Клиффорд САЙМАК - ВЫБОР БОГОВ

Она тихонько похлопала ладонью гниющий ствол, словно это тоже был друг, и заметила, как вереск и другие растения собрались вокруг него, оберегая и защищая, пряча его от глаз в час унижения и беды.

Она поднялась и пошла дальше вверх по склону, теперь медленно. Она оставила амулет, а дерево не заговорило с ней, как раньше, но сделало что-то другое, произвело какое-то иное действие, и все было хорошо.

Она достигла гребня холма и начала спускаться, направляясь к лагерю, и, едва сделав несколько шагов, неожиданно поняла, даже никого не видя, что она не одна. Девушка быстро обернулась – и он стоял тут, в одной лишь набедренной повязке, и его бронзовый крепкий торс блестел под лучами солнца, а рядом лежала поклажа, и к ней был прислонен лук. На груди висел на ремешке бинокль, наполовину скрывая его ожерелье.

– Я вторгся на твою землю? – проговорил он вежливо.

– Земля ничья, – ответила она.

Ожерелье ее зачаровало; она не отводила от него глаз.

Он дотронулся до ожерелья пальцем:

– Тщеславие.

– Ты убил огромного белого медведя, – произнесла она. – И не одного, судя по тому, сколько здесь когтей.

– Также, – сказал он, – способ вести счет. Один коготь – один медведь. По когтю от каждого.

У нее захватило дух.

– У тебя сильный амулет.

Он хлопнул рукой по луку:

– У меня сильный лук. Верные стрелы с кремневым наконечником. Кремень лучше всего, кроме чистой стали, а где теперь найдешь хорошую сталь.

– Ты пришел с запада, – сказала она, зная, что огромные белые медведи водятся только на западе. С год тому назад один из них задрал ее родственника, Бегущего Лося.

Он кивнул:

– Далеко с запада. Оттуда, где большая вода. С океана.

– Насколько это далеко?

– Не знаю. Я был в пути много лун.

– Ты считаешь лунами. Ты принадлежишь моему народу?

– Нет, не думаю. У меня белая кожа, она лишь потемнела от солнца. Я встречался с твоим народом, они охотились на буйволов. Это были первые люди, кроме моего собственного народа, которых я когда-либо видел. Я не знал, что есть еще люди. До тех пор я встречал только роботов.

Она сделала презрительный жест:

– Мы не знаемся с роботами.

– Я так и понял.

– Куда ты направляешься? Дальше на восток прерия кончается. Там только лес, а за ним еще один океан. Я видела карты.

Он указал на дом, стоящий на вершине огромного мыса:

– Может быть, только туда. Люди в прериях говорили мне о большом доме из камня, где живут люди. Я видел много домов из камня, но в них никто не жил. А здесь живут?

– Двое.

– И только?

– Остальные, – сказала она, – отправились к звездам.

– Об этом они тоже говорили, – сказал он, – и я удивлялся. Я не мог поверить. Кто же захочет отправиться к звездам?

– Они находят другие миры и живут там.

– Звезды – всего лишь яркие огоньки, что светятся в небе.

– Это другие солнца, – сказала она. – Ты не читал книг?

Ой покачал головой:

– Однажды я видел одну. Мне сказали, что это книга. Сказали, что она могла бы со мной говорить, если знать способ. Но человек, который мне ее показывал, забыл его.

– Ты не умеешь читать?

– Это чтение и есть тот способ? Способ, при помощи которого книга заговорит?

– Да, – сказала она. – Там есть маленькие значки. Ты читаешь значки.

– У тебя есть книга? – спросил он.

– Большой ящик книг. Я их все прочитала. Но там, – указала она на дом, – есть комнаты, полные одних только книг. Мой далекий прапрадед сегодня спросит, можно ли мне их прочесть.

– Странно, – сказал он. – Ты читаешь книги. Я убиваю медведей. Книга мне не нравится. Мне сказали, что книга может говорить, но при помощи древнего колдовства, и поэтому лучше оставить ее в покое.

– Это неверно, – сказала она. – Ты странный человек.

– Я пришел издалека, – ответил он, словно это все объясняло. – Через высокие горы, через огромные реки, через такие места, где один лишь песок и слишком много солнца.

– Зачем? Зачем ты так далеко шел?

– Что-то во мне говорило: «Иди и ищи». Оно не говорило, что именно.

Просто идти и искать. Я чувствую, как что-то меня гонит, словно я не могу оставаться на одном месте. Когда люди в прериях рассказали об этом огромном высоком доме из камня, я подумал, может быть, это и есть то, что я ищу.

– Ты идешь туда?

– Да, конечно, – сказал он.

– И если это то, что ты отправился искать, ты там и останешься?

– Возможно. Я не знаю. То, что гонит меня вперед, подскажет. Немного раньше я думал, что, может быть, уже нашел то, что нужно было найти. Тот огромный дуб изменился. Ты сделала так, что дуб изменился.

Она вспыхнула от гнева:

– Ты подглядывал за мной. Сидел там и подглядывал.

– Я не хотел подглядывать, – сказал он. – Я поднимался по склону, когда увидел, как ты спускаешься, и видел тебя возле дерева. Я спрятался, чтобы ты меня не увидела. Я подумал, что ты не захочешь, чтобы кто-нибудь знал. Поэтому вел себя тихо. Не показывался. И тихо ушел, чтобы ты не узнала.

– Однако ты мне рассказываешь.

– Да, рассказываю. Дуб изменился. Это была удивительная вещь.

– Как ты узнал, что дуб изменился?

Он наморщил лоб:

– Не знаю. Вот так же и тот медведь. Которого моя стрела не убила, однако он упал мертвый. Я этого не понимаю. Мне странно.

– Скажи, как изменился дуб?

Он покачал головой:

– Я только почувствовал, что он изменился.

– Тебе не следовало подглядывать.

– Мне стыдно за это. Я не буду об этом говорить.

– Спасибо, – сказала она и повернулась, чтобы идти дальше.

– Можно мне пройти немного с тобой?

– Я иду в эту сторону, – ответила она. – Ты идешь к дому.

– До свидания, – сказал он.

Она стала спускаться по склону. Когда она наконец оглянулась, он все еще там стоял. Ожерелье из медвежьих когтей блестело на солнце.

Инопланетянин более всего походил на клубок червей. Он съежился между валунов, у маленькой березовой рощицы, прилепившейся к краю ущелья; деревья клонились вниз и нависали над высохшим руслом ручья. Падающий сквозь листву солнечный свет пятнами ложился на словно плетеное тело инопланетянина, оно преломляло лучи, и казалось, будто он лежит в россыпи осколков радуги.

Джейсон Уитни, сидя на поросшем мхом берегу, прислонился спиной к стволу молодого ясеня, устраиваясь поудобней, позволяя себе расслабиться.

Вокруг стоял слабый тонкий запах опавших осенних листьев.

Он омерзителен, подумал Джейсон, и тут же постарался изгнать эту мысль из сознания. Одни инопланетяне бывали не так уж плохи; другие совершенно безобразны. Этот был хуже всех, кого он когда-либо видел. Если бы он по крайней мере не двигался, подумал Джейсон, то можно было бы как-то освоиться и хотя бы отчасти к нему привыкнуть. Но клубок червей безостановочно шевелился и крутился, отчего делался еще более отвратительным.