Николай Елин - Самозванец

– Ин-те-рес-но, – протянул начальник. – Очень интересно. С чего бы это ему отказываться? Хороший, надёжный человек от копчёной колбасы не откажется. Может, у этого Флорова свои источники снабжения? Больше вы за ним ничего не замечали?

Кондрактов потер лоб, пытаясь восстановить в памяти все подозрительные случаи.

– На прошлой неделе он с работы отпрашивался. Говорил, горло болит.

– Горло? – насторожился Макаронский. – Горло! Хм… Может быть, он уже тогда тренировался, пытаясь проглотить что-нибудь негабаритное… Кто может ещё что-нибудь вспомнить?

– Он часто по телефону звонил, – выдавила из себя сидевшая в углу Анкетова, которая не вмешивалась в разговор, потому что робела в присутствии начальства.

– По телефону? – подпрыгнул в кресле Макаронский. Кому?

– Какой-то Гале, – виновато пролепетала Анкетова.

– Фамилия? – потребовал начальник.

– Поздравитель-контролёр Анкетова! – вытянувшись, доложила собеседница.

– Да не ваша фамилия! Садитесь! – махнул рукой Яков Сергеевич. – Как фамилия той, кому он звонил?

– Не знаю, – потупилась Анкетова. – Он по фамилии только один раз её называл. Я не расслышала.

– Жаль… Необходимо выяснить, кто она такая и что у них общего.

В это время в дверь постучали, и Балдаев ввёл бледного Флорова.

– Эксперимент не получился! – отрапортовал Балдаев.

– Что ж я теперь скажу товарищу Ковшову? Макаронский сцепил в отчаянии пальцы.

– Честное слово! – тоскливо пробормотал Флоров. Честное слово, я без всякой задней мысли. Проглотил, и всё… Случайно…

– Без задней мысли? – перебил Кондрактов. – А почему вы тогда, скажем, ластик не проглотили? Или вот пузырёк с чернилами?

– Не знаю, – жалобно развёл руками Флоров. – Просто я тогда не пузырек нёс, а факсимиле…

– Значит, если бы вы пузырёк несли, то проглотили бы его?

– Ну… – замялся Флоров, – м… м… может быть…

– Хорошо, тогда попробуйте сделать это сейчас, в нашем присутствии, – предложил Кондрактов.

– Но… я так… специально… не могу…

– Понятно, – многозначительно произнёс товарищ Макаронский. – Всё понятно. Вам больше нечего сообщить нам?

– Нет, – потупился Флоров.

– Тогда пока решим так, – голос начальника отдела стал торжественным. – От работы я вас временно отстраняю – до тех пор, пока не вернёте известную вам вещь. Наблюдения за вами не будем снимать в течение трёх суток. Надеюсь, мне не нужно предупреждать собравшихся о том, что факт заглатывания факсимиле должен остаться в строжайшей тайне. – Он окинул всех суровым взглядом. – Никто, кроме нас, не должен знать, что именно проглотил Флоров. Мы не имеем права ставить под удар товарища Ковшова. Поэтому в дальнейшем постарайтесь избегать произносить само слово «факсимиле». Вам всё ясно?

– Ясно, – ответил за всех Балдаев и, взяв Флорова под руку, повёл его к выходу.

Трёхсуточное неусыпное наблюдение результатов не дало. Утром четвёртого дня за Флоровым пришли трое.

– Собирайтесь!

– Куда? – испугался Юрий Никитич.

– Больше ждать нельзя! – безжалостно сказал главный из пришедших, товарищ Макаронский. – Нельзя! – повторил он и стукнул кулаком по обеденному столу, убив при этом двух не замешанных в деле мух. – Товарищ Ковшов в любую минуту может хватиться своего… своей пропажи. Раз мы не получили её от вас мирным путем, придётся прибегнуть к хирургическому вмешательству. Товарищ Балдаев! Помогите гражданину Флорову одеться и проводите его в мою машину. Только осторожнее.

Балдаев и Ноликов бережно, словно роженицу, свели Юрия Никитича по лестнице и усадили в автомобиль рядом с начальником поздравительного отдела.

– Куда везти? – спросил сидевший за рулем Кондрактов.

– В железнодорожную больницу, – распорядился Яков Сергеевич.

– Почему в железнодорожную? – удивился Кондрактов.

– Чтоб никто не догадался, – пояснил Макаронский. Если у Флорова есть сообщники, им в голову не придет искать его там.

– Меня… будут оперировать? – жалобно поинтересовался Юрий Никитич.

– Не ваше дело! – одёрнул его начальник. – Мы поступим так, как того требуют интересы нашего учреждения.

Автомобиль подъехал к больничной ограде и остановился.

– Всем оставаться на своих местах! – приказал товарищ Макаронский, вылез из машины и скрылся за воротами.

Минут через двадцать он появился снова и ткнул под нос Флорову клочок бумаги.

– Вот вам направление на рентген. Без этого оперировать не соглашаются. Рентгенологу скажете, что вы нечаянно проглотили некий предмет, когда ехали по железной дороге.

– Какой предмет? – не понял Флоров.

– Некий. В подробности входить не обязательно. Если рентгенолог будет настаивать, скажете, что не успели рассмотреть. Впрочем, я буду с вами и постараюсь все разговоры взять на себя.

Они пересекли больничный двор, вошли в серое кирпичное здание и поднялись на второй этаж. Возле двери с надписью «Рентгеновский кабинет» сидело на стульях человек пятнадцать. Макаронский прошёл мимо них и открыл дверь кабинета.

– Гражданин, тут очередь! – дружно запротестовали окружающие.

– Дело государственной важности, – ни на кого не глядя, произнес Яков Сергеевич и вошёл внутрь.

– Ваш талон? – поднялся навстречу врач.

– Вот, пожалуйста, – издали помахал своей бумажкой Макаронский, словно проездным билетом.

Рентгенолог подошел ближе, взглянул на талон:

– Вы назначены на завтра…

– Рентген необходимо сделать немедленно, – с нажимом сказал начальник поздравительного отдела. – Это сотрудник нашего учреждения, он проглотил нечто очень важное…

– Что именно? – перебил врач.

– Э-э… знаете ли… предмет.

– Острый?

– Четырёхугольный, – уточнил Макаронский. – С ручкой.

– Тогда можно подождать. У меня на очереди пациентка, проглотившая вилку.

– Вилка никуда не денется! – внушительно заявил начальник отдела. – Вилка может потерпеть. Если надо, мы этой пациентке свою вилку отдадим.

– Но поймите вы наконец: вилка в желудке представляет опасность для здоровья человека!

– А предмет, который проглотил наш сотрудник, представляет опасность для здоровья многих людей! – Возразил Макаронский.

– Простите… – понизил голос врач. – Вы… наверно… атомщик?

– Не спрашивайте меня, доктор, – многозначительно посмотрел на него Яков Сергеевич. – Я и так сказал вам слишком много…

– Понятно, – кивнул рентгенолог. – Но… тогда почему вы пришли в железнодорожную больницу? Разве у вас нет своей?

– Послушайте! – вскипел Макаронский. – Как вы можете торговаться, когда речь идет о предмете, не побоюсь этого слова, областного значения!