Андрей Чернецов - Серебряный осел

Сестры-близняшки отреагировали почти таким же образом. Орландина фыркнула и выразительно повертела пальцем у виска. Что с поэта возьмешь. Все они чуток малахольные. Орланда печально повздыхала да посочувствовала, а затем, переглянувшись с Эомаем, тоже посоветовала Стиру не брать дурного в голову и близко к сердцу.

Ваал, по своему обыкновению, вскочил приятелю на спину и принялся расчесывать ему гриву. Наверное, думал, что так можно унять волнения Стировой души.

Только Кар с Варениксом отнеслись к повествованию рапсода с неподдельным интересом.

Поглядели друг на дружку, понимающе перемигнулись, да и принялись совершать над ослиной головой замысловатые пассы. На удивление всей честной компании и на страх несчастному поэту.

— Метемпсихоза! — вынес через полчаса окончательный вердикт тартесский царь.

— В самую точку! — поддержал его леший. — И кто ж это с ним такое спроворил, однако?

— Что? — всполошился ослик и приготовился умирать. — Сколько мне жить осталось?!

— О том не ведаю, мил друг! А вот то, что в тебя упокойник оживший вселился, так это точно!

— И-а, и-а, и-а! — заревел от испуга рапсод и рухнул без чувств.

— И что же мне теперь делать? — в который раз канючил Стир, тычась мордой то в Кара, то в лесного князя. — Как от него избавиться?!

— Да изгнать-то его можно? — вмешался Эомай. — Я слышал, что такое вполне вероятно.

— Экзорцизм! — выдала мудреное слово Орланда. — Вон, Христос изгонял бесов из прокаженного…

— Ланда, — с надеждой спросил ишачок, — а этот ваш заокеанский лекарь-чудодей не поможет? Я смотрю, он не хуже вашего бога с больными да увечными справляется!

— Так то когда злая душа или нечистик какой, — удрученно развел руками Вареникс. — Тут же иное дело. Покойник-то неплохим человеком был и не от лютости вошел в тело нашего друга, а велением могучего чародея! Тут либо этот же рекомый волхв обязан отозвать потревоженную душеньку, либо она сама, своей волей, должна уйти прочь.

— Но, — вздохнул леший, — я мню, не уйдет он за так просто.

— Почему?! — вскрикнули одновременно Стир с Орландиной, которая после освидетельствования поэта «специалистами» заметно встревожилась.

— Как понятнее сказать-то? Неспокойна сия душа. Чем-то удручена зело. Тоской-печалью одолеваема.

— Како-ой? — захныкал ослик.

— А ты сам спроси, — посоветовал вдруг Кар.

— Это как? — не понял Стир Максимус.

— Вот так и поинтересуйся, — подхватил Вареникc. — Мол, так и так, чего ты, душенька, желаешь?

— Спросите лучше вы! — взмолился бедный ушастик. — Не могу же я сам себя спрашивать и сам себе отвечать!

— Резонно, — согласился пан Будря. — Таки дело пан певец мувит.

— Хм, — откашлялась Орланда. — А что?! Можно и попробовать.

— Уважаемый… — начала она и осеклась. — Как его хоть зовут-то?

— Хемуасет, — с готовностью подсказал ишачок. — Сетне Хемуасет.

— Да, уважаемый… мм… Хемуасет. Не скажете ли вы, что вас гнетет и что нужно сделать, чтобы вы покинули телесную оболочку нашего друга Стира Максимуса?

Пару мгновений ничего не происходило. А затем осел заговорил не своим , звонким да громким, а глухим старческим голосом:

— Сенеб! Радуйтесь! Я Сетне Хемуасет, верховный жрец Птаха Мемфисского, главный царский архитектор, сын его величества правогласного Осириса-Рамсеса Усермаатра!

— Правогласного, значит, покойного, — прокомментировал юный тартессит.

— Зачем была потревожена моя душа Ка? — жаловался Стир-Хемуасет. — Зачем ее позвали с блаженных полей Иару и заставили вселиться в этого мерзкого и вонючего осла?! Горе и печаль мне!

— Но-но, полегче! — уже своим голосом возмутился рапсод. — Это кто из нас вонючий, принц сушеный?! Я, между прочим, каждый день совершаю омовения! Даже в термы хожу!

Он не стал уточнять, что за все это время побывал в банях лишь единожды.

— Кто же позвал вас, о принц? — вопросила Орланда.

— Темный. Темный Бог.

Присутствовавшие переглянулись. Вот оно, слово истины.

— Можете ли вы уйти по своей воле? — присоединилась к сестре Ласка, с надеждой впившись взглядом в поникшую ослиную морду.

— Нет, — покачал головой осел-двоедушец. — ОН не отпускает меня. Велел добыть для него Книгу Тота.

— Ой, это та самая книга, что находится где-то в Мемфисе! — заржал Стир. — Я вам рассказывал!

— Да, — подтвердил древнеегипетский царевич. — я сам спрятал ее в гробнице Нефера, из которой сначала и выкрал.

— Хотел бы я хоть одним глазком глянуть на эту Книгу! — возбужденно потер руки Кар. — Это нечто такое… Неописуемое! Она дает власть над всеми тварями земными и подводными, позволяет путешествовать мирами и наблюдать движение светил.

— Верно! — молвил Вареникс. — И еще много чего может сделать тот, в чьи руки попадет сия любопытная книжица.

— Избави вас Птах и Ра-Атум к ней прикоснуться! — возопил Хемуасет. — Неосторожный человек может приблизить конец времен, конец Геба!

— А что ж делать? — не поняла Орландина. — Выйти без нее из Стира вы не можете…

— Не могу, — согласился восставший дух.

— А искать не позволяете…

— Не рекомендую, — дипломатично уточнил принц, и члены маленького отряда поняли, что первый шаг по дороге, ведущей в Мемфис, ими уже сделан.

И правда пора, а то засиделись они в этом Танисе, будь он неладен! Одни сплошные неприятности.

Рыцари Круга Стоячих Камней уже второй день пристально наблюдали за лихорадочными перемещениями осла и его приятелей по старому Мемфисскому некрополю.

«Что-то у них там не срабатывает», — думал Парсифаль, а Гавейн привычно винил во всех бедах длинноухого.

— Это он, сучий потрох, воду мутит! — авторитетно заявлял крепыш. — Не иначе как слежку заметил и теперь следы заметает! Надо бы чуток пощекотать им нервишки. Может, порасторопнее станут?

Блондин закатывал очи горе.

— Ты же слышал, что говорил понтифик? Не высовываться ни в коем случае! Вдруг они сдуру решат уничтожить Книгу? Представляешь, что с нами тогда святой отец сотворит?!

Здоровяк нервно поежился. Воображать себя навозным червем, копошащимся в чужом дерьме, ему было, мягко говоря, неприятно.

— Блин! — сплюнул в сердцах. — И не отлучишься же никуда, елы-палы!

— Эх! — размечтался Перси. — Сейчас бы пивка холодненького! А к нему вяленых кальмарчиков или креветочек вареных…

— Заткнись! — залился слюной Гавейн.

— В чем проблема, парни?! — раздалось рядом. — Присоединяйтесь! У нас есть и то и другое!

Гвардейцы Артория как по команде повернули головы на голос… да так и обмерли.

В двух шагах от них, разложив на мраморной могильной плите немудреную закусь вокруг пяти или шести кувшинчиков, увенчанных обильной пеной, устроилась парочка… песиголовцев. Повернув к Гавейну с Парсифалем зловещие волосатые морды, собаколюди тыкали руками на свой стол, приглашая рыцарей разделить с ними полуденную трапезу.