Елена Жаринова - Охотник на санги

– Почему ты не у экологов? – спросил я.

Фаина фыркнула:

– А ты что думал, я подамся в монашки? Нашли дуру! Нэй, пока ездил мне по ушам со своей экологией, все норовил пощупать коленку. И тогда я назвала его вонючим негром. Ты не думай, я не расистка… Но он достал!

– Грег! – раздался вдруг голос Бэзила. – Где тебя черти носят? Миндальный пирог уже зачерствел!

Фаина, спохватившись, открыла мне калитку. Я направился к беседке.

– А велосипед Пушкин будет убирать? – сердито осведомилась она.

Я обернулся. – Она махнула рукой:

– Ладно уж… Сама уберу.

– Грег, старина, ты мог бы предупредить, – укоризненно сказал Харт, пожимая мне руку. – Мы не хотели без тебя начинать и едва не умерли с голоду.

– А разве я обещал прийти? – удивился я, разглядывая общество.

Кот в качалке, которую для него принесли в беседку. Сэр Перси в нарядном голубом джемпере со снежинками. Пунцовая от застенчивости Эсмеральда. Самир сидит вытянувшись, будто кол проглотил. Энрике Торес, весь в крошках, наворачивает миндальный пирог. Бэрримор, перекинув через руку салфетку, обходит гостей с бутылкой. Безумное чаепитие. Пир во время чумы…

– Да ты офонарел, приятель! – возопил Бэзил. – Ты что, забыл, какой сегодня день?!

И тут я вспомнил: сегодня же последняя пятница месяца! Такого казуса со мной еще не случалось.

– Так война же, – промямлил я в свое оправдание.

Честная компания дружно расхохоталась, словно я ляпнул несусветную глупость.

– Садитесь, Грег, – смеясь, пригласил сэр Перси, указывая на место справа от себя. – Простите нас. Мы искренне волновались из-за вашего отсутствия. Мой посыльный не смог вас отыскать и передать приглашение лично. Но мы все были уверены, что вы не забудете нашу маленькую традицию. А потом прибежала Эсмеральда и рассказала, что вы сломя голову помчались на юг, в самую гущу событий. Потом явилась черноглазая сердитая леди…

– Боевая девочка, – причмокнул Харт. – Мне еще никто не говорил «отвали!».

– Мы узнали, что вы брошены на произвол судьбы… Мы уже планировали ваше спасение, но Бэзил случайно встретил Хархуфия.. Тот обещал, что с вами все будет в порядке. И, наконец, явился сеньор Торес. Так что мы знаем про ваше путешествие в Корону.

– Напрасное, к сожалению, – буркнул я.

– Вы избаловались, Грег, – заметил сэр Перси строгим голосом. – Я как автор энциклопедии дорого бы дал, чтобы оказаться на вашем месте. Надеюсь, у вас найдется время поделиться со мной впечатлениями. Кроме того, вы узнали эксклюзивную информацию о сатах. Надо будет только подумать, как разумнее ею распорядиться. А что касается войны…

– …То она не имеет никакого отношения к миндальному пирогу, – заявил Бэзил. Он лапой потянулся за блюдцем, и кресло под ним жалобно заскрипело.

– Нет, какой все-таки получился звук… – мечтательно протянул сэр Перси.

– Попробуйте пирога, – предложила Эсмеральда, отрезая мне кусок. – Такие пекут только у нас в Овьедо. Моя мама всегда добавляет в начинку ложечку шерри…

Пирог и в самом деле был бесподобен, а Эсмеральда вела себя, как хозяйка дома. Зато я оказался не в своей тарелке. Я с трудом реагировал на плосковатые шуточки Харта и с нетерпением ждал момента, когда смогу поговорить с Бэзилом или с сэром Перси.

В какой-то степени это произошло, когда Харт откланялся, а Торес, видимо почувствовав себя лишним, ушел в дом.

– Он все рассказал? – спросил я, проводив его взглядом.

– Да. – Сэр Перси вздохнул. – Несчастный фанатик… Но сейчас он, по-моему, просто рад, что уцелел. Он умолчал только о том, как попал в руки к Нэю.

Сэр Перси сказал это выразительно – он, конечно, не забыл моих откровений. Значит, Торес решил пощадить мою честь… В гробу я видал такое благородство! Однако провозглашать во всеуслышание правду я не спешил.

– А где Зануда? – спросил я.

– Здесь, – ответил сэр Перси. – Я устроил его на втором этаже. Вы бы потом зашли к нему, Грег. Он серьезно болен. Разрыв с Нэем дался ему нелегко.

– У сэра Перси так спокойно, что заживают любые раны, – вздохнула Эсмеральда.

Смерив ее взглядом – вот ведь выскочка! – я заявил:

– Не хочу вас обижать, сэр Перси, но у вас тут прямо какой-то санаторий для пострадавших духом. Может, примете и меня?

И я рассказал о том, как хотел убить Нэя.

Слушали меня молча, только Самир издал какое-то восклицание.

– Хорошо, что вы этого не сделали, Грег, – сказал сэр Перси. – Самый простой выход – не всегда самый верный.

– Просто я сентиментальный слюнтяй, – с обидой возразил я.

– Вы сожалеете, что не убили человека? – Сэр Перси покачал головой. – А вы знаете, что вас в таком случае ожидало бы?

– Да что вы его стращаете! – вмешался Бэзил. – Некоторые разом отправили в Атхарту полтора десятка душ – и ничего. Сидят, чаек попивают…

Самир, казалось, перестал дышать. Оцепенев, он уставился в одну точку.

– Бэзил, – холодно произнес сэр Перси, – не сочтите за труд впредь тщательнее выбирать слова, когда говорите о моих гостях. И не шутите над тем, с чем вы, к счастью, не сталкивались. Разлад с собой, с собственной совестью – самый страшный недуг в Атхарте.

– Выходит, если ты отпетый негодяй, Атхарта примет тебя с распростертыми объятиями, – сказал я, – а если раскаиваешься – тебе конец?

– Вам действительно интересно или вы ерничаете, Грег? – осведомился сэр Перси. – Вообще-то закономерностям попадания в Атхарту и исчезновения я посвятил несколько статей. Согласно этим закономерностям, в Атхарту попадают воры и убийцы и не попадают безгрешные новорожденные младенцы. С человеческой точки зрения, это чудовищно несправедливо. Но человеку трудно поверить, что Вселенная равнодушна к Добру и Злу. Атхарта – не награда для избранных. Чтобы преодолеть Темноту, достаточно быть личностью.

– С большой буквы «Л», – вставил я.

Сэр Перси уронил тяжелый вздох:

– С маленькой буквы. Достаточно быть среднестатистической, нормальной, здоровой, осознающей себя личностью. А чтобы не исчезнуть впоследствии, надо личностью оставаться. В Атхарте, господа, за душой надо ухаживать еще заботливее, чем на Земле мы ухаживали за телом. Душу здесь подстерегает множество недугов: самокопание, муки совести, неистовые страсти…

– Позвольте вопрос, профессор, – поднял лапу кот. – Вы не считаете, что человек, не страдающий этими, как вы выразились, недугами, просто водоросль? Неужели бюргер, озабоченный лишь сосисками с пивом, – более совершенная личность, чем гениальный поэт в поисках смысла жизни?

– В отличие от вашего поэта бюргер обладает немалой добродетелью: он принимает мир таким, какой он есть. И почему только сосиски? У него есть любимая жена, и дети, и сенбернар, и подарки на Рождество, и старая тетушка, которой он дарит гостинцы. К Порогу он подойдет с вашим поэтом наравне, а может, даже и с некоторой форой. В Атхарте они окажутся перед одинаковой задачей: сохранить себя. Кому-то для этого нужны привязанности. Кому-то – любимое дело, кому-то – новые впечатления. Самодостаточные, те, кому ничего не нужно, становятся ангелами. А те, кто клянчит у Вселенной невозможного, исчезают.