Надежда Первухина - Злое колдовство

Она отшатнулась от двери.

– Неужели вы боитесь темноты? – насмешливо спросил колдун Котоха. – Не бойтесь. Здесь есть выключатель.

Он бесстрашно протянул руку во тьму, и через мгновение тьма сменилась светом целой цепочки обычных электрических лампочек, освещавших деревянную лестницу, уходившую вниз примерно на десяток метров.

– Это моя лаборатория, прошу любить и жаловать, – сказал колдун Котоха. – Первым пойду я, а вы спускайтесь за мной и ничего не бойтесь. Ведьма вы, в конце концов, или девица из кружка восточных танцев?

– При чем здесь восточные танцы? – фыркнула Юля, и они начали спуск.

– Если вас интересует, как я проделал эти выкрутасы с пространством, могу объяснить, – любезно предложил колдун Котоха.

– Позже, может быть, – сказала Юля. – Сейчас мне не до этого. Сейчас я думаю о том, уж не ведете ли вы меня, Изяслав Радомирович, прямо в пасть Минотавру.

– Это паранойя, Юля. Я гарантировал вам мою временную защиту, и я ее обеспечу.

– Что ж, придется вам поверить.

– Да. Тем более что мы пришли.

Лестница закончилась. Перед Юлей и ее спутником располагалась довольно просторная комната без окон, обшитая каким-то, по-видимому огнеупорным и звуконепроницаемым, материалом. По периметру комнаты тянулись закрепленные у стен верстаки и стеллажи. На стеллажах стояли книги, на верстаках – вполне знакомая Юле оккультная утварь. Ничего особенного. Правда, особое внимание молодой ведьмы привлек набор реторт из цветного стекла, он очень стильно смотрелся.

– Вот, – обвел руками комнату колдун Котоха. – Это мой мир. Надеюсь, вам в этом мире будет достаточно сносно и уютно, Юля.

– Да, если здесь есть спальня, ванная, туалет и кухня, – сказала Юля. – До полнолуния еще целая неделя, и если вы предполагаете, что я проведу ее здесь без вышеуказанных благ цивилизации, то глубоко заблуждаетесь. Даже в параллельном измерении должны быть элементарные удобства, не так ли?

– О, конечно, конечно, – сказал колдун Котоха. – Но видите ли, я раньше никогда не прятал в своей лаборатории молоденьких девушек, а потому не запасся ни спальней, ни джакузи. Впрочем, это можно легко исправить.

Колдун щелкнул пальцами и сказал:

– Вдад ули со те!

Юля побледнела и отшатнулась.

– Вы не смеете! – прошипела она.

Но было поздно.

Она превратилась в куклу – красивую фарфоровую куклу ростом примерно сантиметров тридцать. Колдун аккуратно подхватил ее, не дав упасть на пол, и поставил на стеллаж рядом с книгами А. Белинского (странно, что книги этого автора оказались в библиотеке такого типа, как Изяслав Радомирович, но таковы уж причуды судьбы!). Кукла стояла в своей фарфоровой неподвижности, и только стеклянные глаза ее смотрели не по-кукольному злобно.

– Извини, девочка, – сказал Изяслав Радомирович. – Не могла же ты в самом деле подумать, что ради тебя я буду в своей лаборатории городить спальню и ванную. Обойдешься. Потерпишь. К тому же терпеть всего ничего – неделю. А когда луна станет полной, я тебя расколдую. А еще в таком виде тебе точно не страшен никакой киллер. Он тебя просто не узнает.

Изяслав Радомирович ласково щелкнул куклу по курносому носику и пошел к лестнице. По мере того как он поднимался со ступеньки на ступеньку, электрические лампы в гирлянде под потолком тускнели и гасли, а когда Изяслав Радомирович закрыл за собой дверь, в лаборатории из параллельного измерения воцарилась полная и окончательная тьма.

Знаменитый поезд Москва-Холмец потихоньку, неторопливо добрался до маленькой станции Щедрый. Стоянка, как обычно, была всего минута, и за эту минуту невысокому, плюгавому, с начинающейся лысиной мужчине пришлось здорово потрудиться, перетаскивая бесчисленные чемоданы, кофры и сумки из вагонного тамбура на платформу.

– Задерживаете поезд, – нервно пожаловалась проводница.

– Милочка, ну что же делать, если у нас столько вещей. Ну всего вам доброго, – нежным, с сильным акцентом голосом сказала ослепительной красоты женщина и сошла на платформу так, словно это был не обычный потрескавшийся от времени асфальт, а ковровая дорожка в каком-нибудь отеле типа «Бристоль».

Проводница с завистью в последний раз поглядела на совершеннейшие и очаровательнейшие ноги женщины, а также на потрясающие туфли и с расстроенным вздохом захлопнула дверь тамбура. Поезд тут же тронулся, набирая скорость. Когда колеса последнего вагона отгремели по рельсам и наступила изумительная провинциальная тишина, плюгавый мужичонка в джинсах и ковбойской рубашке подошел к ослепительной женщине и, обняв ее, сказал на несовершенном английском:

– Вот мы и приехали, сладенькая. Это город, в котором я прожил большую часть своей жизни. Город Щедрый.

– Очень мило, – сказала сладенькая. – А такси здесь имеется? Как мы справимся со всей этой горой багажа?

Такси имелось. Оно – светло-бежевый «нисан» – вырулило на платформу из тени, которую отбрасывал вокзал. Из машины вышел очень бледный, какой-то оливково-зеленоватый водитель в рубашке и брюках цвета морской волны. Глаза у водителя были совершенно белые, затянутые пленкой.

– Благословенны будьте, – проскрипел водитель. – Куда едем?

– Водитель – умертвие? – удивилась ослепительная женщина. – Сидор, ты меня не предупреждал, что у вас в городе такси водят умертвил.

– Сладенькая, не волнуйся, они водят даже лучше живых шоферов…

– Так куда едем? – напомнил о себе водитель.

– Улица Агриппы Неттесхеймского, дом восемь, – сказал по-русски Сидор.

– Сто пятьдесят рублей.

– Как сто пятьдесят? Было же сто сорок пять!

И тут умертвие широко раскрыл невидящие глаза:

– Сидор, это ты, что ли?!

– Я, – гордо приосанился Сидор Акашкин, ибо это был, конечно, он. – А как ты догадался? Узнал меня по запаху, да?

– Нет, по тому, как ты торгуешься, – растянул губы в жутковатой ухмылке водитель. – Ты ж вроде за границей был?

– Был. И опять туда поеду. Со временем. А пока мы с женой решили навестить мою родину.

– Ты женился?! У меня сейчас голова отвалится!

– Э-э, ты голову побереги, иначе как потом поведешь машину. Давай-ка вещички в багажник покидаем да поедем уже. Жарковато на вокзале стоять. Да и жена волнуется…

– Красивая у тебя жена, – грустно протянул умертвие. – У меня такой ни при жизни, ни после жизни не было. Вот повезло же.

– Да, – согласился Сидор. – Повезло.

Вещи кое-как запихнули в багажник (создалось впечатление, что для этого в багажнике пришлось задействовать какое-то энное измерение), Сидор и Дениза уютно устроились на заднем сиденье, а умертвие по имени Евстратий умело вел машину и одновременно рассказывал о последних событиях, произошедших в городе.