Владимир Пучков - Черти поневоле

— Ладно, — сказал Костя, — обкумекаем. Ум хорошо, а три лучше.

— Не понял, но согласен, — сказал Евстигнеев. — Ты лучше выкладывай, что у тебя за проблемы. По физиономии вижу, что проблемы!

— Ну да, — сказал Костя нехотя. — Помнишь, мы на собрании говорили про бандитов? Я побывал там, в лесу, где они нагадили. Как Мамай прошел. А сейчас они в селе. Остановились у какой-то Маланьи.

— Ну и пусть живут, — сказал Евстигнеев, — нам-то что? И… мы ведь не можем их выгнать?

— Не можем, — согласился Костя. — Но вот скажи, чего им здесь делать?

— Отдыхать, — сказал Евстигнеев, — водку пить.

— А Степанидовна считает по-другому, — возразил Костя, — она уверена, что тут кроется преступный замысел!

— Бред, — возразил Евстигнеев, — паранойя. Видел я их главного, он же дебил! Подумай только, завалился к Шлоссеру за полночь и давай просить, чтобы Семеныч ему кряновскую тарелку продал!

— Что?! — Костя едва не разлил «Громовержец».

— Этого мало. Он ее, паразит, чуть не угнал! — И Евстигнеев во всех подробностях изложил вчерашнее происшествие.

— Вот видишь, — сказал Костя, — я прав. Что-то они замышляют. Может, сходить к ним и строго предупредить, а?

— Глупый ход, — возразил Евстигнеев. — Ты их только встревожишь, и они затаятся. За этими бандюгами нужно установить постоянное наблюдение!

— Кто может этим заняться? — сказал Костя. — Может, Жульетта?

— Не смеши! Она сейчас в хлопотах, гнездо для Марианны делает.

— Гнездо? — ахнул Костя.

— Ну да, — кивнул Евстигнеев, словно речь шла о чем-то заурядном, — надоело, говорит, яйца за ней подбирать, пусть несется где положено!

— Тогда, может, Петечкин и Васечкин?

— Мальчишки все время пропадают то на свалке, то в живом уголке. Будут они этим делом заниматься! — возразил Евстигнеев.

Неожиданно в разговор вмешался Антуан. Он вспрыгнул на стол, выгнул спину, потянулся, широко зевнул и, посмотрев сонными глазами на Костю, неожиданно предложил:

— Э… Мняу! А почему бы не последить мне-эу? За пачку, скажем, Петра-у?

— Вот! — в восторге воскликнул Евстигнеев. — Вот тебе готовый агент! Давай, подключайся, а хочешь, ещё кого-нибудь из своей братии пригласи. Установим круглосуточное наблюдение!

— Отлично! — обрадовался Костя. — Кстати, бабка тоже хочет их приструнить, но не говорит как. Обещает показать им кузькину мать!

— И это неплохо, — кивнул Евстигнеев, — нам чужие бандиты не нужны. У нас Лисипицин есть!

И все-таки какое-то неприятное ощущение от одного только присутствия в селе братков у Кости осталось. Даже то, что Антуан вызвался вести за ними слежку, не принесло заметного облегчения. Словно темное облачко повисло на ясном небе и никак не хотело уходить.

Антуана снаряжали в дозор добрых полчаса. Он капризничал, требовал колбасы и рыбы и долго вертелся перед зеркалом, представляя себя Джеймсом Бондом. Наконец кот ушел, и друзья вздохнули свободно.

— Да! — сказал Костя, наливая новую чашку чая. — Твоя идея с сосной — хорошая. Но у меня встречная мысль. Что, если скрестить яблоню с лесным орехом? Что получится? — Он хитро прищурился и глянул на Евстигнеева.

— Кокос! — воскликнул Евстигнеев. — Честное слово — кокос! Утрем нос селекционерам!

— И вообще… с яблоней можно скрестить рябину. Кому нужна рябина? А вот если яблоки будут расти кистями…

Тут оба друга замолчали, пораженные открывающимися перспективами. В этом блаженном состоянии их и застала Яга Степанидовна. Она вошла как всегда не постучавшись, и Евстигнеев при виде нее от неожиданности едва не сполз со стула.

— Костянтин! Вовремя я тебя застала! У нас ЧП!

— В смысле — частное предприятие? — уточнил Евстигнеев, с трудом преодолевая охватившее его странное обалдение.

— Тьфу на тебя! — воскликнула бабка. — Чаво мирных людей пугаешь? ЧП — это чрезвычайное происшествие, ясно? Погоди-ка… — Тут она посмотрела на Евстигнеева, как доктор на пациента: с нехорошим подозрением. Евстигнеев замер.

— Чаво это вы такие обдолбанные? Али съели не то? Вижу! Вижу яйца старые, сальмонеллезныя! Стало быть, скоро не так запрыгаете!

— Как сальмонеллезные? — испугались друзья. — Не может быть!

— Может… не может… Нат-ко съешьте скорей по пирожку, они у меня противояичные! Я как знала, с собой прихватила. Только уж не спрашивайте с чем.

— Что с чем? — переспросил Костя, лихорадочно прожевывая пирожок.

— С чем пирожки, — пояснила старуха, — а то испугаисси!

— Не испугаемся, — пообещал Евстигнеев.

— Тогда скажу… — Бабка самодовольно потупила взор. — А может, догадаетесь?

— С мясом! — сказал Евстигнеев, облизывая пальцы.

— Правильно! — обрадовалась бабка. — С прусаками печеными в ступе толченными!

— С та… — Костя остановился, переводя дух.

Яга смотрела на него, ласково кивая головой.

— Ра… — еще тише продолжил он.

— Канами! — бодро закончила бабка. — С ними, полезными! Я у печки свод медом смазала, а когда прусаки на сладкое-то полезли да увязли, слегка ее и протопила! Уж как они спеклись, как прожарились! И мне хорошо, и вам спасение. А, вишь, уже и действует!

— В смысле? — обалдело спросил Евстигнеев, с каждым словом выдыхая клубы сизого дыма.

— Ужель сам не видишь? Вон, вся хворь выгорает! Как прет! Кто ж вас такими ядреными яйцами накормил?

— Люська-насос! — простонал Евстигнеев. — Ну я ей покажу!

— Вот уж чего не надо, того не надо, — строго сказала Яга. — Ты-то ей просто покажешь, а ну как ей понравится?

— Да я не в том смысле!

— Да хошь бы и так, — хитро прищурилась бабка, — смысл-то он ведь поворотный!

Наконец, когда хворь окончательно выгорела, Костя открыл окна, чтобы проветрить дом. Едкая гарь неохотно выползала из кухни, норовя залезть под шкафы, спрятаться в углах и за печкой, но Яга прочитала заклинание, и помещение моментально проветрилось.

— Ну вот, а теперь я вас обрадую, — сказала бабка многозначительно, но Евстигнеев, привыкший мыслить конкретно, ее перебил:

— Ближе к делу, товарищ Степанидовна. Что случилось?

«Товарищ Степанидовна» вздрогнула, как от удара током, и неожиданно расцвела:

— Полный кошмар! Как есть ужас! Страхотища!

— Конкретнее, — попросил Костя, чувствуя, что начинает волноваться.

— Да уж куда конкретнее — дракон сбег!

— Какой дракон? — удивился Костя. — Неужели Горыныч?

— Да Горынушка разве дракон? — всплеснула руками бабка. — Он уж давно окультуренный и присмиревший. Непротивленец! Сбег-то кощеевский, тот, что динамо крутит. Старый дурень выпустил его по травке попастись, а сам умотал куда-то. Ну а дракон — в бега! Боюсь, наделает дел, ох наделает!

Косте представился дракон, свободно разгуливающий по селу, и он похолодел.

— А он что? Кусается небось? — спросил Евстигнеев.