Антон Мякшин - Бес специального назначения

— Надо было мне тебя в напарники взять, — раздался позади запыхавшийся голосок циклопа. — В качестве бульдозера. Или, по крайней мере, персонального средства передвижения. А что? Уздечку нацепил — и вперед…

Задница протестующе буркнула, и циклоп заткнулся. Но ненадолго.

— А как мы твоего Гиммлера найдем? Вон тут сколько камер. Замучаешься нужную искать. И спросить не у кого. Все надзиратели или попрятались, или сбежали. Кто будет исполнять свои обязанности, когда на носу — апокалипсис.

— Хррчпок, — поправил я. — Не суетись, сейчас все будет.

Закончив перевязку, я выпрямился и заголосил:

— А вот Штирлиц! Кому Штирлица? Свеженький, плотно упакованный, еще живой, но готовый к пыткам и мучительной смерти…

Не успел я договорить, как дверь камеры напротив дрогнула и даже вроде бы прогнулась наружу.

— Еще один?! — заревел по-звериному Гиммлер. — Давайте и этого! Я и его тоже замучаю! Я уже тринадцати штандартенфюрерам хвосты оборвал, не спасую и перед четырнадцатым!

— Крыс тиранил несчастный безумец, — покачал головой циклоп. — Слушай, а он не опасен? Ты гарантируешь, что в случае чего сможешь его обезвредить? Сил тебе хватит? Я знаю, когда сумасшедшие приходят в неистовство, их не так-то просто утихомирить…

Вместо ответа я одним движением выдернул из железной двери замок — словно морковку с грядки. И толкнул дверь.

Гиммлер выглядел страшно. Всклокоченные волосы черной паутиной закрывали лоб. Очки с треснувшими стеклышками наискось пересекали исцарапанное лицо. Кроличьи зубы выпирали вперед совсем по-вампирски. Лохмотья одежды свисали до земли.

— Еще один Штирлиц! — обрадовался безумный рейхсфюрер, протягивая ко мне скрюченные пальцы с обломанными черными ногтями. — Хороший… большой…

Циклопу он улыбнулся, как деликатесу: — . Нестандартный Штирлиц…

— Элитного сорта, — уточнил я, подталкивая вперед оробевшего коротышку. — Можно пройти?

— Да-а-а-а!

Пришлось бедного психа успокоить на время точным ударом в середину подбородка. Рейсхфюрер упал навзничь и закатил глаза. Безупречный нокаут! Только тогда циклоп осмелел. Он деловито забегал по камере, собирая в подол тоги бесчисленные детали уничтоженного времеатрона, раскиданные по углам.

У меня, честно говоря, когда я увидел, в каком состоянии находится уникальная установка, настроение рухнуло, как пятипудовая гиря с большой высоты. Но циклоп нисколько не был обескуражен. С цинизмом бывалого хирурга, раскладывающего на операционном столе, словно пазл, фрагменты трепещущей расчлененки, он приговаривал:

— Все будет хорошо. Немного подлатать, и станет как новенькая… Даже еще лучше.

— Шел бы ты в инженеры-конструкторы, — посоветовал я, — а не во властители планеты — цены бы тебе не было.

— Это точно… — Коротышка вывалил посреди камеры груду обломков, подтащил к ним более громоздкие детали. И молвил: — Знаешь, бес… Мне понадобится время, чтобы исправить времеатрон.

— Месяцев шесть-семь? — совершенно серьезно и даже с уважением отозвался я. — Год? Два?

— Трудно сказать… — Циклоп задумчиво оттопырил хобот и заложил руки за спину. — Может, час. Может, и больше. А то и меньше. Пока не могу сказать определенно.

— Час?! Врешь!

— Не хочешь, не верь…

Блефует? Или нет? А на какой, извините, хрен ему блефовать? Какая циклопу от этого выгода?

— Ладно, — махнул я рукой. — Твори. Только давай договоримся. Услуга за услугу. Я тебя притащил сюда — между прочим, с ущербом для здоровья и с риском для жизни! А ты взамен отправишь меня со Степаном Федоровичем в то время, которое мы тебе укажем. Ну, конечно, когда закончишь ремонт. После чего беспрепятственно возвращаешься в свой родной Ледниковый период и обнимаешь счастливых соплеменников. Идет?

— Нет!

— Что значит — нет? Ты же сам говорил… А, понимаю! Желаешь улететь в какой-нибудь временно-пространственный период, где еще сохранилась возможность заколошматить все население Земли и стать безраздельным правителем?

— Нет! Торжественно обещаю и даже клянусь оставить навсегда эти попытки! Завоевание мира — дело неблагодарное. Это уж я на своей бедной шкуре испытал. Всегда появится какой-нибудь умник, который придет и все опошлит… Это я не про тебя это я про зарстранца Штирлица. Я — если уж мне выпала такая возможность — перелечу во время самого расцвета нашей циклопской цивилизации, когда человеческой угрозы еще не существовало. Остаток жизни проживу прилично.

— Это хорошо. Это я одобряю. Выходит, договорились? Отлично! Значит, пока ты тут возишься, я попытаюсь пробраться наверх, найти своего клиента и затащить его сюда. Если немного запоздаю, обещай не начинать без нас.

— Клянусь! — торжественно пообещал циклоп. Что-то слишком уж торопливо и подготовлено выдает он и раскаянье, и обещания…

— Знаешь что? — сказал я. — Бросай-ка пока этот металлолом и прогуляемся на поверхность вместе.

Найдем Степана Федоровича, вернемся — и спокойно продолжай у нас на глазах. Не верю я тебе, братец. Один раз ты меня уже обманул.

— Можешь мне верить, — сказал уродец. — Сам посуди: техническую сторону нашего предприятия я обеспечу, а вот практическую…

— Магическая мощность! — вспомнил я и сразу успокоился. Ну, получается, что циклоп полностью в моих руках. Улепетнуть или выкинуть какую-нибудь пакостную штуку он просто не сможет.

— Ну да… В магии я все-таки слабее, чем ты или вот этот… — Он кивнул на бесчувственного Гиммлера, который в тот момент слабо шевельнулся,

Я задержался еще на минутку. Минуты как раз хватило на то, чтобы скрутить по рукам и ногам Гиммлера его же одеждой. А у выхода из камеры обернулся:

— Слушай, одноглазый… Можно один вопрос? Циклоп отвлекся от сосредоточенного копанья в разодранных механических внутренностях и поднял голову.

— Что еще?

— Если вы — циклопы — такой технически подкованный народ, что ж вы самостоятельно не сконструировали времеатрон для спасения своей расы, а?

Циклоп вздохнул и прикрыл сразу потухший глаз хоботом:

— А смысл? Прыгать вперед по времени, когда люди развились и расплодились еще больше — значит попасть в переплет посерьезнее. Прыгать назад… Разве можно назвать нормальной жизнь, когда точно знаешь срок своей гибели? Впрочем, когда созрел проект заморозки меня, уже в полный голос звучали высказывания по поводу создания машины времени, но… было поздно.

— Печально, — оценил я, хотя мне вовсе не было печально. — Ладно. Жди меня, и я вернусь.

Несчастные узники сидели по камерам тихо, и, так как даже здесь был слышен грохот и вопли с поверхности, на свободу никто не спешил. А я, как дурак, из-за врожденного своего человеколюбия потерял несколько драгоценных минут, предлагая им порушить замки и оковы. Из всех здешних надзирателей только один разгуливал по коридору, помахивая деревянной дубинкой, остальные заняли пустующие камеры и обосновались надолго, желая переждать грозу. Этот отщепенец с дубинкой попытался было меня задержать с применением силовых методов, но единственный мощный пинок моментально успокоил буяна.