Андрей Валентинов - Даймон

Слова Феликса Конарского, музыка Шутца (обработка).

Исполнительница неизвестна.

(4`56).

Знаменитая польская песня, посвящённая боям у Монте-Кассино в 1944 году. Дальний её прообраз — канадская «In Flanders Fields» («В полях Фландрии») времён Первой мировой войны. Песня очень хорошая, исполнение удачное, но под Монте-Кассино поляков все-таки разбили.

К больнице Алёша подходил не без опаски. Пост у палаты Игоря убрали, и следователь надоедать перестал, но так до сегодняшнего утра было. Мало ли что озверевшим ментозаврам в голову взбредёт? Дуболомы у двери — ладно, а вот «мышеловка» (всех пускать, никого не выпускать) уже опаснее. Зачем товарищу Северу ясным месяцем светиться?

Но и отступать поздно. Не отправишь же Еву в авангард, как Матросова на амбразуру. Раз договорились…

Дочке Профессоровой, понятно, хоть бы хны. С шага на бег переходит, с первой космической сразу на третью. Не осудишь, не удержишь — первый раз девушку к Игорю пустили. Тем более, не просто идёт, с гостинцами — с теми, что в сумке, и с теми, что на фотографиях.

Алёша не удерживал, лишь время от времени за руку брал. Не беги, уже пришли.

А если бы Игоря убили? Куда бы они с Евой сегодня спешили?

Возле входа — больничный народ в стираных халатах, никого в форме. В холле тоже, и у лифта, и в коридоре. Возле палаты — пусто. Ева не выдержала, вперёд бросилась, рывком дверь открыла…

Дёрнуло Алёшу. Бог весть, чего боялся. Окрика «Стой, стреляю!»? Паранойя…

Те, в аптеке на Костомаровской, не боялись. Смело горели!

И только когда в палату заглянул…

— Женя! Алексей! Ребята, смотрите, кто пришёл!.. Женя!..

…Ясно стало: не в узилище попали — на праздник. Торт на столе, рядом ваза с цветами, из-за неё бутылка коньячная выглядывает.

— Хорст! Хорст!..

Пока Женя-Ева Игоря обнимала, по бинтам и по гипсу гладила, Алёша к стеночке отступил, мешать не желая. Своё дело сделал, девушку к другу в целости-сохранности доставил, можно в сторонке обождать.

Не тут-то было.

— Алексей! Парни, это же наш демократ! Дуй сюда, Алексей, чего топчешься?

Узнали! И он узнал — всех троих, что возле койки Игоря собрались. Хоть и в штатском, без повязок и значков, а не спутаешь. Вместе тогда на улице стояли, в одном ряду. Двоих только в лицо помнил, а третий…

— Помнишь, Алексей?

— Привет, Степан! Уже без повязки?

Степан Квитко, жертва злодейской гайки. Тот, с которого все и началось.

— Живой, демократ? И молодец!

За плечи обхватили, усадили на стул, коньяка плеснули в пластиковый стаканчик.

— Погодите, погодите!

Это уже Ева. Только-только от Игоря оторвалась — и в сумку за фотоаппаратом.

— Вы ещё не видели! Ещё не видели! Тут такое!..

— …Ребята, ребята, не увлекайтесь. Никакого вертолёта там реально не было. Вы что думаете, над городом кто хочет, тот и летает?

— Граница рядом, Хорст. Семьдесят километров всего. Русские братья могли слегка помочь.

— Помочь? И ПВО побоку, и погранцы? Ясно дело — термитные заряды заложили. Только не это главное, парни. Чего менты ждали, чего боялись? Что мы их реально отстреливать начнём, по подъездам ловить. То-то начальнички в бега ударились! А мы мелочиться не стали. Раз — и дымом в небо. Представляете, как эти гадов напугались? Сразу из коридора охрану убрали, глядишь, и дело закроют…

— Мы напугали?! Не мы это, жаль… Знать бы кто постарался!

— Ясное дело, товарищ Север!..

— Тихо! Спятил, Степан, что ли? Никаких имён! Только-только караул сняли… Но если это действительно Семён… Ох, неслабый он парень!

Слушал Алёша, молчал, коньяк мелкими глоточками цедил. «Ай-Петри» — правильный, но слишком резкий. Как раз для Десанта.

…В «Черчилле» получше найти можно!

Не перебивал, не спорил. Все они в Десанте — спецы, все разбираются. А он, Алексей Лебедев, простите, кто? Очкатый студент, демократ в галошах.

— …Парни, я фотографии тоже смотрел, вместе с вами. Не спутаю, меня таким вещам в армии крепко учили. Женя, покажи ещё раз — ту, где фасад… Нет, следующую… Что мы видим? Видим мы, извините, пробоину. Дыру! Изнутри такую не сделаешь.

— Но почему — вертолёт? Обычная пусковая установка — вроде американской «Джевелин». Просто, удобно, эффективно…

— Ребята, а торт? Алёша, тебе ещё положить? «Eine Flasche Rotwein und ein Stuckchen Brot…»

— Да, спасибо. А что за «дойче зольдатен»?

— Не «дойче зольдатен», а «Wenn die Soldaten». «Schenken die Madchen Ihren Soldaten…» Тебе побольше?

Алексей на все соглашался. Торт — значит, торт, побольше, так побольше, «Джевелин» — пусть «Джевелин». Спорьте, спорьте! Как на самом деле было, самому товарищу Северу знать не дано. И не надо. Его дело — приказы отдавать, а не ракетные траектории рассчитывать.

А здорово получилось!

Иван Иванович на прощание пообещал весь город удивить. Удивил, не соврал. И вправду спец! Это понятно, а вот со спутником что? Если не ракетой… Чем?!

Только когда выговорились, все версии обсудили, удалось с Игорем фразой-другой переброситься. Все-таки три ребра, сотрясения мозга, пуля…

Махнул уцелевшей рукой Игорь, молодечество изобразил. Пулю сразу вынули, без заражения обошлось, не три ребра поломаны, а два, насчёт сотрясения вообще неправда. Ушиб — только и всего.

Потом стал серьёзным, Алёшу ближе притянул, шепнул в самое ухо:

— За Женю — спасибо! Не забуду…

Вырвался Алексей, головой помотал. Не слышу — и слышать не хочу! Никто никого не спасал, была команда удирать — удрали, тебя под пулями оставили.

Неужели других тем не найдётся?

— Как у Маяковского? «Приказ по армии искусств»? Бориса Моисеева под каток кинете? И что? Записи подорожают, а он из «голубых» станет мучеником.

— Так что же, Алексей, терпеть? Этих уродов? Дегенеративное искусство…

— Между прочим, Степан, термин «дегенеративное искусство» доктор Геббельс придумал.

— Тихо, тихо! Алексей в чем-то прав, нельзя из таких, как Моисеев, страдальцев делать. Реально! Вот когда наши к власти придут, тогда и начнётся… Скажем так, правильная политика в области литературы и искусства. Обо всех вспомним, никого не забудем! Сыщутся методы… Сейчас не это главное, даже милиция — не главное. Видали, чего в стране творится? После выборов, в апреле — ждите, покатит по полной программе. Между прочим, «эсэсы» из «Опира» завтра в Киеве парад проводят. Прямо на Софиевской площади.

— Да мы им, Хорст! Мы их всех!..

— Вот именно… Мы их, они — нас. На Востоке — Десант, на Западе, за Збручем — «Опир». Начнём драться, кому легче станет? Иначе надо. Знать бы, как именно!

— Но… Может, товарищ… Семён подскажет?

Музыка Б.Мокроусова, слова Е.Долматовского.