Том Холт - Переносная дверь

— Что?

И тут ему пришло в голову, что если сейчас действительно середина вчерашнего дня, то она еще не была в конференцзале и не слышала объяснений мистера Червеубивца по поводу счетчиков Мортенсена.

— Какой сегодня день? — жалко выдавил он.

— Четверг. Ты что пьян?

— Что? Я хотел сказать, нет.

— Ведешь себя как-то странно. Как ты назвал эту макулатуру?

— Так, не обращай внимания.

Образование Пол, возможно, получил довольно поверхностное, но посмотрел достаточно серий "Стар-трека", чтобы знать: если вам не повезло настолько, что вы попали во временную аномалию, внезапно перенеслись в собственное прошлое, крайне — нет, абсолютно важно — не делать ничего, что могло бы запутать потоки времени и изменить ход событий. Иначе можно натворить такое, что изменит неизвестное, которое отправило вас сюда, и это неизвестное не случится, а тогда вы навсегда застрянете между прошлым и будущем, возможно, даже в идиотских студийных декорациях с полиэстеровыми скалами.

— Правду сказать, ничего важного, — промямлил он. — Но, наверное, мне стоит немного поработать.

Остаток дня обернулся сущим кошмаром — приходилось вспоминать все до единой мелочи, которые он вчера говорил или делал, чтобы в точности их повторить. В конце концов это оказалось невозможным, хотя, насколько он мог судить, совсем не по его вине: было несколько случаев, когда он точно помнил свои реплики, но или они вызывали совершенно другую реакцию, или сигнала к ним так и не поступало. Лекция мистера Червеубивца о смертельных опасностях оказалась много короче, и вместо предостережения об Искажениях Ксавье он рассказал им про Парадоксы Эрлихмана (из-за которых можно встретить себя на собственных похоронах и так далее) — тут реальность, на взгляд Пола, переборщила с совпадениями. Светлый момент был только один: когда он шел к автобусной остановке, то обнаружил у себя в кармане переносную дверь, а ведь это тоже было нарушением темпорального устройства, поскольку он определенно помнил, что в тот час вчера напрочь забыл о ее существовании.

И тут он сел на тротуар и расплакался. Но ведь уже слишком поздно пытаться что-то изменить... или не поздно? Внезапно Пол задумался, а как, собственно, ему удалось попасть во вчерашний день, и ответ нашелся сам собой. Дверь послала его не только через пространство, но и через время.

"Да за что же так измываться, в конце-то концов!" — мысленно воскликнул он.

Однако довольно скоро отвращение из-за того, что он застрял в кинофильме, который даже не стал бы досматривать по телевизору, если бы только по другим каналам не было ничего, кроме автогонок, уступило место осторожному ликованию. За время своей работы в "Дж. В. Уэлс" Пол уже сообразил, что за всей мишурой притаились серьезные штуки, которые только и ждут, чтобы сцапать зазевавшегося, и тем не менее — умудриться отправиться в прошлое... Если бы только сообразить, как заставить дверь работать хоть с какой-то долей точности, все бы стало чудесно. Он смог бы вернуться вдоль своей жизни и исправить все промахи, какие совершал на людях. Он избежал бы мучительных ошибок, из-за которых просыпался среди ночи в холодном поту. Например...

Например: проскочить на пару месяцев назад и постараться не подавать заявление на должность младшего клерка в "Дж. В. Уэлс". Подумать только! Никакого больше мистера Тэннера, никаких таблиц, никаких мечей в камне, никаких гоблинов, вообще никаких странностей. Не говоря уже о том, что никакого разбитого сердца.

Никакой больше Софи.

"Проклятие, — подумал он. — Но нет, пошло оно ко всем чертям!" Да, конечно, у него все равно ничего не выйдет, особенно если учесть, что ей и без него есть кому скармливать булочки с ветчиной. Но действительно ли стоит пренебрегать шансом избавиться от всех этих сумасшедших, ужасающих странностей, лишь бы проводить свои дни, не говоря с ней, не ходя вместе на ленч, не обсуждая события прошедшего дня, не помогая друг другу, когда случается очередной дурацкий кошмар, не сближаясь понемногу благодаря совместно пережитым потрясениям?

Пол задумался и пришел к единственному выводу: "Вот черт!"

Появился автобус, и Пол в него сел. "Ладно, — уговаривал он себя, — а что, если просто вернуться в тот день, когда она пошла на вечеринку или куда там еще, где встретила этого треклятого горшечника, и как-то помешать ей туда попасть?" Результат: никакого горшечника, никакого разбитого сердца. Ну да, конечно. Он точно знал, что бы тогда случилось: через неделю она бы познакомилась в автобусе с неомарксистским жонглером-авангардистом или застряла бы в лифте с экспрессионистом-укротителем морских котиков. Не важно, в кого она может влюбиться, важно то, в кого она ни за что не влюбится. Насколько он знал, тут переносная дверь ничем помочь не в силах, даже если бы перенесла их обоих на необитаемый остров, где не было бы иной пищи, кроме неистощимых шельфов с устрицами.

Иными словами, лучше забыть. Но если бы только... Если бы только дверь сумела перенести его в предшествовавший собеседованию день и одновременно начисто стереть ему память, чтобы он забыл, что вообще познакомился с Софи. На это бы он согласился. Только скорее всего ничего из этого не выйдет — иначе почему еще он помнит про мистера Лундквиста и счетчики Мортенсена? Тут он понял, что с самого начала был прав. Дверь — не более чем игрушка, что-то из школы чародеев, эквивалентное "Каталогу новинок". Он вернулся к тому, с чего начал. Не важно, где ты, не важно, когда, даже не важно (учитывая миссис Тэннер), что ты собой представляешь. Единственно важное — то, кто ты есть, и по странному совпадению — это единственное, чего ты изменить не властен.

"Ну и бог с ним". Когда автобус подъехал к его остановке, Пол встал, чтобы выйти, но тут вспомнил, что вчера в этот момент зазевался, пропустил свою остановку и доехал до следующей. Он сел, вспомнив также, что пришлось долго возвращаться пешком под проливным дождем, а теперь это, разумеется, придется повторить.

И в шесть часов утра на следующее утро он стоял на пороге дома № 70 по Сент-Мэри-Экс, и там его уже ждала Софи. Большую часть прошлой ночи он пытался восстановить обрывки того напряженного, неловкого разговора, в конце которого он даже пожалел горшечника. Видит Бог, это и в первый раз далось ему нелегко. Но то, что придется выдержать все это опять, да еще с полным хладнокровием...

— Привет, — бросила она. Все тем же лучшим похоронным тоном.

— Привет, — ответил он.

— Ну и что? — продолжала Софи, всячески изображая, что смотрит на часы. — Мы-то пришли вовремя.

Пол вспомнил, что надо кивнуть.

— Он ведь сказал в шесть, да? — Да.

— Так я и думал. Конечно, он мог иметь в виду шесть вечера.