Клиффорд САЙМАК - ВЫБОР БОГОВ

– Не знаю почему, – произнес Джейсон, – но когда ты говоришь о Людях, у меня появляется чувство, будто ты описываешь не человечество, а какую-то чудовищную расу инопланетных существ. Не зная никаких подробностей, начинаешь бояться.

– Я боюсь, – сказал Джон. – Пожалуй, не из-за какого-то отдельно взятого аспекта их культуры, поскольку некоторые ее аспекты могут быть очень даже приятны, но из-за скрытого в ней непреодолимого чувства высокомерия. Не столько сила и могущество, хотя они тоже присутствуют, но неприкрытое высокомерие вида, который все почитает своей собственностью, пользоваться которой имеет несомненное право.

– И все же, – сказала Марта, – это наш народ. Мы так долго о них думали, за них беспокоились, мучились вопросом, что с ними случилось, страшились этого. Мы должны быть счастливы, что их нашли, счастливы, что у них так хорошо идут дела.

– Пожалуй, должны, – проговорил Джейсон, – но я почему-то не могу.

Оставайся они там, где пребывают сейчас, наверное, я бы отнесся ко всему иначе. Но Джон сказал, они возвращаются на Землю. Мы не можем позволить им сюда явиться. Представляешь, что из этого может выйти? Что они сделают с Землей и с нами?

– Может быть, нам придется ее покинуть, – ответила Марта.

– Мы не можем этого сделать, – сказал Джейсон. – Земля – часть нас самих. И не только нас с тобой, но и других тоже. Земля – это наш якорь; она удерживает нас вместе – всех нас, даже тех, кто никогда на ней не был.

– Зачем только им понадобилось находить Землю? – спросила Марта. Как вообще они, затерянные среди звезд, сумели найти Землю?

– Не знаю, – ответил Джон. – Но они умны. Чересчур умны, вероятнее всего. Их астрономия, прочие их науки превосходят все, о чем земляне когда-либо осмеливались мечтать. Каким-то образом им удалось нащупать среди звезд и определить солнце своих предков. И у них есть корабли, чтобы сюда добраться. Они уже добрались до других близлежащих солнц, исследуя и пользуясь ими.

– Дорога сюда займет у них некоторое время, – сказал Джейсон. – Мы успеем придумать, что предпринять.

Джон покачал головой:

– Скорость их кораблей во много раз превышает скорость света.

Разведывательный корабль уже год был в пути, когда я об этом узнал. Он может прибыть не сегодня-завтра.

(Выдержка из записи в журнале от 19 апреля 6135 года).

…Сегодня мы посадили деревья, которые принес с собой Роберт. Мы чрезвычайно аккуратно посадили их на небольшой возвышенности, что находится на полпути между Домом и монастырем. Сажали их, конечно, роботы, но мы тоже присутствовали и руководили – чего, впрочем, совершенно не требовалось – и получилось, в сущности, маленькое торжество. Там были Марта, я и Роберт, а пока мы этим занимались, прибыли Эндрю и Маргарет с детьми, Тэтчер послал их к нам, и у нас получился хороший праздник.

Хотелось бы знать, как деревья приживутся. Уже не в первый раз мы пытаемся сажать инопланетные растения на Земле. Джастин, например, приносил откуда-то от Полярной звезды горсть хлебных зерен, были еще клубни, которые собрала Силия. И то и другое пришлось бы кстати, добавив разнообразия нашей пище, однако у нас ничего не вышло, хотя зерна и протянули несколько лет, с каждым разом давая все меньший урожай, пока наконец мы не посадили то немногое, что имели, и не увидели даже ростков.

Я полагаю, что нашей почве чего-то недостает, возможно, отсутствуют определенные минералы или, например, бактерии, либо микроскопические животные формы жизни, которые необходимы для инопланетных растений.

Мы, разумеется, будем о деревьях очень заботиться и внимательно за ними наблюдать, поскольку, если они хорошо приживутся, это будет замечательно. Роберт называет их музыкальными деревьями и говорит, что на его родной планете они растут огромными рощами и в вечерние часы исполняют концерты, хотя очень трудно сказать, с чего бы им исполнять концерты, когда на их планете нет никакой другой разумной формы жизни, способной оценить хорошую музыку. Возможно, они играют для себя или для соседей, и вечерами одна роща слушает другую, с глубоким пониманием оценивая ее по достоинству.

Я бы предположил, что могут быть и иные причины, которых Роберт не понял, довольствуясь тем, что сидел и слушал, не вникая глубоко в причины, порождающие музыку. Но когда я пытаюсь придумать эти другие возможные причины, на ум не приходит ни одной. Наш опыт и история, конечно, слишком невелики, чтобы пытаться понять цели иных форм жизни, обитающих в нашей галактике.

Роберт смог принести на Землю только полдюжины деревьев, маленькие побеги высотой фута в три, которые он выкопал чрезвычайно осторожно, а корни обернул своей собственной одеждой, так что на Землю он явился совершенно голый. Моя одежда ему несколько великовата, однако он, всегда готовый посмеяться, в том числе и над собой, ничего не имеет против.

Роботы сейчас шьют ему гардероб, и он покинет Землю, облаченный куда лучше, чем когда раздевался для того, чтобы завернуть корни деревьев.

Конечно, у нас нет никаких разумных оснований ожидать, что деревья примутся, но очень хочется надеяться. Я так давно не слышал никакой музыки, что трудно даже вспомнить, что это такое. Ни у меня, ни у Марты совершенно нет музыкальных способностей. Лишь двое из тех, кто был здесь с самого начала, обладали музыкальным слухом, а они уж давным-давно покинули Землю. Много лет назад, охваченный грандиозной идеей, я прочитал достаточно книг, чтобы постичь кое-какие основы игры на музыкальных инструментах, и засадил роботов за их изготовление, что имело не слишком блестящий результат, а затем попытался заставить их играть, что получилось еще хуже. По всей видимости, роботы – по крайней мере, наши – имеют не больше музыкальных способностей, чем я. В дни моей молодости музыка записывалась при помощи электронной аппаратуры, и после Исчезновения оказалось совершенно невозможным ее воспроизвести. По правде говоря, мой дед, когда собирал книги и произведения искусства, не взял в свою коллекцию ни единой записи, хотя мне кажется, что в одном из подвалов хранится значительное собрание партитур – старик, видимо, надеялся, что в будущем найдутся люди, музыкально одаренные, которым они пригодятся…

Он знал, что такое музыка, и был ею очарован, и порой она чудилась ему в шелесте листвы на ветру или в серебряном звоне бегущей по камням воды, но никогда в жизни не доводилось ему слышать музыку, подобную этой.

Он помнил, как Старый Джоуз садился по вечерам у порога своей хижины, прилаживал под подбородком скрипку и водил смычком по струнам, порождая радость или печаль, а порой ни то ни другое, а просто чарующую мелодию.