоровичем одновременно. — Откуда он взялся?

— Я ж сказал — из подвала. Там какие-то бочки вместе с вами прибыли, так он из одной бочки и вылез. Высунулся и говорит: «А что, мир уже полностью разрушен или еще немного цивилизации сохранилось? Очень хочется поскорее стать властителем планеты… » Я же дежурный — я с докладом к Гитлеру, а он обиженный сидит. Даже дверь бункера мне не открыл. Сказал: «Раз у Штирлица новые друзья появились, значит, я уже никому не нужен. Вот пусть Штирлиц и разбирается».

— Я… разберусь, — пообещал Степан Федорович. — Вот только своего… напарника дождусь из лазарета.

— Да чего тут разбираться! — встрял я. — Слушай, Генрих, шлепни его из своей пукалки — и все дела.

— Можно? — обрадовался Геринг.

— Да, пожалуйста, сколько угодно! Это он у тебя в мешке?

— Ага… — рейхсмаршал взялся было развязывать мешок, но вдруг замер на месте. — Ну, уж нет, — сказал он. — Знаю я твои штучки, Штирлиц. Шлепнешь уродца, а он окажется важным послом какой-нибудь дружественной державы. И меня самого под трибунал! Я бы вас обоих с удовольствием пристрелил, но ведь бесполезно — еще один Штирлиц появится! Тьфу!

— Успокойтесь, — попросил я и взял со стола чашку с синей каемкой, — хлебните кофейку, полегчает. Только не надо в нас стрелять, ладно?

Геринг механически отпил глоток, сморщился и уронил чашку себе под ноги. — Какой это кофе? Это отрава, а не кофе! Опять ваши фокусы!

— Никаких фокусов! Отличный кофе. Элитный. Сорт… как его там?

— Гринсшлаг, — подсказал Степан Федорович и осторожно понюхал свою чашечку.

— Я вам не верю ни на пфенниг! Забирайте вашего уродца, шлепайте его хоть из мортиры, поите отравленным кофе, а я умываю руки! Подстава! Вокруг одна подстава!

— Никакой подставы! — уверил я. — Вот и Штирлиц скажет. Штирлиц!

— А? Что? Да-да! Вернее, нет-нет. Никакой подставы. Клянусь фюрером!

— М-м-м…

Геринг помялся, позыркал на нас подозрительными глазищами, потом все-таки спрятал парабеллум в кобуру, брякнул мешок на пол и, поминутно оглядываясь, ушел со словами:

— Вам надо, вы и разбирайтесь. А то опять меня крайним сделают, а Штирлиц вывернется. Раз я дежурный, значит, мне за все эти безобразия и отвечать? Не на того напали.

Я поднял мешок и поставил его на середину кабинета.

— Посмелее в следующий раз, — заметил я. — Чего смущаться? Пользуйтесь авторитетом легендарного штандартенфюрера — никто не придерется. Так от любых проблем можно избавиться, даже от самых животрепещущих. А каков циклоп! Вот проныра — в бочку спрятался и контрабандой оказался в другом времени. А правда, что теперь с ним делать? Отдали бы его на расправу Герингу, и концы в воду… Самим стрелять? Я не живодер, я благородный бес, я так вот запросто никого жизни лишить не могу. Валяйте сами.

— Что — сами? — сжался Степан Федорович.

— Ну, это… Пистолета у нас нет, так можно кортик со стены снять…

Мешок забился и упал на пол.

— Я?! Да вы за кого меня принимаете?! Я не уголовник какой-нибудь, я театральный уборщик! Деятель культуры то есть. Не буду я циклопа убивать!

Сквозь грубую мешковину послышался вздох облегчения.

— А в сущности, кому он мешает? — рассудил я. — Все равно он ничего не может без своих зулусов, А других дураков для порабощения здесь, кажется, не наблюдается. Отпустим? Или отнесем на берлинскую скотобойню, выдав за особо породистого хряка?

Мешок взвизгнул и закрутился юлой. Я подмигнул Степану Федоровичу, и тот, поняв, что немедленное кровопролитие отменяется, успокоился, даже несколько повеселел и с ходу врубился в правила игры.

— Будет гуманнее сдать его в цирк лилипутов, — внес еще одно предложение мой клиент. — Пусть детишек веселит. Однако в эти смутные времена увеселительные заведения, наверное, не функционируют. На скотобойню!

— Может, его развязать для начала?

— Да вы что! — старательно испугался Степан Федорович. — А если он тогда — с места в карьер — начнет опять подготавливать планету под плацдарм для собственного царствования?

Я ткнул мешок копытом. Внутри пискнуло — мешок подпрыгнул и покатился под стол. Степан Федорович передал мне кортик, и я, наклонившись, поддел отточенным лезвием стягивавшие горловину веревки. Циклоп пулей вылетел из мешка, грохнулся несуразной головой снизу о поверхность стола и сразу успокоился.