Андрей Чернецов - Серебряный осел

— Пан Борута! Не вольно так с ясным паном крулем мувить!

— Да и ты помолчи, свиристелка усатая, — осадил воеводу куявец, — когда иные дело бают. Не елозь, не елозь рукой-то, твой меч вот он где.

Показал пану его фамильный меч, невесть каким образом оказавшийся в руках у рыжего рогатого толстяка. Видя, что Будрины глаза налились дурной кровью, помахал у него перед глазами пятерней, молвил пару слов на своем наречии и вернул леху оружие.

— Будрыс, уймись! — топнул ножкой мальчик. — А ты, господин, продолжай.

— Листочек занятный приметил, на стене висящий. Причем висел не в одном месте. Ну я любопытства ради и прихватил один.

Протянул Кару небольшой листок дешевого папируса, на которых обыкновенно писали всякие объявления.

На листке, обведенный траурно-черной рамочкой, красовался призыв:

«Храм Последних Темных Дней приглашает всех граждан, которым не безразличны судьбы Отечества и Геба, на богослужение, посвященное изгнанию Темного Бога».

Ниже буквицами поменьше указывался адрес, по которому располагался храм: улица Птолемея Пятнадцатого, в помещении театра Флавия.

— Не мыслю, что много там узнаем, однако все лучше, чем в этом клоповнике обретаться.

— Я иду! — решительно молвил царь и вопрошающе глянул на Будрю.

Тот покрутил, покрутил свой ус и неохотно кивнул:

— Hex бенде! Хотя, бей меня Перкунас своими молниями, не по нраву мне твоя затея, пане леший! Совсем не по нраву!

Театр Флавия, наверное, в свое время был весьма популярным в Брундизии заведением. Об этом свидетельствовало уже одно то, что находился он на центральной улице города. Да и фасад здания еще хранил остатки былой роскоши: не полностью опала позолота на резной вывеске, изваяния девяти муз находились в относительно ухоженном состоянии.

Однако в связи с общим упадком интереса граждан этой части Империи к изящным искусствам, начавшимся с четверть века назад, театр захирел и сдавался нынешним его владельцем в аренду тем, кто мог дать более-менее приличные деньги.

На входе троицу неофитов встретил худосочный бледный тип, одетый в черный балахон с откинутым капюшоном.

— Ваше приглашение, — обратился он с поклоном к Будре, наверное вызвавшему наибольшее уважение своей дородностью и внушительной физиономией

Лех недоумевающе оглянулся на своих спутников. Какое еще приглашение, разве вход не свободный?

Козлорогий, сориентировавшись, сунул ему в руку листок с объявлением.

— Это? — спросил вояка, протягивая папирус привратнику.

Тот с поклоном принял лист.

— Прошу шесть денариев, господин.

— Як то? — шарахнулся лех. — За цо?

— Благотворительный взнос, — развел руками тощий. — На борьбу с Темным Богом. Разве господин не хочет, чтобы враг человеческий был повержен?

— Господин хочет! — заверил его Кар, пребольно наступая на ногу своему телохранителю. — Очень хочет, не правда ли?!

— Так есть, так есть! — поспешил согласиться Будря, доставая из кисета шесть монет.

Приняв взнос, привратник достал из кипы, лежавшей рядом с ним, три точно таких же балахона, в который был облачен и он сам.

— Господа могут переодеться прямо здесь.

— Зачем?! — воспротивился лех.

— Ну, возможно, господин не хочет, чтобы его узнали. Наше собрание хотя и открытое для всех, но разумные меры предосторожности не помешают. Не ровен час, просочатся слуги Темного Бога. Наряд поможет скрыться от их дурных глаз.

— Разумно! — восхитился леший, помогая Будре облачиться.

Царь справился с одеванием самостоятельно.

— На выходе сдадите, — предупредил привратник, всучивая каждому из них по небольшому клочку папируса. — Не забудьте накинуть капюшоны.

— То есть справжний лехотрус! — возмущался телохранитель, шествуя в глубь здания. — Выдуривают у людей деньги, злодеи бессовестные!

Пройдя по длинному темному коридору, едва освещаемому несколькими тусклыми светильниками, они попали в довольно вместительный зал, в котором находилось три или четыре десятка людей, одетых все в те же черные балахоны. Одеяния сливались с обивкой стен. Света здесь тоже было не больше, чем в давешнем коридоре. Четыре факела по углам да пара в центре, прямо над большим столом, покрытым все тем же черным сукном.

Кару вдруг сделалось жутковато, и он вцепился в руку лешего.

— Не робей, паря, — подбодрил мальчика лесной князь. — Они не страшные. Играют только.

Непонятно откуда рядом со столом возникла человеческая фигура.

— Граждане! — глухо зазвучал голос из-под капюшона. — Последние Темные Дни, о которых вот уже три столетия предупреждала наша церковь, не за горами.

— У-у-у! — раздался в ответ встревоженный людской ропот.

Говорящий поднял руку, и гул умолк.

— Темный Бог уже явился на наш родной Геб, как говорят иные, и начал опутывать все своими сетями зла!..

— Открыл Аунако! — съехидничал козлорогий, но на него устыжающе цыкнули.

— И что же нам теперь делать? Что делать, я вас спрашиваю, благородные квириты? Поддаться соблазну и, поклонившись врагу человеческому, пойти к нему в услужение?

— Нет! Нет! — загремело под сводами.

— Нет! — возопил и поддавшийся общему настроению Будря. — Не позвалям!

— Правильно, благородные квириты и чужеземцы! Не позволим врагу завладеть нашими душами и телами! Нужно обороняться.

— Да! Да! — согласилась с оратором толпа.

— Но как, спросите вы? Простое оружие, сделанное руками человека, бессильно причинить вред Темному Богу! Значит, нужно найти нечто такое, чем его можно повергнуть во прах! И необходимы те, кто сумеет удержать в руках это сверхоружие! Нам следует призвать Небесное Воинство!

— Небесное Воинство! — пролетел восторженный вздох-всхлип.

— Сейчас зачнет денег просить, — разочарованно сказал леший и оказался прав.

— Но для этого потребуется много средств. Так неужто ж вы, благородные квириты и чужеземцы, пожалеете внести малую лепту на великое дело?

— Нет! Нет!

— Да! — нестройным диссонансом вплелся в общий хор звериный вопль Будри.

— Что? — возвысил голос оратор. — Кто сказал: «да»?

— Да! — поспешил на выручку верному слуге Кар. — Не пожалеем!

— Правильно! — поддержал леший и заухал, заулюлюкал на разные лады.

Несколько широкоплечих чернобалахонников, уже начавших было угрожающе приближаться к прижимистому леху, вдруг остановились, и их движения замедлились…

Мальчик приметил, что двое или трое из них бессильно привалились к стене и словно оцепенели. Он с уважением посмотрел на лесного князя. Ну и умелец!

Между присутствующими в зале начал медленно двигаться собиратель подаяний с большим коробом в руках. Зазвенели монеты. Кое-кто даже бросал кошельки. Судя по тупому звуку, достаточно увесистые.